Дорога - Александра Маринина

Родислав вызвался поговорить с сыном. Он долго подбирался к сути вопроса, а когда наконец смог сформулировать причину своей тревоги, Николай долго хохотал, потом стал сально улыбаться и объяснять, что малолетками он не интересуется, а вот когда Ларка чуток подрастет, тогда можно к этому разговору вернуться, потому что титьки у нее уже сейчас хоть куда, а задница так и вовсе роскошная. Родислав от таких слов остолбенел, он только в эту минуту осознал, что сын из маленького мальчика превратился в мужика, взрослого, циничного и грубого.

Другой заботой Любы, связанной все с той же Ларисой, был страх, что девочка будет плохо влиять на Лелю, тонкую, нервную, чувствительную, погруженную в литературу и совершенно невинную.

– Лелька приходит из школы в три часа, и тут же является Лариса, – жаловалась Люба мужу. – А дома никого нет. Я прихожу только в половине восьмого, а то и в восемь, ты – еще позже. Мы не можем контролировать, о чем Лариса разговаривает с Лелей и каким глупостям она ее учит. Прямо хоть бросай работу и сиди с ними.

Но бросить работу было нельзя, уголовную ответственность за тунеядство в те времена еще не отменили, и Люба с Родиславом продолжали каждый день нервничать, переживать, беспокоиться и напоминать себе о своей вине перед Ларисой и ее бабушкой.

В какой-то момент Родислав подумал, что он больше не может так жить. Ему надоели соседки, от которых не было покоя, ему надоело волноваться за беспутного сына, которого они с Любой безвозвратно упустили и из которого уже совершенно точно ничего толкового не получится, ему надоело выкручиваться и кроить часы и минуты, чтобы побыть с Лизой и не нарваться на подозрения тестя, который отошел от власти и существенным образом повлиять на карьеру зятя в сторону ее ухудшения уже не мог, и он все чаще стал подумывать о том, что пора уже наконец прекратить этот странный, этот невероятный договор, заключенный с женой шесть лет назад, и уйти. Уйти и развестись. И начать новую жизнь с Лизой и их общим ребенком.

В минуту слабости он, правда в весьма туманных выражениях, сказал об этом Лизе, которая, разумеется, узрела в словесных узорах главную суть и очень обрадовалась. Значит, она столько лет ждала не зря!

Для Лизы Спичак вопрос брака с Родиславом Романовым был вопросом не столько романтическим, сколько принципиальным. Да, когда-то она очень сильно любила его и готова была мириться с тем, что у него есть жена и дети, и ждать его, и проводить с ним ровно столько времени, сколько он мог уделить ей, а не столько, сколько хотела она сама. Раньше такая острая влюбленность проходила у Лизы за три-четыре месяца, но роман с Родиславом в своей наивысшей фазе затянулся, и Лиза опомнилась только тогда, когда поняла, что осталась с ребенком на руках и без каких бы то ни было точных перспектив. Родислав не бросал ее, но роль матери-одиночки с приходящим два раза в неделю на два часа отцом ребенка ее категорически не устраивала. Она смотрела на себя в зеркало и понимала, что годы уходят и с каждым днем вероятность счастливого замужества с кем-то еще, помимо Родислава, становится все более призрачной. Кому она будет нужна, утратившая свежесть и с ребенком? Значит, нужно сделать все, чтобы выйти замуж за отца своего ребенка, ибо это единственный мужчина, которого не может отпугнуть наличие Дашеньки и который гарантированно будет ее любить. Лиза даже не задумывалась, так ли уж сильно она любит Родислава, она за шесть лет привыкла хотеть стать его женой, и ей казалось это желание самым естественным и непреложным. Раз шесть лет потрачено – цель должна быть достигнута любой ценой. Невозможно вернуться назад, в семьдесят восьмой год, и выбрать для романа кого-нибудь другого, не так привязанного к семье, а коль невозможно, то нужно сделать все, чтобы сделанный шаг не выглядел ошибкой и чтобы затраченные на поддержание отношений усилия не оказались напрасными. Ведь она даже ребенка родила, чтобы привязать Родислава к себе! Ребенка, которого не очень-то и хотела и который был нужен только для одного – для замужества. А замужества нет как нет.

