«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

За ночь в Парке прошел дождь.

Пахло свежей землей и травой, дикие ароматы леса будили инстинкты.

Серебряные капли висели на паутине, натянутой расторопным пауком прямо через тропинку. Паутина выглядела красиво, крупные капли казались драгоценными камнями, оправленными в ажурное потемневшее серебро. Андрею Измайлову не хотелось рвать паутину, созданную кропотливым трудом, поэтому он заставил себя наклониться, пропуская паутину над головой. Капля дождя упала на голову, заставив хозяина Парка вздрогнуть и поежиться.

Небо было чистым, над молодой березовой рощей горела полоска зари, она была похожа на паутину, в которой красно светился шарик заходящего солнца.

Три года назад, давая указание спроектировать Парк, он оговорил важное условие: в Парке не должно быть крупных зверей, тем более хищников. Парк создавался как место отдохновения, а не как зверинец. Несколько косуль, птицы, лягушки, улитки, мелкие рыбешки, зайцы и ежи, некоторые насекомые, только, упаси боже, не комары.

Глава империи «Трикстер», тяжело опираясь на трость, поднялся на вершину небольшого пологого холма, поросшего степными травами. Среди зелени желтели ирисы и львиный зев, с холма открывался вид на ровное пространство, откуда доносилось тревожное посвистывание сусликов.

День прошел не зря — переговоры с Сибирским торговым домом закончились подписанием выгодного договора, разговор с губернатором оказался менее болезненным и неприятным, чем ожидал Измайлов. Те два миллиона, которые просил губернатор для работ по сносу Второго квартала городка, Измайлов давно уже решил выделить — империи не хватало производственных площадей.

Завтра ожидался приезд племянника Александра. Пора было решаться. Измайлов давно уже подумывал о новом завещании, теперь час настал. Это только кажется, что возраст ничего не значит, что ты еще крепок и протянешь не один десяток лет. Пора было уходить на покой, оставаясь, конечно, при этом председателем Наблюдательного совета корпорации, способным влиять на ключевые решения. Измайлову хотелось подержать племянника подле себя, присмотреться к нему, возможно, научить некоторым своим приемам, которые позволили создать корпорацию, определить степень его подготовленности к плаванию в неспокойном океане бизнеса. Были и еще некоторые соображения, заставляющие Измайлова спешить.

Что ж, если все пройдет, как он задумал, можно будет удалиться от дел и отдать все свое внимание совершенствованию Парка. Это пока Парк занимал всего несколько десятков гектаров, планы Измайлова простирались дальше — Парк замысливался как жемчужина империи. Пока он был доступен лишь ему одному, но Андрей не сомневался: люди будут охотно платить деньги за возможность побродить по росистой траве или ощутить себя удачливым рыболовом у богатого рыбой озера.

Все игрушки, производимые империей «Трикстер», не стоили маленького участка Парка.

Люди утратили дикую природу, а Измайлов был способен вернуть им первозданный мир. Каждый город должен иметь свой парк, открытый для всех.

Размышляя об этом, старик дошел до водопада, некоторое время постоял в мраморной ротонде, любуясь радугой, вспыхивающей среди струй воды.

За подобное зрелище обязательно станут платить. И за коршуна, парящего в небесной синеве, — тоже.

Измайлов вдруг подумал, что тем самым он уподобится Создателю, правда, инженеры и конструкторы его не годились на роль ангелов. «Как там было сказано? — с улыбкой подумал Измайлов. — Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою… И сказал Бог: да прорастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так».

С улыбкой на губах он стоял в ротонде, глядя на кусочек воссозданного мира, и вспоминал: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной.

И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо».

Это и в самом деле должно было выглядеть хорошо, просто великолепно все это должно было выглядеть. Мысленно он представил себе отары овец на зеленых лугах, щебечущих синиц в березовых рощах, курлычащие клинья журавлей, улетающих в неведомые дали, застланные синим туманом закатов и рассветов. Потом он вообразил петухов, поющих на ограде из жердей близ потемневшего бревенчатого дома, и увидел, что это действительно хорошо.

В задумчивости он спустился с холма, неторопливо ступая и при каждом шаге тяжело опираясь на трость. Тропинка вилась меж пахучих смородиновых кустов, где среди зеленых изразцовых листов уже наливались красные кисти ягод, кисло-сладко лопающихся во рту при легком нажиме языка.

Он был слишком занят своими мечтами, а потому не заметил, как некоторое время шаловливый вечерний ветер теребил пучок жестких рыжих волос, повисших на сломанной ветке, а потом подхватил его и унес к низким разлапистым облакам, готовящимся поутру спуститься вниз и блуждать среди деревьев голубоватым и загадочным туманом, похожим на дым осенних костров.

Племянник произвел на него хорошее впечатление.

Александру Крачко было тридцать лет, и за время работы он успел утвердить себя в корпорации. У него были вьющиеся светлые волосы и открытое лицо, костюм молодежного покроя подчеркивал достоинства спортивной фигуры. Измайлов вдруг подумал, что племянник его, должно быть, нравится женщинам, и вскоре это подтвердилось внимательным и призывным взглядом проходящей мимо столика брюнетки.

Они сидели в маленьком ресторанчике под названием «У Семеныча». Здесь подавали прекрасное жаркое, сочное мясо невозможно было отличить от естественного, а рыбу и моллюсков для морской пасты сюда ежедневно доставляли самолетом. Измайлов любил это местечко: ресторан напоминал ему заведения, которые он посещал в юности, а вышколенная прислуга давно уже знала его вкусы. Даже не хотелось думать о том, что на кухне каждое блюдо, поданное к столу, проверяется службой безопасности. Хотелось пить французское вино и наслаждаться жарким.

— Я думаю, Александр, вы понимаете, о чем пойдет речь, — сказал он, поднимая бокал и внимательно разглядывая молодого человека.

— Хочется думать, что я не ошибаюсь, — сказал Крачко.

Неопределенность ответа понравилась Измайлову. Похоже, родственник умел выбирать линию поведения.

— Я уже стар, — решительно сказал он. — Мне хочется удалиться от дел. Но на кого оставить «Трикстер»? Это мое детище, я посвятил ему всю жизнь и не могу довериться случайному человеку. Вы меня понимаете?