Дети Барса. Туман над башнями (СИ) - Андрей Ренсков

— Старший, надо бы послать к ним кого-нибудь… Расспросить о новостях, преломить хлеб у костра. Ведь настоящие караванщики так и поступают.

— Не твоя это печаль, — задумчиво ответил Разза, глядя, как поднявшееся пламя жадно облизывает свежую пищу. Его глаза казались ещё более тусклыми, чем обычно. — Младший сделает всё сам: это ведь его караван, а мы с тобой обычные погонщики. Ты помнишь место, где мы съехали с дороги? Там ещё по левую руку руины сожжённой деревни?

— Да, Старший.

— Когда солнце сядет, возьми двоих… Нет, лучше троих. И выдвигайтесь к руинам без лишнего шума. Особо не спеши — пусть стемнеет, как следует. Но и не мешкай — не то в соседнем лагере улягутся спать, и ваша возня станет заметна часовым. Я буду ждать вас у крайнего от дороги дома.

— Старший… Один вопрос… Если позволите…

— Говори, — разрешил Разза, встав вполоборота и высунув из-под капюшона кончик носа. — Только побыстрее…

— Та башня, где была битва… — Аске сжал в руках подобранный прутик, и тот лопнул с тихим треском. — Там длинная гряда холмов. Такое место очень трудно оборонять. Оно годится разве что как… Ловушка?

— Примерно так, — согласился Разза, внимательно глядя на собеседника. — Мы хотели заманить в долину и запереть в ней как можно больше пехотинцев Ойнаса. Мои всадники должны были замкнуть кольцо. Это был наш единственный шанс на победу. Но у нас ничего не вышло: если хочешь загубить дело, поручи его нескольким накаррейцам сразу.

— Да простит меня Старший, но я собирался спросить о другом. — Аске ковырял обломком прутика в утоптанной глине, рисуя странный кривой орнамент. — Лагерь, приманку, разбили рядом с башней. Случайно ли?

— Нет, — сухо ответил Разза. — Но большего тебе знать пока не нужно. Когда настанет время — узнаешь. Начинай готовить людей: солнце почти село.

— А если это время никогда не настанет? — негромко спросил Аске, поднимаясь с плетёного коврика и тщательно сворачивая его в трубку. Круглый кожаный чехол очень удобен в переноске и не промокает. С ним только одна беда: он слишком узкий. Поэтому коврик надо сворачивать как можно туже.

— Тем лучше для всех нас, — ответил Разза, растворяясь в темноте. — Не думай об этом, и проживёшь дольше.

И Аске не стал думать.

Вскоре одежда промокла насквозь, особенно низ штанов и рукава. Сапоги ещё кое-как держались, не пропускали воду. Посиневшие пальцы срывались с мокрых корней. Чтобы не опрокинуться на спину, приходилось падать на колени и шарить в грязи в поисках новой опоры. Склон поднимался всё круче. Террас, вымоин, где можно было бы перевести дыхание, встречалось всё меньше. Похоже, отряд поднимался на высокую гору с пологой, поросшей лесом, стороны.

Хорошо, что ещё с пологой — подумал Аске, отогревая озябшие пальцы тёплым дыханием. С Раззы сталось бы заставить подниматься и по отвесной стене. Как он там, кстати?

Но стоило лишь на секунду остановиться, как в лодыжку тут же больно вцепилась рука старика, дёргая, не давая покоя:

— Шевелись, Аске! Вперёд!

Наконец, подъём кончился, как рано или поздно кончается всё на свете. Со всех сторон обрушились свет и свежий ветер. Подтянувшись в последний раз, Аске перевалился через сплетение корней и без чувств растянулся на камнях.

— Видишь её? — хрипло спросил Разза, упавший рядом, по левую руку. Близкие к обмороку солдаты приходили в себя, стоя на коленях: падать навзничь в присутствии командиров не мог позволить себе никто рангом ниже Младшего. Не зря всё-таки проходили беспощадный отбор.

Аске отстегнул с пояса измятую кожаную флягу, вгляделся в пляшущее белое пятно, а потом ответил:

— Да, Старший. Она прекрасна.

Башня, сложенная из белого камня, тонкая, словно ножка изящного серебряного кубка, была со всех сторон окружена небом. Казалось, что здание слегка раскачивается, но, скорее, это были просто шутки восприятия.

— Через полчаса мы будем там.

— Впервые вижу одну из них, Старший, — признался молодой накарреец в промежутке между жадными глотками. Вода была прохладной и бесконечно вкусной. Не успела ещё задохнуться в плотно закупоренной фляге. — Кто построил её? Ну, не местные же. Они и овчарни достойной не построят.

— Это было слишком давно… — С третьей попытки Разза встал, наконец, на ноги, и, судя по перекошенному лицу, это далось ему нелегко. Увидев, как Старший поднялся, зашевелились и солдаты, с ног до головы перепачканные глиной. Их лица были такими же серыми, как камни под ногами.

— Там деревня, внизу. Время от времени кто-нибудь из деревенских приносит к башне еду. Нас не должны заметить.

Башня стояла на возвышенности, под которой разверзлась пропасть — словно маяк, освещающий путь в лесных дебрях. Над ней нависали тёмные горы. Их голые вершины закутал туман, сквозь дыры в котором проглядывали бурые плеши: на такой высоте не росло уже ничего, кроме чахлой травы.

Тропинка изгибалась, петляла. Порой башня пропадала из вида, а потом неожиданно возникала снова, вынырнув из-за очередной скалы. В конце концов, прошмыгнув между двумя скрюченными деревьями, тропинка взобралась на пологий каменистый холм. Оттуда стала отчётливо видна песчаная дорога, взбегающая в гору, а потом исчезающая за…

— Там кто-то был, Старший, — уверенно сказал Аске, провожая взглядом убегающую тень. — Кто-то стоял на дороге.

— Он заметил нас? — спросил Разза, останавливая отряд. — Заметил?

— Да, — кивнул Аске. — К башне ведёт только одна тропинка?

— Да. Обойти не получится, кругом осыпи. — Из-под плаща показалось острие обнажённого меча. — Идём тихо. Хотя, скорее всего, мы уже опоздали.

Подчиняясь быстрому жесту, солдаты выдвинулись вперёд, обтекая Раззу с флангов. Проскользнувший мимо арбалетчик даже не взглянул на Старшего, которого прикрывал Аске. Его раскосые глаза деловито ощупывали раскинувшиеся впереди заросли. Грязный палец прижимал болт, уютно устроившийся в жёлобе: чтобы ненароком не выпал.

Аске попробовал, как ходит в ножнах кинжал — вроде бы легко. Сейчас уймётся дрожь в пальцах, которая всегда донимает перед чем-то серьёзным. Вот и всё, прошла. Теперь вперёд. Заслоняя Старшего корпусом, не давая ему высунуться из-за плеча. Он ловок и силён, даром, что стар, поэтому за ним нужен глаз, да глаз. Ну, в конце концов — это твоя работа, Аске.

Солнце взбиралось всё выше, било в спину, которую начало припекать. Пот скатывался по лбу и ел глаза. Арбалетчик шёл по обочине, недоверчиво озираясь по сторонам, словно собака, потерявшая след. Похоже, нервы играли и у него: слишком уж часто он облизывал свои бледные губы. Высокая сухая трава с едва слышным треском ложилась под покрытые глиняной коркой подошвы.