Имидж напрокат - Дарья Донцова

Надя засмеялась.

– В данной ситуации очень даже полезно, что мать считает дочь глупышкой. Она уверена, будто я существо без мозга, поэтому, когда Валера из Китая вернулся, мать, приходя каждый день ко мне в гости, шла в свою комнату – у нее в коттедже личная спальня, – закрывалась там и говорила по телефону. А я…

– Подслушивала? – взорвалась пожилая да-ма. – Это отвратительно! Сколько тебя ни учи, прока нет!

– Не следовало орать на весь дом, – огрызнулась дочь. – Неужели ты думала, что тебя никто не услышит?

– Я полагала, моя дочь порядочный человек, – отчеканила Галина Михайловна. – В роду Миловых до тебя предателей не было. Жаль, что ты на нас с Валерочкой не похожа.

– Вот уж чего мне конкретно не хочется, так это быть похожей на тебя и твоего сынка, – отрезала Надежда и улыбнулась мне. – Надеюсь, они получат по заслугам. Да, я кое-что принесла!

Косметолог открыла сумку, достала ежедневник в дорогой обложке из натуральной кожи и положила его перед Федором.

– Помните, я говорила, что Галина Михайловна тщательно расход-приход при жизни мужа фиксировала? Она по сию пору так поступает. Здесь записано, сколько ей Ксения «на адвокатов» платила. Ее собственной рукой зафиксировано, не на компьютере, так что нельзя соврать, будто кто-то ее ноутбук взломал. И последнее. Вам никогда не догадаться, где спрятан сейф, в котором хранятся…

– Надюша, негоже нам, родным людям, конфликтовать, – перебил сестру Валерий, – уж прости меня. Ты во всем права, ревновал я Лику к Боречке. Поступил как дурак. Прямо сейчас восстановлю тебя на работе. С повышением – станешь главврачом всего СПА. А Боре куплю новую ма-шину.

– У тебя денег нет, – ухмыльнулась Надя. – И поздно, Валера, поздно. Господа, большая амбарная книга, в которой записано, какие суммы и от продажи чьего имущества получали Леонид, Родион и Валерий, хранится в сейфе. А он вмурован в памятник на могиле гениального диагноста Милова, нашего наивного папы. Хорошее место! На кладбище, в захоронении, которому много лет, точно никто не стал бы искать документы. Почему Валерий не сжег бумаги, когда Козланюк отправился отбывать пожизненное? А бес его знает! Зачем-то они до сих пор ему нужны. Сами у него ответа на этот вопрос требуйте, мне он не интересен.

– Я не виноват! – закричал Валерий Борисович. Вскочил и схватил Анжелику за руку.

Девушка быстро высвободилась.

– Я уже не хочу за тебя замуж. Это просто ужас! Ты построил медцентр на деньги, отобранные у бедных, слабых людей… Твой друг убивал женщин и детей… Кошмар!

Надя рассмеялась:

– Детка, если копнуть под любого богатого человека, найдешь кучу навоза, на которой заколосилось его состояние. И огородик частенько бывает кровью полит. Экая ты нервная… А вроде на все за бабки согласна.

Анжелика вжалась в кресло.

– Я готова спать с немолодым мужиком в обмен на красивую жизнь. Но кое-что я и за миллиард не сделаю. От вашей семьи надо бежать на другой конец Галактики! Валерий Борисович заставил Нину убить Брунову, чтобы получить квартиру… Галина Михайловна знала, что сделал сын, и молчала… Да такому и названия нет!

– Какая умная девочка, – язвительно заметила Надежда, – браво, кисонька.

Анжелика не обратила внимания на ее слова.

– А потом старуха решила отобрать у Ксении деньги ее гражданского мужа… Сначала оттяпывала нехилые сумы на адвокатов, затем устроила спектакль с подставой Михайловой, преспокойно довела до самоубийства Раису Петровну… Последнее ей было особенно легко обстряпать, она же много лет дружила с Галкиной, знала, как та боится повторить судьбу своей сестры. Найдется ли на свете хоть одна девушка, которая согласится стать членом семьи этих гоблинов да еще родить от Валерия ребенка? Я нет, не согласна. Вдруг малыш унаследует генетику отца или бабки? В общем, свадьбы не будет, – заявила Анжелика.

– Какой гнев! – восхитилась Надежда. – Прямо благородная ярость!

Анжелика подошла к ней вплотную.

– А вы хуже всех. Сами вроде закон не нарушали, но подслушивали, подсматривали, все знали. И отомстить решили. Предали собственную мать. Какая ни есть, она все же мама! Да будь моя мамочка самым страшным человеком на свете, я бы… я бы… я бы никогда…

Анжелика замолчала, прикусив губу.

– Крысы бегут с корабля, – засмеялась Надя. – Что, Лика, сообразила, что нет у хахаля денег, он весь в долгах, только кажется богатым? Дорогое платье тебя восхитило? Туфли? Рестораны? Какая наивность! Валерий не умеет деньгами распоряжаться, они у него сквозь пальцы текут.

