Фемистокл - Виктор Поротников

Кифн блаженствовал! Он ощущал себя почти богом, глядя, как прекрасная аристократка с рабской покорностью стоит перед ним на коленях. Ему казалось, что он разорвал сеть судьбы, которая не жаловала его с детских лет. Наконец Кифн разразился блаженными стонами и бессильно опустился на скамью, привалившись спиной к стене. Закрыв глаза, он не видел, как Хиона, поднявшись с колен, медленным движением вынула из своей причёски длинную металлическую спицу. Сурово сжав губы, женщина зажала спицу в кулаке и шагнула к ничего не подозревающему Кифну. Почувствовав, что рука Хионы крепко схватила его за волосы, он открыл глаза. В следующий миг из его груди вырвался крик ужаса и боли. Хиона с силой вогнала спицу Кифну в глаз. Удар был такой силы, что острие спицы вышло из затылка. Кифн умер в течение нескольких секунд.

Хиона сплюнула на пол семя ненавистного человека и обтёрла губы тыльной стороной ладони. Она долго стояла возле мертвеца, наслаждаясь выражением предсмертного испуга, застывшего на его лице. Хиона никогда и никому не прощала обид и оскорблений!

Архонты созвали экклесию, чтобы возвестить согражданам о чуде. Священная змея Афины Паллады исчезла из храма и была обнаружена на священном афинском корабле «Саламинии».

- Это очевидный знак богини Афины. Пренебречь им - значит приблизить наше государство к гибели, - сказал архонт-эпоним Каллиад, выступая перед народом. - Поэтому архонты и пританы постановляют: граждане и метеки должны в трёхдневный срок покинуть Афины. Наши союзники готовы предоставить нам убежище. Оставляя город, афиняне сохранят свою военную силу, чтобы продолжить борьбу с варварами. Этой жертвой судьба вынуждает нас идти до конца в войне с Ксерксом. Афинянам остаётся либо победить, либо умереть!

Затем выступил Фемистокл, который предложил народному собранию принять постановление. По нему все изгнанники получали право вернуться к своим согражданам, чтобы разделить вместе с ними опасности и тяготы войны.

Народное собрание единодушно одобрило это предложение.

Тут же были избраны предводители войска и флота. Сухопутные силы возглавили десять стратегов и архонт-полемарх. Начальниками флота были назначены Ксантипп, Клиний и Мнесифил из дема Фреарры. Верховным навархом народ назначил Фемистокла.

После роспуска экклесии архонт-эпоним пригласил Фемистокла в пританей для беседы с глазу на глаз. По лицу Каллиада было видно, что им владеет какой-то мучительно-неразрешимый вопрос.

- Мы готовы вывести в море весь наш флот. Но чтобы содержать такое большое количество гребцов, матросов и воинов нужны огромные деньги, а в казне их нет, - начал Каллиад. - Все наличные деньги были потрачены на оснащение и содержание тех кораблей, которые ходили к Артемисию. Знатные граждане честно заплатили военный налог, многие из них построили триеры за свой счёт, многие простили долги беднякам-фетам[126], чтобы те нанялись гребцами на флот. Но всё равно государство находится в большой нужде! Что делать, Фемистокл?

- Выход один - взять сокровища из храма Афины, - ответил Фемистокл. - Я знаю, это святотатство. Однако всё можно обставить перед жрецами как некий заем у богини. А после войны вернуть сокровища в полном объёме.

- Я и сам собирался так поступить, - печально вздохнул Каллиад, - но беда в том, что сокровищница Афины пуста.

- Как это пуста?

- Я сам поднимался на Акрополь. Сокровища богини исчезли. Исчезла даже золотая эгида[127] со статуи Афины. Жрецы лишь разводят руками и толкуют мне о чуде…

- Ложь! - сердито воскликнул Фемистокл. - Жрецы просто спрятали сокровища богини. Надо допросить их как следует! Сокровища наверняка где-то рядом.

- Затевать распрю со жрецами я не имею права. По закону это входит в обязанности архонта-басилея[128]. Он обещал мне во всем разобраться, но я ему не верю. Слишком часто наш архонт-басилей обедает в обществе старшего жреца Афины. И самое главное, у нас нет времени вести тяжбу со жрецами. Персы вот-вот вторгнутся в Аттику! Нужно спасать население Афин.

Фемистокл в раздумье сдвинул брови. Каллиад с ожиданием взирал на него.

Возникла тягостная пауза. В это время стали слышны голоса секретарей, которые в соседнем помещении делали опись государственных документов перед тем, как погрузить их на повозки.