Узнав, что тесть Родислава вышел в отставку, Лиза затаилась и стала ждать. Ждать твердых обещаний или хотя бы проявлений того, что в семье Родислава все идет к окончательному разрыву. Ей показалось, что затянувшийся период томительного ожидания вот-вот закончится, ведь Родик больше не зависит от генерала Головина и может со спокойной совестью бросить свою постылую жену – генеральскую дочь. Лиза перестала скандалить и грубить, пила только шампанское и только с Родиславом, который все время был за рулем и позволял себе лишь пару глотков, она старательно учила пятилетнюю Дашу называть Родислава папочкой и быть с ним ласковой и послушной. Она видела, что Родислав становится все более усталым и нервозным, и радостно трактовала это как результат неблагополучия в семье Романовых. Наконец ей показалось, что решающий период настал и что если Родислава не удастся оторвать от законного брака сейчас, то не удастся уже никогда. И Лиза перестала предохраняться. Она готова была родить еще одного ребенка, только бы добиться замужества, которое давно уже превратилось для нее в самоцель.

Аэлла с сожалением закрыла меню и заказала себе только кофе. А ведь в меню было указано столько соблазнительных десертов! Но прошли те времена, когда можно было поедать эклеры и безе с кремом без всяких ограничений, за последний год она прилично прибавила в весе и поняла, что необходимо немедленно принимать меры. Ленечка из Внешторга, которого Аэлла сегодня угощала ужином в благодарность за оказанную услугу, никаких диет не соблюдал и с наслаждением уминал здоровенный кусок торта.

– Я оставлю тебя на минутку, – сказала она, – мне нужно позвонить.

– Чего там, – ухмыльнулся Ленечка, – свои люди. Сказала бы прямо, что тебе нужно в туалет.

Аэлла демонстративно достала кошелек, вынула несколько монеток, показала их Ленечке и пошла в вестибюль, где был телефон-автомат. Проходя через соседний зал, она заметила знакомое лицо. Чуть замедлив шаг, всмотрелась, близоруко щурясь: так и есть, она не ошиблась, это Родислав с той самой брюнеточкой, Лизой. Она тут же вспомнила двадцатилетие свадьбы Романовых, которое праздновали минувшим летом. Опять Любка с Родиком вели себя, как влюбленная парочка, все время танцевали и нежно целовались под крики «горько!». Вот она, истинная цена и этим танцам, и этим крикам, и этим поцелуям. А ведь она предупреждала Любу, даже прямо намекала ей, а та и слушать не хотела, самоуверенная и самовлюбленная курица. Ну ничего, в этот раз все будет по-другому.

Ей и в самом деле нужно было позвонить, но Аэлла решила, что этот разговор может и подождать. Гораздо важнее дозвониться Любе. Хорошо, что сегодня суббота.

Люба была дома и сразу сняла трубку.

– Любаша, чем занимаешься? – спросила Аэлла трагическим голосом.

– Домашними хлопотами, – засмеялась Люба. – Ты же меня знаешь.

– Ты можешь все бросить и приехать ко мне?

– А что случилось? – забеспокоилась Люба. – Ты заболела?

– Душой. Любка, мне так хреново… Пришла в ресторан, думала как-то отвлечься, а похоже, что я банально напьюсь. Приезжай, пожалуйста, меня надо спасать. Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь умным и добрым, а у меня, кроме тебя, никого нет. Если ты не приедешь, я нажрусь как свинья, наделаю глупостей и попаду в милицию.

– Господи, Аэлла, да что с тобой? – не на шутку перепугалась Люба. – Что произошло?

– Ничего, – Аэлла изобразила всхлип. – Лью слезы по своей загубленной жизни. Ты меня спасешь?

– Конечно, – вздохнула Люба. – Говори, куда ехать.

Аэлла назвала ресторан и адрес.

– Только быстрее, ладно? Возьми такси, я оплачу.

Повесив трубку, она привычно оглядела себя в большом зеркале и осталась вполне довольна увиденным: элегантный костюм, дорогие туфли, хорошо покрашенные и умело уложенные волосы. Она повернулась и заметила совсем рядом привлекательного молодого мужчину, одетого дорого и со вкусом. Аэлла, знавшая толк в вещах, по достоинству оценила и пиджак из хорошей тонкой кожи, и сорочку от Сен-Лорана, и отлично сидящие брюки, и ботинки незнакомца, и даже то, с каким мастерством подстрижены его каштановые с легкой ранней сединой волосы. Мужчина улыбнулся ей и слегка кивнул, словно говоря: я вижу, как вы привлекательны, и если вы дадите мне знак – я всегда готов. Аэлла поощряюще улыбнулась в ответ и отправилась к своему столику. Проходя через передний зал, она скосила глаза в ту сторону, где несколькими минутами ранее заметила Родислава. Он сидел к ней спиной, зато Аэлле хорошо была видна его спутница, которая со счастливой улыбкой что-то оживленно говорила. «Ничего, голубчики, – злорадно подумала Аэлла, – недолго вам осталось радоваться. Вот сейчас Любка приедет – и посмотрим тогда, много ли останется от ваших улыбок и от всего вашего фальшивого счастья».