Фемистокл - Виктор Поротников

Любовь к Фемистоклу истомила Гермонассу, которая никогда ещё не позволяла себе до такой степени увлекаться мужчиной. К душевной усталости примешивалось уныние, порождённое неудачами эллинов в войне с Ксерксом. Гермонассу глубоко потрясло и расстроило известие, что союзники вынудили афинян оставить свои города и селения на разорение варварам. Она села на грузовой коринфский корабль и прибыла на Саламин, чтобы хоть как-то ободрить Фемистокла перед лицом новых, вероятно, ещё более грозных опасностей.

Тревога, владевшая Гермонассой, дала себя знать даже в сладкие минуты близости с любимым человеком.

Фемистокл, растянувшись на постели в блаженной неге, закрыл глаза.

- Что намерен делать Еврибиад? - спросила Гермонасса.

- Как что - сражаться! - ответил Фемистокл, не открывая глаз.

- Но, говорят, у персов в два раза больше кораблей.

- Здесь, у Саламина, мощь варварского флота нам не страшна. - Фемистокл открыл глаза и коснулся кончиками пальцев румяной щеки Гермонассы. - Какая ты красивая! Красивее богини Афины…

Гермонасса приложила палец к устам Фемистокла.

- Не гневи богиню! - прошептала она. - Её милость тебе ещё пригодится, как и всем афинянам. Это правда, что священная змея Афины покинула Акрополь и каким-то чудом оказалась на одном из афинских кораблей?

- Правда, - кивнул Фемистокл. - Если бы этого не случилось, то мои сограждане дорого заплатили бы за свою медлительность и тугодумие!

- Твоих сограждан можно понять, - грустно промолвила Гермонасса. - Кому же хочется оставлять отечество на погибель…

Фемистокл поинтересовался, как продвигается постройка стены на Истме и подошло ли к Коринфу спартанское войско.

Гермонасса, видевшая стену своими глазами, поведала, что тридцать тысяч эллинских воинов, спартанцы в том числе, каждый день с утра до вечера укладывают камни в основание башен и подтаскивают бревна для перекрытий. Кое-где стена, перегораживающая Скиронову дорогу, достигает высоты человеческого роста, местами ещё выше. Толщина стены не менее девяти локтей.

- Однако до окончания работ ещё очень далеко, - вздохнула Гермонасса. - Если персы в ближайшие дни устремятся к Истму, то они без особых затруднений смогут захватить и недостроенную стену, и Коринф.

- Именно поэтому я и настаиваю, чтобы флот не уходил от Саламина, - Фемистокл приподнялся на локте, - а глупцы вроде Адиманта твердят, что наши корабли здесь как в ловушке. Не только Адимант, многие навархи рвутся к Истму. Но, хвала Зевсу, Еврибиад на моей стороне!

Неожиданно уединение любовников было нарушено самым грубым образом.

Вбежавший Сикинн сообщил Фемистоклу, что Еврибиад вновь собирает военачальников на военный совет.

- Сикинн, - лениво проговорил Фемистокл, не поднимаясь с ложа, - передай Ксантиппу и Клиник», пусть отправляются на совет без меня. Всё решено, что ещё обсуждать? Пусть они скажут от меня Еврибиаду, что мне без разницы, где именно в боевой линии он поставит афинские триеры. А если Еврибиад собирает военачальников на очередное жертвоприношение, то пускай Ксантипп скажет, что я вышел в море на дозорном корабле.

Возвращаясь к прерванному разговору, Фемистокл спросил у Гермонассы, не Эвенет ли стоит во главе спартанского войска.

- Нет, - ответила гетера. - Спартанским войском командует Клеомброт, брат царя Леонида, павшего при Фермопилах. Сын Леонида слишком мал и не может стоять во главе войска, хотя эфоры и старейшины объявили Плистарха царём на троне Агиадов. Царь Леотихид, из рода эврипонтидов, остался недоволен тем, что Клеомброт возглавил общеэллинское войско. Они не выносят друг друга. Леотихид тоже находится в Коринфе. Он как может чернит Клеомброта в глазах союзников, надеясь, что те убедят спартанские власти вручить высшую военную власть ему, Леотихиду. - Гермонасса печально вздохнула. - Даже перед лицом смертельной опасности спартанские цари не могут не враждовать друг с другом.

«Что ж, - подумал Фемистокл, сейчас вражда между спартанскими царями на руку персам. Однако наступит время, и эта вражда пойдёт на пользу афинянам».

После военного совета в шатёр к Фемистоклу пришёл Ксантипп.

Фемистокла поразило выражение его лица: на нём отпечатались гнев и отчаяние!

