Мой любимый враг - Елена Алексеевна Шолохова

Хотя нет, там имелись еще нюансы. Нам всем нацепили на рукава что-то вроде повязки. Ашкам – красные, а нам – жёлтые. Так вот мы, помимо розыска поклаж, должны еще и «убивать» противника. То есть срывать эти самые повязки и забирать себе. Сорвал – значит, убил. Потом все трофеи сдать либо Поповичу, либо физруку парней, Матвейчуку. А когда будет подсчет итогов, учтутся не только найденные поклажи, но и кто сколько врагов «ликвидировал».

И за победу, между прочим, пообещали приз. Хотя наши с ашками без всяких призов, исключительно ради морального удовлетворения, готовы биться в любое время. А победить – это прямо вопрос чести.

– Ну что, орлы, – прогремел раскатистым басом Матвейчук, – готовы доказать всем, кто из вас сильнее, быстрее, находчивее? Словом, чья команда круче?

Пацаны и нашего класса, и 11 «А» гарканули дружным хором:

– Дааа!

Девчонки, чуть тише, тоже поддержали боевой клич.

– В таком случае сейчас расходимся по своим корпусам, готовимся к бою, получаем всё необходимое, а в одиннадцать тридцать, начинаем…

Со обеих сторон поднялся галдеж.

– А можно пленных брать? А если друг у друга сорвут повязки? А как поклажи выглядят? А бэшек на два человека больше, это нечестно…

Только я не участвовала в обсуждении. И Дима. Мы стояли каждый среди своих, на расстоянии нескольких метров, но смотрели и видели только друг друга.

Потом нас снова развели по корпусам, где каждому вручили карты и повязки.

До самого выхода Попович, как наш «командир», рассказывал, куда лучше бежать, как действовать, кому из нас рваться вперед, а кому – закрывать тылы, в общем, проводил настоящую тактическую подготовку. Дима написал, что их там тоже Матвейчук «натаскивает».

В начале двенадцатого мы двинулись к месту старта. Куда повели ашек, я не знаю. Их вообще не видно было на горизонте.

– Команда одиннадцатого «А» стартует из другой позиции, – сообщил Попович. – Но условия для всех равны. Это чтобы вы сразу друг на друга не набросились и не образовалась куча мала. А сейчас рассредоточьтесь, как я вас учил, ну и… вперед!

Мы подорвались с места и побежали туда – не знаем куда, искать то – не знаем что. Впрочем, что искать – Попович напоследок по секрету нам подсказал. Это флажки. Их попрятали в кустах, под корягами, в дуплах, в общем везде.

Беда в том, что по карте я не очень-то ориентируюсь, и первые двадцать минут, а то и дольше, просто двигалась вперед наобум. Постепенно голоса наших стихли.

Я сбавила шаг и просто шла пешочком. Дышала хвойным воздухом и мечтала… Как вдруг за спиной метрах в пяти, хрустнула ветка. Я обернулась – на меня несся Лубенец.

Вздрогнув, я пустилась наутек. Он – за мной, издавая на ходу звук, похожий на улюлюканье индейцев. Иногда бросал в спину и нормальные слова: «Попалась! Ну беги, беги… все равно не уйдешь! Пацаны! Здесь Ларионова! Ату ее!».

К нему кто-то присоединился – я не стала оглядываться и смотреть, кто это. Теперь они гнали меня вдвоем и улюлюкали на пару. Дурдом!

И я понимала, что это всего лишь игра, а им надо-то от меня только сорвать повязку, но стало не по себе. Как будто это едва ли не вопрос жизни и смерти. Так что я припустила во весь опор.

В ориентировании я, может, и не смыслю, но бегаю очень даже неплохо. Пришлось попетлять, конечно, но от Лубенца я оторвалась. Обнаружила поваленное бревно и тяжело на него опустилась, отмахиваясь от мошек. Посижу, решила, отдышусь немного, а заодно попытаюсь ещё раз понять, что к чему на этой карте.

Просидела я так минут десять от силы, как снова послышался тихий, едва уловимый шорох. Я тотчас напряглась, вскочила на ноги, но никак не могла сообразить, с какой стороны приближается враг. Слева? Справа? Или, может, это просто птичка взлетела.

На всякий случай я нырнула в какие-то кусты, присела на корточки и затаилась. Полминуты, наверное, ничего не происходило, и я уж было расслабилась, как вдруг раздался треск совсем рядом. Буквально в паре шагов. Кто-то двигался прямо на меня.

«Хоть бы это наши! – отчаянно подумала я. – Ну а если всё же ашки, то пусть это будет кто-то из девчонок. С девчонкой я справлюсь, если вдруг что…».

Может, меня и не особенно затянула эта военная игра, но подвести наших не хотелось.

Я прижала ладонью повязку, решив, что ни за что не дам ее сорвать, кто бы там ни крался. Осторожно поднялась и вышла из кустов, готовая немедленно подорваться и бежать прочь. Обернулась назад и в ту же секунду оступилась и угодила носом кому-то в грудь. Коротко ахнув от неожиданности, вдохнула уже знакомый, такой волнующий запах. Димка…

Он поймал меня одной рукой за талию,

– Осторожно… – Придержал, чтобы я не упала.

Но и потом не убрал руки. Я тоже не стала отстраняться, пьянея от его внезапной близости. В его глазах ещё блестел охотничий азарт, видимо, и он увлекся этой игрой не на шутку. Но с каждым мгновением взгляд его менялся. Становился мягким, обволакивающим, расфокусированным.

– Ты как? Много флажков нашла? – с улыбкой прошептал он и, не дожидаясь ответа, наклонился и поцеловал меня в губы. И как вчера, в подъезде, сначала – мягко и нежно, но затем, распаляясь, целовал всё жарче. Как будто не мог остановиться. Впрочем, мне и не хотелось, чтобы он останавливался…

Нас прервали голоса вдалеке – всё те же приглушенные вопли индейцев вперемешку с хохотом. И звуки эти с каждой минутой приближались. Кто-то направлялся прямо к нам. И судя по мелькающим среди ветвей красным повязкам, это были ашки.

Димка оторвался от меня явно нехотя, перевел дыхание, обернулся в сторону, откуда доносился шум. Затем окинул меня шальным взглядом и вдруг достал из-за пазухи два белых флажка и сунул мне прямо в руки.

– Беги вон туда, – он кивнул головой.

– Я не мо…

– Быстрее! – торопил меня