Плач - Кристофер Сэнсом

– Нет, – вздохнул Билкнап. – Надо мной совершили ритуалы, но только потому, что это было необходимо, чтобы составить завещание. – Он снова улыбнулся, и в глазах его появилась мечтательность. – Все мои деньги, все мое золото уйдет на постройку огромной мраморной гробницы в церкви в Линкольнс-Инн, позолоченной и расписанной гробницы, с изображением меня в натуральную величину в моей робе сверху. И гробница будет окаймлена золотом, чтобы все будущие поколения помнили брата Стивена Билкнапа. Я оговорил все детали с человеком, который построит ее. – Умирающий еле слышно рассмеялся. – Казначей Роуленд очень меня отговаривал, но золото одолело все доводы, как одолевает всегда.

Я не знал, что сказать. Билкнап наверняка знал, как его не любят. Был ли это последний вызов всем – построить памятник величественнее, чем у любого другого? Я с грустью подумал, что на это ушло все заработанное им за всю жизнь. Но кое-что меня озадачило.

– Ты говоришь, что уверен, будто никакой жизни после смерти нет, и все же спросил меня, что будет потом, – обратился я к нему.

Он издал горловой болезненный смех.

– Я имел в виду не что будет со мной, Мэтью Шардлейк. Я имел в виду: что будет теперь с тобой?

– Я тебя не понимаю.

– Я хотел пожить, чтобы увидеть, что будет с тобой. – Стивен вдохнул и вздрогнул от боли. – И с твоей хорошей подругой-королевой.

Я вытаращил глаза. Что он может знать об этом?

– О чем ты? – резко спросил я, наклонившись над ним.

Билкнап удовлетворенно посмотрел на меня и закрыл глаза. Теперь я рассердился, сообразив, что он хитрил до самого конца. Я встряхнул больного, но он снова впал в забытье и даже не пошевелился. Я смотрел на него какое-то время, а потом понял, что уже не могу выносить страшного смрада: меня стало подташнивать. Я подошел к окну и распахнул ставни. На кровати осталась лежать неподвижная фигура, на которую не падал солнечный свет, белая и исхудавшая.

Дверь открылась, и вошла сиделка. Она подошла к своему подопечному и проверила его дыхание, а потом с сердитым видом взглянула на меня.

– Мастер, что вы делаете? Он хочет, чтобы ставни были закрыты. Если ставни откроешь, он страшно ругается, когда проснется. Пожалуйста.

Я позволил добрейшей Уоррен снова закрыть ставни. Она посмотрела на Билкнапа.

– Вам пора уйти, сэр. Всякое усилие его утомляет.

– Мне нужно кое-что спросить у него.

– Тогда придите чуть позже. После обеда. А сейчас уйдите, пожалуйста.

Женщина взяла меня за локоть, и я дал ей отвести меня к двери. С кровати послышался то ли хрип, то ли стон, который потом повторился. Умирающему что-то снилось, и, судя по звукам, что-то не очень приятное.

Я сидел в кабинете у себя в конторе, потягивая из кружки легкое пиво. Сидел так уже час, пытаясь осмыслить то, что сказал Билкнап. Неужели он замешан во всем этом? Но каким образом? Он знал, что когда-то я работал на королеву, и, должно быть, до него дошли слухи, что она в беде. Но всем хорошо известно, что уже год как я прекратил свою работу у нее. Ну да, подумал я, Стивен просто знал, что я раньше работал на Екатерину Парр, знал, что она сейчас в беде, как известно многим, и надеялся, что я пропаду вместе с ней. Я посмотрел через залитый солнцем двор на окна, за которыми лежал Билкнап. Надо зайти туда позже и попытаться выведать у него что-нибудь еще. Я покачал головой. Злоба не покинула этого человека до последних дней. Мне подумалось о запланированном им великом мемориале – да, это будет шутка, насмешка над Линкольнс-Инн. Но он не предвидел этого. Во многом он всегда был слеп.

Я услышал, как дверь в контору открылась и снова захлопнулась. Вернувшись от Билкнапа, я ее запер – наверное, теперь Барак зашел сюда за чем-нибудь. Я встал, открыл дверь и, к своему удивлению, увидел Овертона, перекладывающего бумаги с общего стола на свой рабочий стол. Его веснушчатое лицо все еще выглядело усталым, а на робе было пятно от пива. Он уставился на меня.

– Николас? В воскресенье? – вырвалось у меня.

Молодой человек как будто немного смешался.

– Вчера пришли кое-какие сообщения о делах из Суда по ходатайствам, материалы на Михайловскую сессию. Поскольку вы заняты, Барак попросил составить по ним обобщенный отчет. Я был в Линкольнс-Инн на богослужении и подумал, что можно заодно зайти сюда и кое-что сделать.

Было забавно видеть, что парень смутился, когда его поймали на том, что он зашел поработать в выходной день. Это не соответствовало тому имиджу, который он хотел создать себе.

– Николас, – сказал я, – вчера я был слишком резок с тобой. Ты задал подмастерью Элиасу тот вопрос в неудачное время и должен научиться действовать более осмотрительно. Но я должен был сделать скидку на твою молодость и неопытность. Я прошу прощения.

Мой ученик удивленно посмотрел на меня:

– Спасибо, сэр.

– Ты вошел во вкус юриспруденции?

– Ну… Признаюсь, сначала мне показалось это скучным, но теперь уже не так. Кое-что мне показалось интересным.

– И больше всего – охота за убийцей, а?

– Разве это не добавляет перцу? – улыбнулся он.

– Есть один способ выразить это. Юридическая работа, как ты знаешь, редко бывает захватывающей. Но необходимо видеть все ее аспекты, если ты хочешь вернуться в Линкольншир и помогать отцу управлять его землями.

Лицо юноши вдруг помрачнело – впервые я видел его таким унылым.

– Я сомневаюсь, что вернусь туда, сэр.

Я понял, как мало знаю о Николасе – сам он почти не рассказывал о себе.

– Как это? – спросил я его.

Овертон посмотрел на меня своими зелеными глазами.

– Меня отправили изучать право, потому что отец не одобрил один мой поступок, – ответил он и в нерешительности замолчал, но потом все же закончил: – Касающийся предполагаемого брака.

Я сочувственно кивнул:

– Ты хотел жениться на ком-то ниже себя по положению? Знаю, такие случаи не редки.

Николас решительно замотал головой:

– Нет, сэр. Я совершеннолетний и могу жениться на ком захочу. – Его глаза сверкнули внезапным гневом, а подбородок выпятился.

– Конечно, – успокоил я его.

Парень вновь заколебался в нерешительности, но потом заговорил:

– Я у отца единственный сын, и мой брак имеет большое значение. Наши владения пострадали от обесценивания денег, как и у многих других. Стоимость ренты упала, а арендаторы не могут себе позволить платить больше. Женитьба на дочери богатого соседа-землевладельца принесла бы значительное приданое.

– Да, я знаю, такие меры могут быть… непростыми. Что говорят о дворянстве? Сначала женись, а потом научись любить.

Лицо Николаса слегка покраснело.

– Вы понимаете, сэр… Ну, для меня запланировали женитьбу – на дочери богатого землевладельца, чьи земли около нашего поместья в Кодсолле.