Плач - Кристофер Сэнсом

Уильям сказал:

– Я побеспокоюсь, чтобы тело Элиаса вывезли.

Тут миссис Рук впервые выразила враждебность:

– Разве мой сын не должен быть похоронен как подобает?

– Поверьте, так будет безопаснее. Для вас и ваших дочерей.

– И как мы вам сказали, – добавил я, – смерть Элиаса не останется неотомщенной.

Женщина опустила голову.

– А теперь можно мастеру Шардлейку взглянуть на тело? Мы прочтем молитву. – Сесил взял ее за руку.

Она злобно посмотрела на меня, но обратилась к нему:

– Посмотрите, что сделали с моим бедным сыном. Его убили за его веру? Как и мастера Грининга?

– Мы еще не знаем. Но может быть, – ответил Уильям.

Добрейшая Рук замолкла. Она понимала, что находится полностью в нашей власти.

– Пойдемте, мастер Шардлейк, – тихо сказал Сесил.

– Только не давайте увидеть его моим дочерям! – неожиданно страстно проговорила сзади Рук. – Если услышите, что они около комнаты Элиаса, пошлите их вниз. Им не надо этого видеть.

Элиас лежал лицом вверх на соломенном тюфяке в крошечной спальне, и на его окровавленное лицо падали лучи послеполуденного солнца. Его ударили по правой скуле с такой силой, что на темном обезображенном лице виднелись белые осколки кости. Кроме того, его ударили по темени, и его спутанные волосы слиплись от запекшейся крови. Ставни были открыты, и в комнату залетели мясные мухи, которые ползали по его голове. В приливе внезапной злобы я прогнал их.

– Раны на голове очень кровоточили, – заметил Сесил довольно спокойно, хотя стоял всего в паре футов от ложа.

– Он был убит точно так же, как Грининг, – сказал я. – Ударом по голове. А эта повозка с парусиной почти наверняка была приготовлена, чтобы его вывезти. Они не хотели большого шума и криков.

Я снова взглянул на тело и почему-то подумал о лежавшем на кровати Билкнапе. Но тот весь прогнил от болезни и был готов умереть, а Элиасу было всего восемнадцать, он был полон молодых сил. Я повернулся к Уильяму:

– Вы в самом деле верили в это, когда говорили, что Элиас теперь спасен в объятиях Иисуса?

Мой вопрос как будто уязвил молодого юриста.

– Конечно. Хотите сейчас помолиться вместе со мной, как я обещал его матери? – сухо спросил он.

– Нет, – коротко ответил я и напрямик спросил: – Что вы собираетесь сделать с телом?

– У лорда Парра есть кое-какие связи. Думаю, он устроит так, что тело вывезут и закопают где-нибудь в Ламбетских болотах.

Я посмотрел на молодого человека.

– Да, лорд Кромвель поступал так с мешавшими ему трупами. Я помню.

Сесил жестко взглянул на меня своими выпученными глазами:

– В высокой политике, сержант Шардлейк, всегда есть люди, работающие в тени. Вы-то должны это знать! Хотите устроить шум и плач о двух убитых печатниках, радикальных протестантах? С возможными последствиями для королевы? Тут должна быть связь, не правда ли? Или лорду Парру не следует вмешиваться?

Я неохотно кивнул и отвернулся, чтобы не видеть разбитой головы Элиаса.

– А что с тремя друзьями Грининга, мастер Сесил? Что, если они тоже мертвы?

Юрист покачал головой:

– Судя по всему, они сбежали. Наверное, поняли, что двое убивших Грининга где-то рядом.

Я согласно кивнул. Это звучало разумно.

– Я хочу что-нибудь сделать для бедной женщины, – заявил я.

– Я попрошу лорда Парра.

– Этого пожелала бы королева, – сказал я и добавил: – Пришлите кого-нибудь поскорее.

Оставив добрейшую Рук понуро сидеть за столом, мы вышли на улицу и осмотрели повозку. Это оказалась дешевая деревянная телега, а парусина на ней была старой и тонкой. Но она представляла какую-то ценность, и вряд ли кто-то бросил бы ее здесь.

Мы медленно пошли по Патерностер-роу.

– Почему Элиас не убежал вместе с другими? – спросил Сесил.

– Потому что ему было нужно содержать мать и двух сестер, он не мог просто бросить их, – объяснил я.

Мой спутник согласно кивнул:

– Я доложу лорду Парру. Он, вероятно, захочет с вами поговорить, когда вы завтра утром отправитесь в гардероб королевы. – Молодой человек с любопытством взглянул на меня и добавил: – С вашим помощником, который когда-то работал на лорда Кромвеля.

– Кромвель был жестким и безжалостным человеком. Но в нем была вера. Если бы он увидел, как его выдвиженцы – Пэджет, Рич и Ризли – переметнулись к Гардинеру и помогают бороться против того, во что он верил… – Я покачал головой.

– Равновесие в Тайном совете вот-вот будет нарушено. Скоро вернутся из Франции сэр Эдвард Сеймур и лорд Лайл. Скоро будет подготовлен мирный договор. Это будет их козырем перед королем.

– Удержится ли мир?

– О, я думаю, да. Денежная система уже так подорвана, что английским деньгам в Европе не доверяют. Немецкие банкиры, ссудившие королю столько денег на войну, больше не позволят ему воевать. – Уильям грустно улыбнулся. – Вы же видите: Англия – банкрот.

– Это и в самом деле так.

– Но если мы разберемся с этим делом без неприятностей для королевы, реформаторы могут начать все сначала. – Молодой юрист говорил безучастным, отстраненным тоном, но я понял, что Уильям Сесил знает очень многое. Он снова уставился на меня своими выкаченными глазами, а потом приподнял шапку и поклонился. – Дай вам Бог доброго вечера, мастер Шардлейк!

После этого он повернулся и направился к реке, чтобы взять лодку в Уайтхолл.

Глава 13

Я шел домой по тихим улицам, глубоко задумавшись. Два человека были уже убиты, трое скрылись, а я ни на шаг не приблизился к выяснению вопроса, кто украл книгу королевы и зачем. Я чувствовал себя очень одиноким. Многого я не мог сказать Сесилу, и он не знал о пропавшей книге[25]. Единственными, с кем я мог говорить откровенно, были лорд Парр и королева.

Дойдя до Чансери-лейн, я свернул к Линкольнс-Инн, чтобы выяснить, действительно ли колокол звонил по Билкнапу. Привратник в дверях грелся на солнышке. Он поклонился мне.

– Дай вам Бог доброго дня, сержант Шардлейк.

– И вам также. Я слышал утром, звонил колокол.

Привратник запричитал благочестивым голосом:

– Мастер Стивен Билкнап умер, да смилостивится Бог над его душой! Женщина, которая ухаживала за ним, уже и гроб заказала. – Он кивнул в сторону двора – там как раз внесли гроб. – Его отнесут в морг коронера, чтобы лежал до похорон, потому что у него не было семьи.

– Да, – кивнул я.

Мой собеседник прищурился:

– Пожалуй, вы не очень будете горевать по нем.

Привратник знал все отношения в инне, включая и мою давнюю вражду с Билкнапом.

– Перед лицом смерти мы все равны, – ответил я. Благочестие за благочестие. Мне подумалось, что когда распространится новость о планируемом памятнике Стивену, у привратника будет просто великий пир сплетен.