– Я не хочу быть членом вашей семьи! Не желаю! У вас все не настоящее… Имидж напрокат.

Надежда усмехнулась.

– Дорогая моя, так и несостоявшаяся невестка. Что ты имела сейчас в виду, произнеся весьма странную фразу: имидж напрокат?

Девушка сжала кулаки.

– Валерий вроде хороший человек, прекрасный доктор. Надежда милая, интеллигентная, отлично воспитанная. Галина Михайловна такая приятная, ласковая, всех вкусным угощает. Но это лишь видимость. Имидж напрокат! Все неправда! Ложь! На самом деле вы… Вы… Вы… Мерзкие! Гадкие! И я за все деньги мира не хочу даже рядом с вами стоять.

Лика зарыдала и убежала.

Я, словно первоклассница, поняла руку.

– У меня остался вопрос. Нина, где вы раздобыли коракор? Рассказывали мне, как Ксения его тщательно охраняет, каждую таблетку пересчитывает.

Волынкина молчала.

– Помощь следствию суд обычно учитывает, – напомнил ей полковник Лукьянов. – В ваших интересах говорить правду.

– Ксюша обычно коракор заранее отсчитывала, клала в отдельную коробку, а вечером тем, кому прописано лекарство, сама его по штучке раздавала, – прошептала Волынкина. – Я говорила вам, Лампа, что пилюли легко подменить, пациент и не заметит, главное, чтобы цвет и форма таблеток совпали. Коракор белый. Я к Ксении в СПА забегала, потихоньку забирала отложенный коракор, а вместо него клала випранин, это препарат типа аскорутина, вреда от него нет, зато пилюли один в один как коракор. Ой, я наконец поняла, кто мне в сумку все подсовывал – Галина Михайловна! Она в клинике, как дома, всюду пройти может. Ей все доверяли, считали своей. Как она могла?!

– И я тебе доверяла, – прошептала Ксения, – считала сестрой. Как ты могла?

Вопросы повисли в воздухе и остались без ответа.

Эпилог

– Пообщаешься с некоторыми людьми и кажется, что участь полной сироты без каких-либо родственников не самая плохая, – вздохнул Костин, когда люди полковника Лукьянова увели всех участников беседы. – Да уж, зря Милов решил нас нанять для расследования смерти Зайчевской, вон что вышло.

Я встала и пошла к чайнику.

– Ну, он не предполагал такого поворота событий. Не знал, чем его бойкая мамаша занимается, помыслить не мог, что Галина Михайловна способна на такие трюки.

– Надеюсь, в сейфе, оригинально спрятанном на погосте, действительно найдутся документы, благодаря которым Валерий Борисович Милов надолго очутится за решеткой, – сказал Костин. – И хорошо бы мамашу его, которая руками Нины убила Галкину, тоже крепко заперли. Теперь, когда все ясно, можно провести спокойный вечер у телевизора.

– Не все ясно, – вздохнула я. – Где деньги Козланюка?

– Если они есть, – заметил Володя, – Ксения купила дом, отправила старшего мальчика в очень дорогую школу, отдала огромную сумму Галине Михайловне.

– Нина многократно говорила, что Михайлова тратила запас только на мальчика, – напомнила я, – возможно, в тайнике осталась не одна копеечка. Но сомневаюсь, что Ксения расскажет, на каком поле золотые дукаты зарыты. Она до сих пор любит Козланюка и свято следует его воле.

– Если ей предложат кое-что взамен, может, она не устоит, – предположил Костин.

– Что, например? – удивилась я. – Что для Ксении может быть важнее Родиона Харитоновича?

– Нину точно осудят, – мрачно сказал Вов-ка, – следовательно, мальчики попадут в детдом. А вот Ксения может остаться на свободе, она же никого не убивала. Ну да, думая, что помогает Родиону, отсчитывала деньги на адвоката, но ведь не побег готовила. Ее можно упрекнуть в незаконном общении с пожизненно заключенным. Однако в реальности Михайлова ни с кем не связывалась, ее Милова-старшая дурила. Хороший адвокат вытащит Ксению сухой из болота. За что еще ее наказывать? Разве что за сокрытие от следствия денег Козланюка. Ксения получит крохотный срок, а казну все равно не сдаст. Только вот если предложить ей сделку: она прощается со всем, что награбил Козланюк, а ей за это вопреки закону разрешат усыновить мальчиков, тут она, уверен, дрогнет.

– Нину Волынкину, Галину Михайловну и Валерия Миловых посадят, до Леонида же Самсонова в Америке не дотянутся, – вздохнула я. – А жаль.

Костин пошел к кофемашине.

– До суда далеко, сначала следователь поработает. Ты домой?

Я на пару секунд задержалась с ответом.