Там, где мы вместе (СИ) - Молоков Влад

Погода тоже не радовала, становясь с каждым днем все хуже, а к 17 сентября, в ночь на которое была назначена выброска отряда Линькова, испортилась так, что я рекомендовал перенести ее на более позднее время, но кто бы меня послушал. Из-за количества выделенных машин на аэродроме опять разгорелся скандал, и на плохую видимость из-за низкой облачности, и сильный встречный ветер, достигающий нескольких баллов, что сильно тормозило скорость и так не быстрых самолетов, уже ни кто не обращал внимания. Линьков не согласился с доводами опытного командира авиационного полка и нашими советами, а напрямую обратился к командиру дивизии, где и настоял на своем.

В результате семь самолетов, причем из разных эскадрилий, уже в сгустившихся сумерках, вылетели искать озеро Домжарицкое куда-то под Лепель. На маршруте и в районе десантирования оказалась сплошная низкая облачность, дождь, что в условиях отсутствия радиосвязи между самолетами и наличием большого количества озер в Белоруссии, привело к печальному, но прогнозируемому финалу – пилоты не удержали строй, потерялись в облаках и, ни один экипаж не вышел к назначенному месту точно. Три самолета выбросили десантников в разных местах, два возвратились назад с парашютистами, а судьба еще двух экипажей осталась неизвестной, так как на родной аэродром они не вернулись. Сам Линьков сигнал об успешной высадке тоже не передал и таким образом существование Первого Белорусского партизанского отряда оказалось под большим вопросом. Оправданием всей этой трагедии служило лишь то, что командир отряда и его люди с нетерпением рвались мстить оккупантам. А вот как это отразится на командовании авиаполка, и на нас пока было не ясно, хотя совесть моя оставалась чиста, я приложил максимум усилий, что бы перенести вылет.

За получением возможных «люлей» я, под дождем, по раскисающей дороге, поехал в Вязьму. Прежде чем показаться в разведотделе, решил заскочить в штаб и узнать последние новости, а так же навестить, по-прежнему числившимся у меня в начальниках Худякова.

Западный фронт активно готовился окончательно перейти к обороне, выполняя, полученную еще 10 сентября директиву Ставки «прочно закопаться в землю и за счет второстепенных направлений и крепкой обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий, чтобы создать мощную маневренную группу для наступления в будущем». Естественно в штабе все носились как угорелые. Кто-то действительно спешил выполнить важное поручение, но большая часть, как обычно суетилась, больше изображая кипучею деятельность, что бы «не припахали» к выполнению другого задания. На неудачную высадку одного отряда, где-то глубоко в немецком тылу, всем было глубоко плевать, так как на общем раскладе сил это ни как не могло отразиться. Тут люди привыкли мыслить масштабами дивизий, корпусов или даже армий, которые легко посылались в бой или перебрасывались на другой участок фронта. Слегка успокоенный, я направился к Худякову. Тот тоже был занят, но меня встретил радостно и, отложив в сторону кипу бумаг, кивнул головой в сторону стола.

– Готовлю новые предложения по организации и тактике применения крупных авиасоединений, основываясь на опыте первых месяцев воздушных боев. Штабом проведен анализ наших данных и сведений, добытых разведкой. Получается занимательная картина.

– И что же там интересного, чего мы еще не знаем, – усмехнулся я.

– Не скажи. Вопреки сложившемуся мнению, оказывается, что действия нашей истребительной авиации, на начальном этапе войны, были достаточно эффективными. По сведениям, заметь не наших, а противника, за первые две недели боев их потери в самолетах на Восточном фронте, ежедневно выражались трехзначным числом, и когда этот результат мы сможем повторить вновь, не известно. Большие же потери объясняются не тем, что мы плохо готовили пилотов, как это нам пытались вменить в вину. А тем, что в результате дезорганизации и потери связи с командованием, авиаполки остались без топлива и боеприпасов. В итоге истребители уничтожались прямо на аэродромах или просто были брошены при отступлении, из-за невозможности поднять в небо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И с этим ты хочешь идти к командованию и ткнуть им в лицо бумагами, указав на их же ошибки? Смело, но глупо.

– Нет, конечно. Но так, как мы воюем сейчас, это просто не эффективное расходование материальных и людских ресурсов. Если бы мы в первый месяц войны выдержали такой темп, как задали в самом начале, то немцам пришлось бы кисло. Только опыт предыдущих военных компаний и хорошо отлаженный механизм люфтваффе позволил им справиться с потерями и завоевать господство в воздухе.

Спорить на эту тему я совсем не собирался, так как в целом был полностью с ним согласен и поэтому быстренько перевел разговор на бытовые темы. Однако не удержался и под конец разговора одну идею все-таки подкинул.

