Осколки полевых цветов - Микалея Смелтцер

– Не-а. Мне нужно пробежаться. – Может быть, потому, что я использую слово «нужно», он овладевает собой и кивает:

– Не торопись.

Я достаю из кармана наушники и телефон и включаю музыку из любимого плей-листа. Я не всегда слушаю музыку, но иногда она помогает. Мне требуется минута, чтобы запустить беговую дорожку (еще немного – и пришлось бы обращаться к Тайеру за помощью), но я справляюсь сама, а он остается в углу на тренажере.

Я вижу его в зеркале, когда бегу, но очень скоро я вхожу в ритм и забываю о нем. Я просто бегу и убегаю, оставляя свои проблемы позади.

Когда заканчиваю пробежку, я вся потная и уставшая, но все равно трачу немного времени на проверку другого оборудования. Но Тайеру это не мешает притянуть меня к себе в обжигающем поцелуе. Я могла бы целовать этого мужчину всю оставшуюся жизнь и никогда от этого не устать. Может, я и молода, но я знаю: его губы созданы для моих.

– Идем, – он шлепает меня по заднице, – я приготовлю тебе завтрак.

Я сжимаю губы, сдерживая улыбку. Игривый Тайер сводит меня с ума.

Люблю. Это слово внезапно вторгается в мои мысли, когда я поднимаюсь за ним из подвала. Люблю ли я Тайера?

Думаю, да. Нет, я знаю, что люблю. Но боюсь ему об этом сказать. Пока я храню эти слова глубоко в сердце. Когда-нибудь я скажу их ему, но не сегодня.

На своей теперь уже полностью укомплектованной кухне Тайер начинает раскладывать продукты для завтрака.

– Что ты мне приготовишь?

– Свой знаменитый утренний бутерброд.

Я беру пакетик с рукколой.

– Я заинтригована.

Он выгибает бровь, наливая апельсиновый сок.

– Так и должно быть.

Я иду за апельсиновым соком, чтобы налить себе стакан, но он щелкает пальцами.

– Сначала вода.

Я со вздохом беру чистый стакан, бросаю в него лед и наливаю воду из холодильника.

– Теперь доволен? – Я делаю большой глоток.

Он наблюдает, как я осушаю весь стакан, и одобрительно кивает.

– Счастлив.

Я снова наполняю стакан и встаю, прислонившись бедром к столешнице, пока он разбивает яйца в миску.

– Тебе чем-нибудь помочь?

– Промой рукколу.

– Будет сделано, капитан.

– Капитан, – бормочет он.

– Есть.

Он качает головой.

– У тебя отличное настроение.

– А ты не знал, что физические упражнения высвобождают эндорфины?

Карие глаза пристально смотрят на меня, и я угадываю, о чем он думает, даже прежде, чем он это произносит.

– А знаешь, что еще высвобождает эндорфины? – Он наливает в миску немного содовой и берет вилку, чтобы взбить яйца. – Секс. А секс, черт возьми, гораздо веселее тренировки.

– Я не согласна.  – Я достаю из холодильника тарелку с виноградом и отправляю одну ягоду в рот, после чего наклоняюсь в поисках сита для рукколы. – Я считаю, что и то, и другое бодрит в равной степени.

– Хм, – мычит он. – Наверное, мне просто нужно лучше тебя трахать.

– Тайер! – Я поднимаюсь и едва не ударяюсь головой о барную стойку. Я легонько шлепаю его по руке, мои щеки пылают.

– Что? – Он сама невинность.

– Сам знаешь что.

Его глаза пылают, обшаривая каждый сантиметр моего тела. Мои волосы влажные и лохматые, половина прядей выбилась из конского хвоста. Футболка для меня слишком большая и мешковатая и спадает до середины бедер поверх черных беговых легинсов. В том, как я сейчас выгляжу, нет ничего сексуального, но по выражению его глаз этого никак не скажешь, и, черт побери, это заставляет меня чувствовать себя самой горячей женщиной на планете.

Он выливает яйца на горячую сковороду, добавляет к ним какую-то приправу, а затем закидывает в тостер две булочки, пока я проверяю, тщательно ли промыта руккола. Я отношусь к этому очень серьезно, поскольку однажды получила от рукколы пищевое отравление, и не хочу, чтобы это повторилось. Тогда я несколько часов подряд выблевывала свои кишки.

Он достает из холодильника два ломтика сыра чеддер и острый майонез.

Мы слаженно работаем вместе, и когда булочки выпрыгивают из тостера, я раскладываю их по тарелкам и поливаю майонезом.

– Пахнет потрясающе, – говорю я, когда Тайер кладет на каждую булочку по яйцу со сковородки, а сверху – расплавленный сыр чеддер.

– Надеюсь, на вкус это блюдо не менее потрясающее. – Он кладет поверх каждого бутерброда немного рукколы, а затем я накрываю каждую булочку второй половинкой.

Мы садимся за стол (настоящий деревянный стол ручной работы, изготовленный одним из его друзей), и он ждет, когда я откушу первый кусочек.

– О, господи, Тайер, это божественно. – Я и не знала, что простой сэндвич с яйцом может быть таким вкусным.

Он хихикает, довольный собой.

– Я рад, что тебе нравится.

Я откусываю еще кусочек и произношу с набитым ртом:

– Нравится? Да я без ума от этого бутерброда! – Откусив слишком большой кусок, я прикрываю рот ладонью.

– Хочешь сказать, что я должен чаще для тебя готовить? – весело улыбается он.

– Да. Я же пеку тебе кексы.

– Давай сделаем сегодня что-нибудь.

– Сделаем что-нибудь? Например, что? – удивляюсь я.

Он пожимает плечами.

– Ну, не знаю. Сходим куда-нибудь вместе. В магазин или еще куда-то.

– Ладно. Звучит заманчиво. Утром мне нужно на работу в магазин, но я заканчиваю в два.

– Хорошо. Я за тобой заеду.

– Собираешься за мной заехать?

– Почему бы и нет?

– Я… – Я опускаю голову. – Ладно.

– Ты не хочешь, чтобы я за тобой заезжал. – Он произносит это как утверждение.

– Дело не в этом. – Я заправляю за ухо выбившийся светлый локон. – Я думала, ты не захочешь, чтобы люди нас видели. Это маленький городок. Всюду сплетни.

Он доедает свой бутерброд.

– У меня нет привычки париться по поводу того, что думают окружающие.

Я выдавливаю улыбку.

– Хорошо.

Глава тридцать шестая

Разумеется, фургон Тайера ждет меня у антикварного магазина «Бурное прошлое». Я сказала маме, что он попросил меня помочь ему подобрать вещи для украшения комнаты Форреста. Это гнусная ложь, поскольку комнату маленького мальчика обставили раньше других. Но я должна была хоть как-то объяснить, почему наш сосед забирает меня после работы.

Скользнув в его фургон, я ощущаю тепло кожи своей облаченной в джинсы попкой и улыбаюсь ему. Он неописуемо красив в темно-синей толстовке, джинсах и бейсболке. Ну зачем он такой сексуальный? Мое сердце этого не выдержит.

– Как прошла смена? – Он трогается с места.

– Хорошо. Здесь всегда хорошо.

– Это то, чем ты хочешь заниматься? Торговать в магазине?

– Не знаю, – задумчиво произношу я и смотрю в окно. – Может быть. Я не уверена. Я во многом