Власть - Эльчин Гасанов

- Я люблю боль, Гурам! Я привыкла к ней, не могу без нее. И, вы знаете, как вам сказать...

- Скажите!

- Гурам, у меня оргазм бывает, когда мне больно. Я испытываю оргазм, Гурам, причем по нескольку раз. Прошу вас... Гурам, я привыкла к боли...без боли мне не ловко в жизни....я полюбила боль...Гурам, она дает мне удовольствие...прошу вас меня высечь.... - она вдруг заговорила с жаром, с дрожащими губами.

- А сколько раз бить плеткой то (раскрыв глаза)? - чуть приходя в себя.

- Я скажу - передавая ему маленькую черную плеть.

- Как хотите - развел кистями с удивленной безнадегой.

Если бы в этот момент на дамбе присутствовал режиссер или сценарист, то нашел бы в этой сцене нечто мистическое, неземное. Огромный шар луны светился над бухтой. Мириады звезд рассыпались на черном небе. То ли казнь, то ли кара, то ли расплата...

Ася скрутилась в клубок, присела на коленки, распустила волосы вперед, чтоб лица не было видно, будто собиралась молиться. А Гурам стоял над ней с плеткой в руках, и ждал указа.

- Ну что ты медлишь, бей! - скомандовала она снизу.

Гурам тихо хлестнул плетью ей по спине.

- Сильнее, ты что? Сильнее давай!

Гурам второй раз хлестнул ее наискось, но уже посильнее.

- Сильнее! Ты же мужчина!

Гурам размахнувшись, дважды сильно шлепнул ее, при этом немного возбуждаясь. Ася сексуально дергала своей задницей по сторонам.

- Ой, миленький, какой класс...теперь сильнее, сильнее!

Гурам забылся. Он со всей силой замахиваясь, шарахал ее плетью по спине по нескольку раз. Наверное, раз 10 было. Он не щадил ударов. Спина ее была изрезана, пиджак серый весь разорван был, возможно кровь через рубцы уже просачивалась. Темно было, увидеть это трудно. Она кричала, но эти крики были необычные.

- О! Вот так! Да! Ох...! Браво! Оф...Да.... Я.... Ой!! Ууууу!!! А....! Молодчик! Мне!...... Я - Я!!!!!!! Уже мало осталось, я кончаю....

Гурам еще несколько раз бил ее плетью, утирая рукою со лба испарину, осматриваясь по сторонам. Рубашка его взмокла от пота. Он удивленно заметил, что у него член стоял как палка.

- Бей! Последний раз! Уже кончаю!

Грузин от души замахнулся, и со страшной силой так ударил плетью по ее спине, что звук напомнил ружейный выстрел. Она выпустила пар.

- Оооохххх......Уууу......Айййййййй....

Он, швырнув плеть под ноги, на край дамбы отошел, расстегнул молнию брюк, вытащил свой член. При свете дальнего прожектора, он блестел в его руках. Удивленно заметил, что фаллос его был огромного размера. Таким большим он не был никогда.

Гурам стал мастурбировать.

Минуты через две он обильно кончил в Каспийское море. Он испытал ярко выраженный оргазм, какого раньше не знал. Струя спермы брызнула на волну. Он, застегивая ширинку, обернулся. Чуть в стороне, постанывая, валялась на животе Ася. Ее тело было сильно изрезано. Подойдя чуть поближе, Гурам заметил, что она плачет. Он ее похлопал по плечу, что-то буркнул в нос, и ушел прочь.

...

Прошло три месяца. Гурам продолжал работать в главном охранном управлении, даже ждал повышения по службе. В один из зимних дней, он со своим другом Сосо, поджидали у подъезда резиденции семью Эдуарда Шеварднадзе. Это была их работа, работа телохранителей.

Три джипа стояли у обочины, один Мерседес остановился впритык к блоку. Гурам с Сосо проверяли исправность своих раций. Вдруг с подъезда вышла Манана Шеварднадзе - дочь Президента Грузии.

Она была в меховой накидке - манто, в темных очках, в замшевых сапожках. Прошла мимо Гурама, стала названивать по мобильнику.

Гурам прищурив глаза, вспыхнул, потом набросился на нее. Схватил за волосы дочь президента Грузии, швырнул на асфальт ее, и сильно ударил по спине. Манана Шеварднадзе даже пикнуть не успела. Все раскрыв глаза, ошалело глядели на Гурама.

Сосо подбежав к нему, отвел в сторону:

- Ты что, Гурам? Что с тобой?! Что с тобой?!

- Да, Сосо... Да, да...

Манана начала кричать, подбежали другие сотрудники охраны. Прохожие стали приближаться. Всем стало интересно, что там стряслось.

Сосо тряс Гурама за плечи, схватив его за воротник.

- Гурам! Гурам! Ты меня слышишь? Ответь?! Гурам!

Стеклянные глаза Гурама смотрели вдаль. Сосо лишь заметил, что у Гурама была сильная эрекция. Член его выпирал из брюк.

Гурама уволили из органов. Хотели даже заключить в психушку. Пожалели потом.

...

Супружеская постель.

Светлана дышала в ухо супругу, и замирала с каждым вдохом. Сердце стучало.