- Доверься мне, Каллиад, - наконец произнёс Фемистокл. - Я знаю, что нужно делать. Мы поставим стражу у Итопских ворот и будем проверять все повозки и всю поклажу на вьючных животных под предлогом поисков эгиды со статуи Афины. Эгиду мы, конечно, не найдём. Зато сможем отнять деньги у тех аристократов, у кого их слишком много.

- Но… это почти грабёж, - смущённо пробормотал Каллиад.

- Когда государству грозит полный крах, ради спасения отечества все средства хороши, друг мой, - назидательно ответил Фемистокл. - Пусть глашатаи проедут по городу и оповестят афинян о пропаже эгиды. Согласись, власти не могут закрыть на это глаза. Эгиду надо искать!

Поскольку Каллиад, мучительно размышляя, потирал подбородок, нетерпеливый Фемистокл слегка встряхнул его за плечо.

- Решайся, Каллиад! Мы будем искать эгиду, а найдём деньги на содержание войска и флота.

- Хорошо, - с усилием выдавил из себя Каллиад. - Пусть будет по-твоему.

Это было удивительное, ни с чем не сравнимое зрелище: тысячи афинян, богачи и беднота, граждане и метеки, взяв с собой оружие и самые ценные вещи, сплошным потоком двигались по улицам города к дороге, ведущей к морю. Женщины и дети ехали в повозках, верхом на ослах и мулах. Мужчины шли пешком. И только знатные юноши-эфебы, служившие в коннице, в полном вооружении гарцевали на откормленных лошадях, растянувшись вереницей по краю дороги. Афинская конница должна была обеспечивать безопасность толпам горожан на случай внезапного появления врага.

Свыше ста тысяч человек в едином порыве покидали свои дома: кто-то молча, кто-то со стенаниями и плачем. Свои семьи афиняне провожали в Трезен, Коринф и на Эгину, а сами переправлялись на остров Саламин. Те старики, которых по причине немощи оставляли в городе, возбуждали глубокое сострадание. Было оставлено на произвол судьбы и немало рабов, для которых не нашлось места на судах. Трогательное впечатление производили собаки, которые с жалобным воем бегали около своих хозяев, садившихся на корабли. Собака Ксантиппа, не перенеся разлуки с ним, прыгнула в море и плыла за триерой до самого Саламина. Выбравшись на берег острова, верный пёс издох от изнеможения. Мыс, на котором Ксантипп похоронил собаку, получил название Киноссема, что означает «Собачья могила».

У Фемистокла помимо хлопот, связанных с перевозкой семьи в Фалер, была и другая забота, отнявшая немало времени. Сестра Фаргелия вместе с дочерью и мужем отказывалась покидать Афины. К этому их склонили жрецы, твердившие, что оракул предрекает недоступность Акрополя для варваров. Сами жрецы тоже не собирались бежать. Они вместе со множеством бедняков и брошенных в городе рабов день и ночь возводили укрепления из камней и брёвен в той части скалы Акрополя, где находился единственный пологий спуск. Со всех прочих сторон Акрополь был совершенно неприступен.

Несмотря на все усилия, Фемистоклу так и не удалось уговорить Фаргелию перебраться на остров Саламин или в город Трезен. Из-за этого его семья покинула Афины в числе последних. Жену, детей и фракиянку Гликерию Фемистокл отправил в Коринф к своему гостеприимцу Ксенагору. Сам же он отбыл на Саламин, где в обширной бухте возле одноименного городка собрался весь афинский флот. Сюда подходили и корабли союзников, закончившие перевозку семей афинян на Эгину и в города Пелопоннеса.

Во главе общеэллинского флота по-прежнему стоял спартанец Еврибиад, сын Евриклида. Однако никогда ранее Фемистокл не пользовался таким влиянием среди сограждан, как теперь. Ни избранные всенародно должностные лица, ни военачальники, ни жрецы не приступали ни к одному делу, не испросив у него совета. Архонты и пританы превратились в обычных граждан, слились с общей массой, ибо среди множества затруднений и неудобств, когда десятки тысяч людей были вынуждены обустраиваться на Саламине под открытым небом, только у одного Фемистокла хватало мудрости и терпения, чтобы примирить афинян с нынешней их участью.

Рядом с Фемистоклом постоянно находились его друзья, которые были помощниками и телохранителями.

Горгию Фемистокл поручил заняться снабжением афинского войска пресной водой. Демострат заведовал продовольствием. Евтихид распределял жилье, которое воины возводили на скорую руку из камней, жердей и сухого камыша. Вместе с войском на Саламин переправилось множество афинской бедноты вместе с семьями. Если воины жили в палатках, то для бедняков палаток не хватало. Обустройством бедняков и занимался Евтихид. Эпикрат распоряжался денежными средствами, ведя постоянный учёт сумм, выдаваемых на нужды войска и флота.