Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами - Натали Земон Дэвис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутри климатических зон могли встречаться различные вариации, особенно там, где народы жили ближе к умеренному поясу; возможны были и изменения, как показало появление, скажем, династии Мали. Но дальше на юг «нет цивилизации в прямом смысле». Используя клише, сохранявшиеся в арабской литературе на протяжении веков, Ибн Халдун изобразил народы этих мест живущими не по-человечески, а скорее как животные, нелюдимыми обитателями пещер и зарослей, питающимися сырой пищей и даже поедающими друг друга[397].
Вторая традиция подхода к цвету кожи либо игнорировала все различия во внешности или статусе между народами, исходя из высшей ценности приверженности к вере, либо положительно оценивала черты, присущие чернокожим. В Коране говорится о том, что Бог приветствует все «языки и цвета» (30: 22). Аллах заботится не о признаках принадлежности к той или иной группе, а о благочестии:
О люди, Мы создали вас мужчиной и женщиной и сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга. Ведь самый благородный из вас перед Аллахом — самый благочестивый (49: 13)[398].
«Бог повелевает вам заботиться о людях с черной кожей и курчавыми волосами», — сказал Пророк мусульманам в часто цитируемом хадисе, «ибо среди них ваши родители и родственники»: «родители», потому что из них была Агарь, мать Исмаила и прародительница Пророка, а «родственники», потому что у посланника Аллаха была наложница-египтянка. Другая версия заканчивалась словами: «Ибо среди них три владыки народа Рая», то есть черный мудрец Лукман и два знатных эфиопа, принявшие ислам среди первых. Андалусский ученый X века развил инверсию статуса гораздо дальше: «Бог установил, что самый набожный — самый благородный, даже если он незаконнорожденный сын негритянки»[399].
Между тем еще раньше ал-Джахиз, чьи труды о животных и о манерах поведения за столом нам уже знакомы, просто перевернул мир с ног на голову, опровергнув нападки некоторых персов в своем остроумном трактате «О превосходстве черных над белыми». О народе зинджей Восточной Африки — стереотип безобразных и неотесанных чернокожих у ал-Масуди и у других авторов — ал-Джахиз сказал: «Нет на земле народа, в котором щедрость была бы поголовно так широко развита». Он похвалил их за талант к танцам и, сверх того, добавил к их достоинствам пение и особенно красноречивый язык. Они сильны и мужественны, а их добронравие — не следствие пылкого легкомыслия, а «признак благородного характера»[400].
Третий подход сложился на основе устных сведений, сообщенных географам и историкам очевидцами-мусульманами, посетившими области к югу от Сахары, а также на основе материалов таких путешественников, как Ибн Баттута, писавших собственные отчеты. Хотя эта литература отчасти представляла Судан, то есть Страну черных сквозь фильтры высокого/низкого, в ней также приводились различные подробности о внешности, поведении, установлениях и занятиях, которые часто не учитывали эти иерархические категории высокого/низкого или противоречили им. Например, у Ибн Халдуна историческое описание королевства Мали под справедливым правлением Манса Мусы, «честного человека и великого короля», совершенно не согласуется с утверждением о легкомысленной возбудимости чернокожих первого из климатов, которую им приписывает его «Мукаддима». Его подробная картина написана по свежим данным и основана на беседах с людьми, побывавшими на месте, — с факихом, кади, воином, чьи имена он приводит[401].
Йуханна ал-Асад в своей «Географии» использует все три подхода[402]. В начале книги появляются негативные образы темнокожих, хотя и без явной попытки опереться на теорию климатов, когда он перечисляет «пороки» всех народов Африки:
Жители Земли черных… не имеют рассудка… и лишены сообразительности и практического склада. Они не имеют никаких познаний ни о чем и живут как животные, без закона и правил. Среди них много публичных женщин и рогоносцев. [Такие же пороки Йуханна ал-Асад приписывает сельским жителям и горным народам Берберии, а также обитателям Нумидии и Ливии, называя их «скотами» и «невеждами».] Исключение составляют живущие в больших городах, где немного больше здравого рассудка и человеческих чувств[403].
Точно так же в своем кратком изложении ранней истории Билад ас-Судана, в начале седьмой части, он использует старые общие места. «Как писали африканские космографы», народы земли черных когда-то «жили как звери, без короля и без господ, без республик и без правительства. Они едва умели сеять зерно». Никто не имел собственной жены, а вместо этого, проработав весь день в поле или на пастбище, укладывались спать на звериных шкурах, по десять-двенадцать человек в одной хижине. Некоторые из этих народов поклонялись солнцу и били перед ним поклоны каждое утро. Другие, например жители Валаты, поклонялись огню. В восточной части Земли черных жители были христианами, как и в Эфиопии[404].
Редактируя эти слова для публикации много лет спустя, Рамузио значительно усилил нецивилизованные качества темнокожих, изложив этот абзац в настоящем времени, а переводчики на французский язык и на латынь сделали затем то же самое[405]. Между тем лишь однажды в своей рукописи Йуханна ал-Асад написал, что конкретная община темнокожих живет таким же образом и в его время — это ужасные горцы района Борну, причем сам он этих людей не видел:
Летом они ходят голыми, если не считать куска кожи, прикрывающего срамные места; зимой они закутываются в бараньи шкуры, на которых также и спят. У этих людей нет никакой веры, ни христианской, ни иудейской, ни магометанской, и в этом они подобны животным. У них общие жены, женщины работают так же, как и мужчины, и живут все вместе, как будто они одна семья… Согласно тому, что сей автор услышал от купца, знавшего язык этих горцев и разговаривавшего с ними, они даже не дают людям собственных имен… а просто называют их по какому-то признаку… например, длинный… или короткий[406].
В одном ряду с этой картиной нецивилизованной жизни стоят презрительные отзывы Йуханны ал-Асада о чертах некоторых жителей стран к югу от Сахары: «люди Замфары высокого роста, но очень черны, с широкими лицами мужланов»; в Кацине «население очень черное, у людей толстенные носы и губы»[407]. Здесь он следует старым формулам выражения предубежденности к цветным, встречающимся среди берберов и арабов, хотя
