Осколки полевых цветов - Микалея Смелтцер

их на стулья на лестнице и проверяю, чтобы они стояли лицом к улице. Когда я возвращаюсь в дом, Тайер смеется над чем-то, что сказала мама. Это глупо, но я вспоминаю, что сказала Джорджия этим летом, о том, что нашей маме следует попробовать встречаться с Тайером. Я знаю, что он ее не интересует, но это не мешает острому чувству собственничества овладеть мой. Он мой.

Я бегу на кухню, чтобы не натворить какую-нибудь глупость. Вдруг я не удержусь и сяду к нему на колени, чтобы обозначить свою территорию? Жаркое готово, и я начинаю нарезать мясо. Все остальное уже приготовлено – картофельное пюре, горошек и хлеб.

Он еще не подошел, а я уже чувствую спиной его теплое, успокаивающее присутствие. Я будто растворяюсь в нем, заземляюсь в его присутствии.

Как это возможно, что один человек, которого я знаю всего несколько месяцев, будоражил во мне столько разных чувств?

– Что не так? – бормочет он, утыкаясь головой в мою шею. Его губы прижимаются к моей коже, а руки обвиваются вокруг талии.

– Ничего.

– Ты уверена?

– Я в порядке. Просто веду себя иррационально.

– Иррационально, да? – Он отпускает меня и начинает резать мясо.

– Да. Я тебя приревновала.

– К кому? – Он застывает на месте.

– Мама с тобой разговаривала, и это напомнило мне, что сестра однажды сказала, что, по ее мнению, маме следует встречаться с тобой.

Он облизывает губы.

– Ах, вот как?

– Угу.

Он продолжает резать.

– К счастью для тебя, у меня на уме только одна женщина по фамилии Мэтьюз.

– Ах, вот как? – повторяю я его слова.

– Угу.

Я улыбаюсь. Мне нравится игра, в которую мы иногда играем, когда переворачиваем смыслы и повторяем произнесенные друг другом фразы.

Он оглядывается через плечо, убеждается, что мы по-прежнему одни, и быстро целует меня в губы.

– Тебе не о чем беспокоиться. Я весь твой.

Мне нравится, как это звучит – что Тайер Холмс на сто процентов мой.

Глава тридцать четвертая

Мой сосед-ворчун раздает конфеты. Почему-то от него я такого не ожидала. Да, у него есть ребенок, поэтому можно было ожидать, что он примет участие в этом традиционном мероприятии. Но поскольку Форрест этот вечер проводит со своей мамой, я решила, что Тайеру не захочется раздавать конфеты.

Но я ошиблась.

Сжимая в руке ведро, я звоню в дверь. Я специально вышла так поздно. Мама сегодня вечером гуляет со своими подругами (ей такие вечера совершенно необходимы, если хотите знать мое мнение), а Джорджию я почти не видела с тех пор, как она переехала к Майклу. То есть от нашего дома раздавала конфеты только я, и как только дело было сделано, я не удержалась и зашла к Тайеру.

Дверь распахивается, в его руке вазочка с конфетами.

На нем нет какого-то специального наряда – да и зачем он ему, если у него уже есть костюм лесоруба?

Приоткрыв рот, он разглядывает меня с ног до головы. На мне черное облегающее платье с разрезами по бокам. Обычно я не злоупотребляю косметикой, но сегодня я сделала «смоки айс» и накрасила губы ярко-красной помадой.

– Трюк или угощение? – спрашиваю я, хищно улыбаясь.

– Трюк, – отвечает он, его глаза горят похотью.

Я надуваю губки.

– Так нельзя. Ты должен меня угостить. – Я поднимаю пустое ведро в форме тыквы.

– Я тебя угощу. – Он кивает и приглашает войти. – Кто вы двое? – Он указывает на Бинкса в моих руках. – Вампир?…

– Он моя летучая мышь. – Я глажу его крылышки летучей мыши. – Видишь? Каждому вампиру нужна ручная летучая мышь.

Он качает головой и закрывает за нами дверь.

– Только ты могла нарядить кота на Хэллоуин.

– Ему это нравится, – утверждаю я и опускаю Бинкса на пол, а когда выпрямляюсь, Тайер обхватывает меня за талию и притягивает к себе. Мои ладони прижимаются к его твердой груди. – Это платье, – его грудь вздымается, руки блуждают по моему телу и останавливаются на моей заднице, – это что-то.

– Тебе нравится?

– Очень.

– Я надела его для тебя, – признаюсь я, рисуя пальцем на его груди. – Я так и знала, что тебе понравится.

– Угу, – мычит он и отходит назад, чтобы снова окинуть меня взглядом. – Мне правда нравится. Очень-преочень.

Я встаю на цыпочки и шепчу ему на ухо:

– По-моему, оно будет еще лучше смотреться на твоем полу.

Его самоконтроль разбивается в пыль. С грудным рычанием он приподнимает меня и прижимает к стене в коридоре. Платье облегает мои бедра, а мои ноги обхватывают его талию. Он страстно целует меня; я раньше и не знала, что можно так целоваться.

Я боялась, что после той ночи на его диване он отдалится и пожалеет о том, что мы сделали. Этот страх не давал мне спать по ночам. Меня охватывал ужас при мысли о том, что для меня это значит больше, чем для него.

Но вместо этого та ночь открыла ту часть Тайера, о существовании которой не знал даже он сам. Его бедра прижимаются к моим, и я задыхаюсь от ощущения его твердости и готовности.

– Тайер, – выдыхаю я.

Он обхватывает рукой мою шею, и я издаю стон, удивляясь, как сильно мне нравится этот жест.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя у стены, Салем?

Господи, да.

– Да.

– Хорошо.

Я расстегиваю его ремень и быстро справляюсь с пуговицей и молнией. Он всем телом прижимает меня к стене, а сам приспускает джинсы и трусы-боксеры так, чтобы освободить член. Я жадно смотрю на него сверху вниз и начинаю гладить его, но Тайер качает головой.

Я бросаю на него озадаченный взгляд, испугавшись, что сделала что‐то не так, но он качает головой.

– Хочу быть в тебе.

Он отодвигает мои стринги в сторону. Обычно я ношу шорты или слипы, но это платье диктует свои условия.

Он оказывается внутри меня, и мы оба вздыхаем с облегчением.

Я мечтала об этом моменте с нашего самого первого раза. Он смотрит мне в глаза, его руки сжимают мои бедра, когда он поднимает меня и опускает на свой член.

– Черт. – Вены на его шее напрягаются. – Даже не представляешь, как в тебе хорошо!

– Я знаю, как тебе хорошо. – Я прижимаюсь головой к стене, его пальцы находят мой клитор. – Тайер, – выдыхаю я, – да, здесь. Не останавливайся.

Я дрожу, оргазм пробирает меня до костей.

Его губы целуют мою шею. Он двигает бедрами сильнее, быстрее, входит в меня, и невероятно, но я чувствую, как мое тело близится к очередной волне наслаждения.

– Тайер! – Я выкрикиваю его имя,