- Всё кончено, Фемистокл! Всё кончено! - бессильно опустившись на стул, проговорил Ксантипп, не обращая внимания на неодетую Гермонассу, выглянувшую из-за занавески в глубине шатра. - Малодушие победило Храбрость!

Фемистокл приблизился к военачальнику и встряхнул его за плечи:

- Что произошло, Ксантипп? Объясни толком!

- Еврибиад принял решение отступать к Истму, - устало ответил Ксантипп. - Адимант и эгинец Поликрит убедили его.

Ругаясь сквозь зубы, Фемистокл стал надевать на ноги сандалии. Привычными движениями затянув на щиколотках узкие ремни, он распрямился, отыскивая глазами свой плащ.

Видя, что Фемистокл намеревается идти, Ксантипп мрачно произнёс:

- Можешь не торопиться, дружище. Еврибиад поднялся на свой корабль и отчалил от берега. Он хочет засветло произвести осмотр всех кораблей. Как стемнеет и варвары на той стороне пролива разожгут костры, наш флот в полной тишине двинется в Элевсинский залив и далее вдоль берега Мегариды к выходу в открытое море. Дозорные донесли Еврибиаду, что в Мегарском проливе персидских кораблей нет. Порядок движения такой: коринфские и спартанские триеры впереди, афинские триеры сзади; весь прочий флот будет находиться в центре.

- Я не допущу этого! Не допущу! - бегая по шатру, в ярости выкрикивал Фемистокл. - Ксантипп, немедленно извести меня, когда Еврибиад сойдёт на берег. Ещё не всё потеряно, клянусь Зевсом!

Ксантипп ушёл. Вскоре стража доложила Фемистоклу о приходе эгинца Никодрома, у которого какое-то важное дело.

Когда-то Никодром пытался совершить демократический переворот на Эгине, дабы отстранить от власти аристократов и поставить во главе государства народное собрание. В ту пору Эгина воевала с Афинами, поэтому афиняне обещали помочь Никодрому и его сторонникам. Афиняне, как всегда, действовали нерасторопно: когда их войско высадилось на Эгину, то сподвижники Никодрома были уже разбиты и рассеяны. Никодрому и кое-кому из его друзей удалось бежать в Афины. Афиняне предоставили беглецам небольшую гавань на мысе Сунион, там у них была крепость и стоянка для кораблей.

Никодром, отменный моряк, помогал Фемистоклу создавать афинский флот. Фемистокл всегда прислушивался к его советам, если дело касалось моря и кораблей. Когда Ксеркс двинулся в поход на Элладу, то Никодром на свои деньги построил быстроходную триеру, на которой совершил поход к Артемисию в составе афинского флота.

После обмена приветствиями Никодром сообщил Фемистоклу, что наварх эгинцев Поликрит продался персам. Не догадываясь о присутствии в шатре Гермонассы, которая не показывалась из-за занавески, Никодром всячески поносил Поликрита, приводя доказательства его измены. Правда, все эти доказательства были косвенными.

- А желание Поликрита бежать к Истму разве не говорит об его измене? - горячился Никодром. - Ведь ещё вчера он выступал за то, чтобы сражаться с персами у Саламина.

- Это Адимант сбивает с толку Поликрита, - ответил Фемистокл, - вряд ли тут пахнет изменой.

Но Никодром не унимался:

- Мне стало известно, что у Поликрита есть красивая золотая чаша. По внешнему ободу этой чаши идёт надпись на греческом языке: «Моему другу Поликриту от Артафрена». На внутреннем ободе чаши идёт такая же надпись, только персидской клинописью. Я знаю, Поликрит очень дорожит этой чашей! Он берет её с собой даже в походы.

- Артафрен? - насторожился Фемистокл. - Тот самый, что высаживался с войском у Марафона?

- Тот самый.

После ухода Никодрома Фемистокл погрузился в глубокое раздумье. Неужели измена проникла в стан эллинов? Если да, то как бороться с этим злом?

Из-за занавески вышла Гермонасса. В розовом пеплосе, с золотыми браслетами на обнажённых руках она выглядела очень нарядно.

- Я же говорила тебе, что Адимант трус и мерзавец! - гневно промолвила гетера. - Я не удивлюсь, если окажется, что и он тоже продался персам!

- Ты уходишь? - спросил Фемистокл, увидев, что она набросила на голову тонкое покрывало. - Мы ещё увидимся сегодня?

- Непременно, - кивнула Гермонасса.

Поцеловав Фемистокла в губы, она торопливо покинула шатёр.

Поднявшись по склону холма, Гермонасса оглянулась на белые домики городка, которые прятались среди ширококронных платанов и стройных высоких кипарисов. Городок лежал на берегу круглой бухты, её защищали от ветров и штормовых волн два длинных скалистых мыса. Самый длинный из этих мысов назывался Киносура[131].