Сплетни и K-pop - Александра Ли Янг

— Что?

— Ну, в последнее время наши с Арией отношения стали довольно напряженными. Что-то определенно изменилось.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Сохен.

— Это трудно объяснить… Типа, раньше мы были вежливы друг с другом, даже милы, но теперь я чувствую, что она действительно теряет терпение по отношению ко мне. И, честно говоря, она мне тоже порядком надоела.

— Ты пробовала поговорить с ней об этом?

— Нет! Боже. Я никогда не смогла бы.

Сохен подняла сумку повыше на плечо.

— Что ж, быть в группе, полной выдающихся личностей, может быть довольно тяжело. У нас тоже были проблемы.

Я сильно удивилась:

— Да ладно?! Вы, девочки, как сестры.

— Да, и сестры не ладят в половине случаев. Ты наверняка это знаешь.

— Верно, — признала я, почувствовав укол вины перед Оливией. Наверное, мне следовало попытаться найти способ позвонить ей.

Сохен нажала локтем кнопку «вниз» на стене рядом с лифтом.

— На самом деле я поняла, что иногда самый страшный способ — это лучший способ. Вы просто должны быть честными и выложить все в открытую — иначе вы просто будете все больше и больше злиться друг на друга.

— Или можно просто похоронить чувства глубоко внутри и никогда не позволить другому человеку узнать, как ты к нему относишься. — Я шутила, но в моих словах была доля правды.

Сохен бросила на меня косой взгляд.

— Ты знаешь, не получится избегать ее вечно. Однажды тебе действительно придется с ней пообщаться.

— Нет, если ты будешь рядом, — вновь отшутилась я.

— Хорошо, — сухо сказала она.

Двери лифта со звоном открылись, и мы спустились на первый этаж. Она рассказала мне, что ей нравится болтаться в гардеробной, потому что одежда заглушает любой шум и туда редко кто-то спускается.

Мраморный вестибюль был пуст, если не считать охранника, который листал что-то на телефоне и выглядел чертовски скучающим. Мы проскользнули мимо него и на цыпочках направились к звуковой сцене. Я не могла избавиться от ощущения, что мы ведем себя будто два грабителя, врывающиеся в банк. Когда мы добрались до темной звуковой сцены, в руке Сохен вспыхнул свет. Я посмотрела вниз и была потрясена, увидев, что это был экран.

— Что это такое? — прошептала я, схватив ее за запястье и поднеся ее руку к своему лицу, чтобы получше рассмотреть. Конечно же, она держала в руках телефон. — Я думала, ты отдала телефон в кафетерии!

— Ах, умоляю, только не говори мне, что ты думала, будто я отдала Тор-10 свой единственный телефон. — Сохен отдернула руку и направила фонарик прямо мне в лицо.

Я прикрыла глаза и покачала головой, глядя на нее:

— Ты чертов гений, ты знаешь это?

— Что я могу сказать, — сказала она, пожимая плечами, — я потрясающая.

Мы пробирались через сцену, перешагивая через провода и шнуры на полу, затем через лабиринт гримерных и примерочных, пока не добрались до гардеробной. На полу среди вешалок с одеждой сидели Чжун и все его и Сохен мемберы.

— НАВАТТА! — крикнула Сохен, держа две бутылки пива над головой.

— ОООО! — все закричали ей в ответ.

— Подвиньтесь! — сказала Сохен, и они освободили для нас место на полу. Я села рядом с Чжуном и подтянула колени к груди, чтобы скрыть отвратительное пятно от пота. Почему мне не пришло в голову переодеться до того, как мы спустились сюда?

Рядом с Чжуном стояло несколько зеленых бутылок алкоголя и гора пакетов с закусками.

— Оппа наконец пришел к нам, — сказала Сохен, кивая на запас закусок.

— Я приму это как благодарность, — ответил он. Он бросил в нее пакет с чипсами, затем разорвал остальные, толкая их в середину круга.

— Ури харабочжи мальгонын кыго амудо ан могое! — сказал парень, сидящий напротив меня. Все засмеялись, а я посмотрела на Сохен, ожидая перевода.

— Видишь эти белые трубчатые штуки? — спросила она. — Они называются саллопун. Он сказал, что никто их не ест, кроме его дедушки.

— А мне они действительно нравятся! — воскликнул Чжун, защищаясь. — Вот, — сказал он, бросая мне пачку, — ты непредвзятый наблюдатель. Что ты думаешь?

Я вытащила один из крекеров. Он был легким и воздушным и выглядел как обезвоженная кукуруза в початках. Я вгрызлась в него и задумчиво пожевала, прикрыв рот рукой. Я ожидала, что на вкус это будет как лакомство с рисовыми хлопьями, но на самом деле оно ни на что не было похоже. Это было все равно что есть пенополистирол[35].

— Мне не слишком понравилось, — призналась я наконец.

Чжун взвыл и упал навзничь на вешалку для одежды. Все остальные потеряли самообладание и начали бросаться в него крекерами, пока он притворялся мертвым на полу.

— Извини! — сказала я застенчиво, что заставило всех снова рассмеяться.

Сохен закатила глаза и открутила крышку с одной из своих бутылок. Она налила пиво в стаканы и раздала их один за другим.

Я с тревогой наблюдала, как полный стакан движется по кругу ко мне, и, когда Чжун протянул его, постаралась взять как можно более небрежно, будто я держала стакан пива так много раз в жизни, что потеряла счет. Нервничая, я поднесла его ко рту. Он пах кисло-сладким одновременно.

— Подожди! Еще нет! — крикнула Сохен.

Я поняла, что она обращается ко мне. Я наполовину уронила, наполовину засунула стакан между скрещенных ног, отчего пиво выплеснулось на мои носки и кроссовки. Мы еще даже не начали пить, а я уже делала все неправильно.

— Ты когда-нибудь пробовал сомэк? — спросила Сохен, милосердно игнорируя лужу, образовавшуюся вокруг моих лодыжек.

Я покачала головой.

— Это пиво с добавлением соджу[36]. Не волнуйся, оно опьянит и сделает тебе хорошоооо.

Вот только именно этого я и боялась.

Чжун передал по кругу одну из зеленых бутылок, и каждый налил немного в пиво. Когда он протянул мне бутылку, я замерла. Я не хотела наливать слишком много соджу в стакан, потому что не хотела сильно напиваться, но наливать слишком мало тоже было нельзя, иначе я выглядела бы полным ничтожеством. Когда я не взяла у него бутылку, Чжун наклонился ко мне и тихим голосом сказал:

— Я могу показать тебе сколько, если хочешь.

— Эм, хорошо, спасибо, — поблагодарила я.

Он капнул немного соджу в мой стакан, а когда закончил, протянул бутылку и улыбнулся. Я быстро передала ее девушке рядом, как будто напьюсь, просто держа ее в руках. Когда бутылка вернулась к Сохен, она подняла свой полный стакан.

— Хорошо, мои малыши… Конбэ![37]

— Конбэ! — воскликнули мы все. Все сделали большой глоток из стаканов, и я