Мой любимый враг - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо тебе. У тебя кровь вот здесь, – я показала на себе, тронув губу. – Надо перекисью… или ещё чем-то обработать. И ворот порван. Хочешь, зашью?
***
– Побудь здесь, пожалуйста. Не уходи. Я в душ, я быстро, – попросил Дима. – Не переживай, наши ещё не скоро вернутся. Они в бассейн пошли.
Честно говоря, оставаться в его комнате было как-то неловко. Но хотя бы тут действительно никого из парней сейчас не было.
Я решила, что тогда уж и правда зашью ему футболку. Иголку с ниткой мне одолжила мама его одноклассницы, Оксаны Мурзиной. Правда, нитки оказались белыми, и стежки на темно-серой ткани футболки получились заметными, как я ни старалась.
– Мастерица, – улыбаясь, оценил Димка мои старания, когда вернулся из душа.
Хотела ему ответить в том же духе, но ненароком скользнула взглядом ниже и… резко смутилась. К лицу мгновенно прилила горячая, как кипяток, кровь.
Из одежды на нем были лишь спортивные штаны, да маленькое белое полотенце, висевшее у него на шее как шарфик.
Дима подошел, встал совсем рядом, сдернул влажное полотенце и повесил его на спинку кровати.
Я снова подняла глаза, стараясь не смотреть на голый торс, хотя, как назло, взгляд сам сползал, будто его тянуло магнитом.
Наверное, Димка заметил мои полыхающие щеки и неуклюжие попытки выглядеть естественной и не смотреть ниже шеи, потому что вдруг хмыкнул, достал из сумки чистую футболку и натянул на себя. Затем уселся рядом со мной на кровать, откинувшись спиной к стене. Тогда как я сидела почти на краю, прямая словно кол проглотила. Он протянул руку, погладил предплечье, очень нежно, едва касаясь. Но мне казалось, что от кончиков его пальцев через всё мое тело проходят электрические разряды. Я напряглась до предела, затаила дыхание, замерла неподвижно, чувствуя, как внутри меня сгущается жар. Смогла вдохнуть, лишь когда он убрал руку.
Черт, ну почему я опять его так стесняюсь? Или это что-то другое?
– Спасибо, – произнес он, разглядывая меня из-под полуопущенных ресниц, слипшихся от влаги. – Я хотел эту футболку выбросить, но теперь буду её хранить…
Волосы темными мокрыми колечками падали на лоб, а глаза лучились радостью. Даже и не скажешь, что полчаса назад он источал бешеную ярость.
– За меня никогда никто не заступался, – вдруг сказала я, сама не знаю, зачем.
– Я буду, – пообещал Димка, не задумываясь.
За дверью в коридоре послышались шаги, голоса, смешки. Очевидно, ашки вернулись в корпус и теперь разбредались по своим комнатам.
– Мне пора, – подскочила я с кровати. – Увидимся позже.
Я уже потянула ручку двери, как за спиной услышала:
– Постой.
Оглянулась – Дима тоже встал с кровати и подошел ко мне вплотную. И сразу же обнял, прижал меня к двери, нашёл мои губы. Целуя, он ненадолго прерывался и шептал:
– Ты ещё не ушла, а я уже скучаю…
***
Обратно в город Димка ехал с нашим классом. Матвейчук был крайне недоволен, возмущался, требовал, даже пару ругательств себе позволил. Но Димка все его слова пропускал мимо ушей. Он просто зашёл в автобус вместе с нашими и занял место рядом со мной, ни на кого не обращая внимания.
Всю дорогу он не выпускал мою руку, а я сидела с блаженной улыбочкой и думала про себя: вот бы ехать и ехать так до бесконечности.
Но через полтора часа автобус остановился у ворот школы.
– У тебя как будто настроение испортилось, –заметил Димка. – Что-то не так?
– Да нет, – качнула я головой. – Просто не хочется с тобой расставаться.
Это было серьезное признание с моей стороны. Никому бы другому я такое вовек не сказала бы, а с Димкой вышло как-то само – просто и естественно. И даже почти не стыдно.
Он сразу посерьезнел.
– Мне тоже…
***
В понедельник вся гимназия гудела из-за случая с Поповичем. Ян Маркович допрашивал меня, Димку, его одноклассниц, наших девчонок. С физруком тоже вел разбирательство. Тот ходил по школе бледный и кислый. А в конце дня директор оповестил, что завтра вечером созывает педсовет. На повестке два вопроса: драка ученика и учителя и обвинения в домогательстве. Велел нам с Димкой непременно привести своих родителей. И мне поплохело от одной мысли, что Дима увидит, какой у меня отец… Я же со стыда умру. Отец если не пьян, то с похмелья. И перегаром от него разит за версту. А если рот откроет, если начнет говорить… о, боже, нет… Это буде такой позор. Позорище!
Да ещё и мама Димина будет. Ничего не скажешь – замечательное выйдет знакомство с родителями друг друга. Что вот она скажет? Что подумает? С кем, решит, связался её сын?
Меня аж подташнивать начало от всего этого.
33
Отцу я так и не призналась насчёт собрания. Я договорилась с тётей Валей, чтобы она сходила вместо отца.
– Ну не знаю… – поначалу упиралась Валя. – А если Денис на работе задержится? Я с кем оставлю мелких? Собрание… это же всегда так долго. У меня столько свободного времени нет. Я и так ничего не успеваю.
– Ну, пожалуйста. Ну, хочешь, я в выходные с ними посижу, а ты куда-нибудь сходишь развеешься?
– У меня на развеяться нет времени, – гордо сообщила она. – Но вообще, ты могла бы и раньше предложить помощь своей тёте, которая, между прочим, тебя вырастила. А то вспомнила про нас, только когда самой что-то понадобилось.
– Ну, извини. Ты могла бы и попросить, если что надо. И потом, ты сама боялась, что в школе узнают про отца.
– Ладно, – согласилась тётя. – Я спрошу Дениса. Если он точно не задержится, если приедет с работы