- Гурам, у тебя глаза холодные. Что с тобой происходит опять?

Она обвивает его руками и ногами, проводит рукой по его бедрам. Их тела слились как лианы. Гурам заплакал, обняв жену.

- Света, что мне делать? Я не могу больше! Сил нет. Сорвусь сейчас...

- Ничего милый. Завтра к доктору пойдем. Тебе уколы нужны. Проклятый город Баку! Я ненавижу его. После него все взбаламутилось. В доме у нас вверх дном пошло.

Света вытерла мокрые от слез глаза.

- Господь милостив к нам, Гурам. Надо пройти этот нефарт.

Давайте согласимся иметь разногласия.

Бронзовая эйфория.

1966-й год. Баку. Декабрь месяц. Шел тихий, праздничный, чистый снег. На улицах города снег покрыл землю белым плащом, а в коридорах ЦК КП Азербайджана было тихо, тепло. Пахло новым годом.

1-й секретарь ЦК, Вели Ахундов, сидел в своем кабинете. Напротив него, на вытяжку стоял председателя Спорткомитета республики, Иманов. Он стоял перед ним в ущербном виде, какой можно себе представить.

- Слышь, Иманов, мне только что из Москвы звонил Брежнев. Во-первых, поздравил с бронзой нашего Нефтяника, и просил, чтобы главным тренером назначили Гусейнова. Ну, этого, Фазиля. Что ты скажешь на это?

- Что я могу сказать, Вели муаллим. Партия сказала, надо сделать.

- Не все так просто, Иманов, не все так просто.

Кабинет Председателя КГБ Азербайджанской ССР, Цвигуна. За столом сидел сам Цвигун. Это был человек своенравный. Как любой россиянин, точнее, выдвиженец Москвы, он не любил кавказцев. В особенности, Баку, ибо азербайджанцы - мусульмане.

Цвигун был шовинистом. Он терпеть не мог азербайджанскую речь. Нет, конечно, будучи в Баку он хвалил Азербайджан, любил плов, шашлык, айран и пр. деликатес. Но находясь в России он закипал: "пошли все они в жопу - эти азеры! Чурки они! Людьми они не станут никогда''!

Рядом стояла его секретарша, Инна. Длинноногая красавица, словно сошедшая с экрана на землю. Она умело пользовалась протекцией председателя КГБ Азербайджана, решала свои проблемы. Так ловко вибрировала ангельским голосочком, что на это не отреагировал бы скальный монолит. Но Цвигун был покрепче гранита и мрамора. Профессия обязывала.

- How are you, my boss?

- Хорошо, Инна, хорошо. Ну что там слышно о новом тренере Нефтяника? Соколов оказался предателем, бросил наш футбол в трудную минуту и облажался. Ха - ха - ха! Хлестова я не люблю, эта не та фигура. Алескеров более или менее подходит, но его не хочет Москва. Так, а где мой хрустальный стакан?

- Bellow, in under drawer. Are you of late many drink, boss. This is bad, very bad.

- Ладно, заткнись, все это метафора. Наливай, бля!

Она налила ему коньяка, а он, держа ее за талию, запил одним разом и закусил шоколадной конфетой.

- Так, хорошо, горячо пошло, печень обожгла. Давай занюхаю твоими грудями. О..., нормально. А ну ка, налей еще...О...Хороша.

Он взглянул на Инну, и его посетила весьма пикантная мысль.

- А ну ка, поди ка сюда...да подойди. Подойди...

- That you do?

- Не умничай, пизда! Так, сюда, сюда...

Цвигун освободил локтем свой стол от бумаг и папок, уложил ее перед собой, поднял ее юбку кверху, стал снимать колготки.

- I itself, itself...

Инна сама сняла колготки, осталась в черных трусиках из тонкой ткани, потом легла спиной на стол.

- Аха! А это я сам сниму.

Он стал стягивать ее трусики вниз

- Is sick, ay!

- Да заткни ты пасть, ооо....

Цвигун стянул ее трусики вниз, и перед его глазами, прям перед носом было влагалище Инны. Оно на него смотрело ласково, зовя к себе. Он припал к нему ртом, стал лизать ее клитор. Она постанывала, направляя руками его голову в приятном направлении. А Цвигун все сильнее языком надавливал, чавкал и булькал, проникая все глубже.

- Lovely, thee that create...

- Да не пизди говорю...оооо......аху....

После этих слов и стонов, Цвигун привстал, член его был готов к бою, Инна это тоже заметила одним глазом. Он со всей силой вошел в нее. Держал за голову, плечи, и входил в нее с разбегу, размаху, опрокинув со стола на пол пепельницу, очки, бумаги, легкую подставку из красного дерева. Все рассыпалось на ковер с диким шумом, бумаги разлетелись в сторону.

Прошло минут двадцать. Все было кончено. Кругом в беспорядке у самого стола, на полу, разбросана была снятая одежда, богатое шелковое платье, какие - то кружева, туфельки со шпильками, ленты, резинки, галстук.

Цвигун, упал в кресло, и сотворил узкий узел пестрому, похожему на гюрзу, галстуку, и подобрал с паркета свои сломанные очки.

Инна же наводила марафет, сидя рядом. Потом она с кислой миной процедила: