Алеет восток - Владислав Олегович Савин

Лючия становится рядом и что-то шепчет, глядя в небо, прижимая руки к груди и к животу.

– Аня, я загадала, чтобы в этот раз у меня легко… не как в прошлый раз! Я у доктора была, еще в Москве, перед самым отъездом.

– Ну, поздравляю, подруга! – говорю я. – А Юрка знает, или не успела еще сказать?

Лючия лишь головой мотает. Тут от Невы как дунет, вверх по ступеням… и стали мы будто купальщицы, готовящиеся в воду зайти – не только плащи, но и платья на головы подняло! Торопливо себя в порядок приводим – смотрю, какой-то военный рядом стоит, на нас глядит.

– Товарищ, вы хоть совесть имейте!

А он и отвечает, совсем не замечая неловкости ситуации:

– Танечка, это вы? Помните, перед войной еще, год кажется, тридцать восьмой, на этом же месте?

– Я не Таня, а Аня. А вас я вспомнила… учитель из Тамбова? Вы тогда приезжали в Ленинград, квалификацию повышать, и с моим отцом были знакомы?

Вот бывает – я же сама ему тогда про этих китайских львов и рассказала! А он не забыл – и, в Ленинграде оказавшись, к ним пришел, так и встретились! Поговорили культурно, сначала там, на набережной, затем в кафе зашли – вот вы, товарищ, нам мороженое и поставьте! Вот ведь судьба – был мирный человек, учитель, даже не в самом Тамбове, а где-то южнее, лермонтовские места. Перед финской его призвали, грамотный-образованный, интегралы с логарифмами знаешь – в артиллерию, и сразу младшим лейтенантом. Теперь вот – генерал-майор, Герой, войну в Маньчжурии закончил, демобилизоваться хотел, не отпускают! Он тоже удивился, что я повоевать успела (понятно, что всего я не рассказывала, лишь про партизанский отряд «Мстители» и убитых фрицев – ну а теперь, не Смелкова, а Лазарева, по партийной линии служу). А Лючия больше слушала и, представляясь, назвала не свою фамилию, а лишь имя, «Люся». Но тоже замужем, и мужу своему верна – так что простите, товарищ генерал, никакого легкомыслия!

А после у нашего знакомого оказался еще и «газик» с шофером. И он любезно подвез нас до «Астории». Ой, как волосы трепало, от ветра и езды, мы даже попросили остановиться и брезентовый верх поднять, а то на косматых баб-яг стали похожи! Возле гостиницы увидели столпотворение, и стоят несколько машин с номерами от Большого дома с Литейного. Тут же Прохоров бегает – нас увидев, навстречу бросился:

– Товарищ Лазарева, товарищ Смоленцева, слава богу, тьфу, партии, живые! Да что случилось-то?

Оказывается, наше исчезновение не просто обнаружили. А как мы ушли, позвонил Пономаренко – и тут оказалось, что нас нет, и началось такое! Бедный Прохоров со своими орлами, подняв ленинградских товарищей, кинулись нас искать. Опросом постовых милиционеров, и уличных ларечников, и просто прохожих – проследили нас до Мытнинской набрежной, а дальше потеряли. И тут наши шляпки в воде – ну отчего сразу панику разводить, «убили, похитили»? Сейчас в Кронверкском канале водолазы ищут наши бездыханные тела, по всему городу подняты на ноги ГБ и милиция в поиске нас живых, а в доме на Литейном глотают валидол – потому что товарищ Берия тоже в курсе, и уже звонил туда, выражая свою обеспокоенность. Ну, слава богу, обошлось!

Самое страшное было в Москве, у Пантелеймона Кондратьевича. Вот умеет же человек, без ора и матюгов, такой разнос устроить! Хоть сквозь пол провались.

– Анна Петровна, что вы вытворяете?! Или вы, вместе с товарищем Смоленцевой, забыли, что являетесь секретоносителями уровня ОГВ?! Я что, должен вам напоминать, что вы находитесь под круглосуточной охраной?! Так каким местом вы думали, красавицы?! Вы понимаете, что я, получив известие о вашей пропаже, обязан был худшее предположить, что там и в органах измена, и вас просто решили убрать втихую? Киев забыли, кто там на врага работал? Решили, что Ленинград не Киев – так у Смоленцева спросите, как он в прошлом году в Самарканде чуть не угробился, вообразил, что ему море по колено, герой хренов! Мне с Лаврентием Палычем пришлось объясняться, а ему откат давать, что он ленинградским наобещал, уже спецгруппа была к срочному вылету в Ленинград готова – ладно, по бумагам проведем как учения по проверке системы охраны важных лиц, и выводы для кого-то будут резко отрицательные! Сколько нервов потратили, у скольких людей – да и Прохорова чуть под трибунал не подвели, кстати, втык ему будет неслабый! И вы что, думаете, у нас есть лишние люди и время, служебным расследованием заниматься, – а ведь пришлось, по всей форме, согласно инструкции, выяснять, не было ли у вас несанкционированных контактов с иностранцами, – слава богу, что кроме милиционера, двух студентов и товарища Цветаева с водителем, никого не установили! По городу прогуляться захотелось – да ради бога, гуляйте где хотите, коль время и возможность есть, но лишь как положено, с охраной! Запомните раз и навсегда – ваша жизнь и здоровье, особенно при исполнении, это государственное достояние, себе вы не принадлежите, не какие-то там поэтессы! Серьезных неприятностей захотели? Хорошо, для начала объявляю вам двоим замечание!

Кто не понял – система наказаний в нашей Конторе: замечание, предупреждение, расстрел. Да успокойся, Люся, про третье я за все годы не слышала, ну если только явно злонамеренно и с тяжкими последствиями. А если со следующим порученным делом справимся хорошо, так замечание и снимут. И нет, Люся, про Узбекистан ты у Юрочки своего сама расспросишь!

Хорошо хоть шляпки нам вернули. Правда, вид они имели, побывав в невской воде… но в ДИМе сказали, что сделают как новые! Мелочь, а приятно – вот нравится мне такой фасон, поля в ширину плеч, чуть вниз опущенные, и обязательно вуаль – как у дам ахматовского «серебряного века».

Расстрельные списки товарищ Сталин утвердил без изменений. Рекомендации для трибунала, с подписью И. Ст. – но вряд ли у судей будет иное мнение?

Окраина Шанхая. 26 июля 1950 г.

Во времена парусного флота было выражение – «зашанхаили». Когда после попойки в портовом кабаке ты просыпался в матросском кубрике совершенно незнакомого тебе судна, уже в открытом море, и зверского вида боцман с плеткой в руке разъяснял тебе твои обязанности. Или это ждало тебя после бокала вина, выпитого в веселом доме, – полагаете, клофелинщицы появились лишь в недавнее время? Или в темном переулке тебя ударят по башке тяжелым предметом, – а затем, в бессознательном состоянии доставят в порт и сдадут «своему» шкиперу. Такое могло быть в любом порту – в Европе этим славились лондонский Ист-Энд, Гамбург и Марсель, но в Шанхае особенно!

Время изменилось? Но когда идет война, то солдатам, да и офицерам тоже, надо снять напряжение