– Знаю, что самолетов катастрофически не хватает, – начал я, – и почти все резервы из центральных районов страны уже брошены на фронт.

– Почти? – сразу ухватился за недосказанное Худяков, – а ну-ка порадуй неиссякаемым фонтаном идей.

– Да вот, – решил я начать с напоминания своего прошлого визита, – ты жаловался как-то, что командование не довольно эффективностью штурмовки передовых позиций неприятеля.

– Было дело, – сразу согласился он, с нетерпением ожидая продолжения.

– А я вот вспомнил, как мы в первый месяц войны, вылетая к немцу в тыл на задания, попутно брали с собой разный непредусмотренный инструкцией боеприпас. Ну, бомбы различные самодельные, – добавил, увидев у него на лице не понимание. – И не делай такое лицо, сам в сводку включал результаты наших «бомбежек».

– Как же, помню. И хвалили нас за это и ругали. По-разному выходило. А ты к чему клонишь, что бы мы на связные бипланы бомбы подвешивали. Так, на мой взгляд, овчинка выделки не стоит, ты Р-5 с этой летающей этажеркой не путай. Сколько там, у У-2 полезная нагрузка? Килограмм 200?

– Да хоть бы и так, а ты Сергей Александрович на это дело шире взгляни. Сколько их перед войной наклепали? Побольше десяти тысяч и все до сих пор в строю. Просты и надежны в обслуживании, ремонтнопригодны даже для новичка, ну а летные характеристики и сам знаешь. Это пилота истребителя специально готовить нужно, а на У-2 любой полетит, настолько он прост и устойчив в полете. Ведь все мы на них летать и начинали-то. Не зря же его «летающей партой» зовут. Подумай, сколько пилотов мы в кратчайший срок призвать сможем? Да только через ОСАВИАХИМ тысячи парней и девчонок прошло. А теперь представь не один или пару У-2, а полк, который ночью «утюжит» немецкие окопы с максимально низких высот. Тихонечко, с приглушенным двигателем подошел и «сыпь» сверху на окопы хоть бомбы, хоть просто ручные гранаты.

– Постой, постой, – озадачился Худяков, – это ты предлагаешь концепцию малых, или сверхлегких ночных бомбардировщиков?

– Это ты командованию предлагай, – не согласился я, – со всеми выкладками и планами, с расчетом сил и средств, штатным расписанием и материальной базой. Все как положено. Я же только идею подкинул, и очень, на мой взгляд, даже стоящую.

Конечно стоящую, мне ли не знать как немцев «Рус фанер» доставали. Один только полк «Ночных ведьм», за всю войну, более миллиона килограмм бомб на противника вывалил. За короткий период так немцев «достали», что за сбитый «У-2», между прочим, железный крест давали, это ли не показатель эффективности. А в нашем случае получаем обычный Российский вариант – «дешево и сердито». И почему эта идея до сих пор не получила реализацию не понятно. Я точно знаю, что не одни мы немцам так по ночам «гадили», но это одиночки, а вот целенаправленно бомбить передовую с «У-2» пока, ни кто не предложил. По крайней мере, я о таком еще не слышал, да и Худяков выглядел ошарашенным, хотя идея то проста и очевидна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако посидеть подольше и обсудить все более подробно нам не дали. Его отвлекли на текущие вопросы мои бывшие коллеги, а меня ждали в разведотделе.

Корнев был занят, и мне пришлось общаться с одним из его замов. Теплой встречи не получилось, но и всех собак на меня вешать не стали. Это была не первая и, к сожалению, не последняя неудачно проведенная операция. Да и к тому же, основная задача, а именно выброска бойцов отряда, все-таки выполнена, а то, что не так как предполагалось, так на то и война. Было бы все легко и просто – давно немца назад прогнали. К тому же, неожиданно обозначилась еще одна проблема куда больше беспокоящая начальство, о которой я даже не мог подумать, а именно, нехватка обычных патронов, точнее пороха для их изготовления. Сказывалась потеря складов и передислокация части заводов вглубь страны, из-за чего поставки боеприпасов с военных предприятий юга полностью прекратились. Если к нехватке снарядов все уже привыкли – тяжело, но терпимо, то, как воевать без патронов, еще ни кто не придумал. Пока это не носило критический характер, но с вопросами снабжения отрядов за линией фронта стали возникать проблемы. Да и взрывчатка, которую, я с таким трудом добыл для осуществления операции, за неполную неделю активных действий, подошла к концу. В связи же с новой директивой Ставки на укрепление обороны, все резервы были брошены на создание минных заграждений и огненных полей, это когда в землю закладывались тысячи бутылок с зажигательной смесью, с возможностью их одновременного или частичного подрыва для создания сплошной стены огня.