Чекисты рассказывают. Книги 1-7 - Александр Александрович Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автоматная очередь прокатилась по лесу. В хвосте колонны громко вскрикнули, столпились, кто-то упал, но тут же вскочил и побежал вперед. Чернявый оцепенел на секунду, а потом с громким рыданием закричал:
— Звери-и-и! Убийцы-ы-ы!
Он бросился на конвоира и вцепился ему в горло. Неожиданное нападение ошеломило фашиста. Это помогло военнопленному свалить немца. Началась отчаянная борьба. Но к ним подбежали другие конвоиры. Они набросились на парня и отшвырнули его от немца. Тогда, схватив палку, на которую он опирался, пленный снова кинулся на врагов. И тут застрочил автомат. Выронив палку, пленный схватился за грудь, шагнул раз, другой и повалился в пыль… Вокруг стало тихо. Только эхо от автоматной очереди еще перекатывалось над притихшим лесом.
У партизан перехватило дыхание. Они напряглись, готовые вскочить на ноги и кинуться на фашистов. Только гневное лицо командира, который не сводил с них глаз, останавливало их от безумного порыва.
Сбитый с ног фашист поднялся, пошел за колонной. Ушли и остальные конвоиры.
— А-а-ах! Палачи-и-и! — вдруг со стоном выдохнул Андреев и вскочил на ноги.
Щелкнул затвор его автомата. Галушкин успел схватить Андреева за ногу и повалить на землю. Падая, он выронил автомат.
— Тихо, идиот!
Но Андреев снова рванулся, грубо оттолкнул Галушкина и кинулся к автомату. Тогда прыгнул Щербаков. Среднего роста, широкоплечий, очень похудевший, но еще с железными мышцами боксера, он молниеносным ударом в челюсть сбил Андреева с ног. Галушкин навалился на него, зажал рот. Маркин и Щербаков помогли утихомирить Андреева. Вскоре он затих.
— Эх, ты! Вояка! Совсем голову потерял! — беззлобно ругался Галушкин.
Андреев вздрагивал от рыданий.
— Смотри, какая прыть, черт рыжий! Тихий-тихий, а разошелся — не удержишь. Чуть пальцы не сломал об его бычью челюсть, — недовольно ворчал Щербаков, поглаживая ушибленный кулак и с удивлением поглядывая на Андреева.
— Не выдержал. От злости это я, — бормотал Андреев.
— «Не выдержал», — передразнил его Галушкин. — Партизан! Стоило бы нам встрять, как они перестреляли бы всех военнопленных. Да и нам бы досталось! Не первый раз видишь такое, а сдерживаться не научился. На-ка, попей.
Андреев встал на колени, взял флягу.
— Знаешь, Лаврентьич. За каждый стон Николая я б зубами сотне фашистских гадов горло перегрыз! А тут еще эти ребята.
Партизаны вышли на дорогу. Андреев взял одного убитого на руки, Маркин поднял другого, и они скрылись в лесу.
Опуская свою ношу на землю, Андреев заметил, как у чернявого дрогнули ресницы.
— Ребята!.. Смотрите, он жив! — радостно крикнул Андреев. Пленный застонал, потом заговорил:
— Где? Где он?
Ребята догадались, о ком он мог спрашивать.
— Он здесь. Он рядом с тобой, — сказал Андреев.
— Кто вы?
— Партизаны.
Пленный чуть заметно улыбнулся, пошевелился и еле слышно сказал:
— Спасибо, товарищи. Я — Георгий… Шенге… Саня… он…
Никаких документов у погибших не оказалось. У чернявого в кармане гимнастерки нашли лишь маленькую фотографию, обернутую в полуистлевшие листки бумаги, видимо обрывки письма на грузинском языке. На фотографии еще можно было различить девушку в широкополой шляпе. Она стояла у ряда кудрявых кустов. Фотокарточка обошла всех партизан. Молча они рассматривали улыбавшееся лицо девушки, залитое кровью.
XVII
Могилу копали ножами под кудлатой елью, недалеко от дороги. У свежего холмика присели покурить.
— Ничего, ребята, — заговорил Галушкин, оглядывая притихших товарищей, — вот выполним задание, вернемся сюда, и пусть тогда держатся, сволочи! За каждого этого парня, за Володю Крылова, за Лобова, Кунина! Тогда мы не будем прятаться. Сами будем искать и бить, бить, бить их, гадов!..
Издали донесся стук колес. Ребята насторожились.
— Надо узнать, кто едет, — прошептал Маркин, вскакивая на ноги.
— Борис Лаврентьич, разреши мне, — попросил Андреев.
Галушкин строго посмотрел на него. Боясь, что ему не разрешат, Андреев снова попросил:
— Товарищ командир, очень прошу! Я узнаю, кто это едет.
— Ну что ж, Алексей, иди. Только без психу. Ясно?
— Ясно, товарищ командир!
Андреев схватил автомат. Пригнувшись, он легко побежал на звук колес. За ним последовали остальные. У самой дороги залегли. Через минуту со стороны деревни показалась подвода. В телеге, широко расставив ноги, стоял плотный немецкий солдат. На груди у него висел автомат. Сзади солдата сидел мальчишка лет тринадцати. Одной рукой он держался за грядку телеги, а второй поддерживал раздувшийся ранец. Мальчишка со страхом поглядывал на солдата. Худая брюхатая лошаденка, казалось, не чувствовала ударов гибкого прута, которым немец нещадно хлестал ее по спине и бокам.
— Шнель, шнель! Форвертс! Русише скатин! — покрикивал немец, опасливо посматривая по сторонам и дергая вожжами.
— Смотрите, ребята! Завоеватель Европы на боевой колеснице чешет! — не выдержал Маркин.
— Молчать! — оборвал его Галушкин.
Андреев щелкнул затвором автомата.
— Стой, Алексей! Живым надо взять! — приказал Галушкин.
Андреев кивнул, передал командиру автомат, а сам кинулся на землю и быстро пополз к дороге.
Телега поравнялась с густыми кустами. В ту же секунду из них выскочил Андреев и прыгнул на телегу. Оккупант не успел даже вскрикнуть, как сильная рука партизана захлестнула ему голову. Лошадь испуганно рванулась. Два сцепившихся тела свалились с телеги. Не выпуская из рук фашиста, Андреев вскочил на ноги и швырнул немца через бедро с такой силой и злостью, что тот кубарем покатился по земле и, только наткнувшись на дерево, замер, вылупив белесые глаза.
— Гутен морген, майн либер фриц! А-а-а, сволочь! — задыхаясь прошипел Андреев.
Схватив гитлеровца за грудь, Андреев рывком поставил его на ноги. Немец недоуменно рассматривал заросшего бородой человека, очень похожего на одного из тех пленных, которые только что ушли вперед. Но недоумение фашиста длилось всего секунду. Не меняя выражения лица и позы, он потянулся к кинжалу, висевшему на поясе.
— Леха, берегись! — крикнул Щербаков.
Услышав тревожный голос Щербакова и поняв, что ему грозит опасность, Андреев мгновенно опустился на корточки. Падая, он так толкнул немца в живот, что тот взвился вверх и, перевернувшись, грохнулся спиной на дорогу. Кинжал блеснул в воздухе и упал в траву.
— Молодец, Леха! — подбежал к нему Галушкин. — Забирай фрица, и марш в лес. Торопись! Слышишь, машины идут?!
Андреев и Щербаков схватили ошалевшего немца и кинули его на телегу.
— Эй, парень, веди лошадь в лес! — приказал Галушкин. — Ребята, берите за передние колеса, снесем с дороги, чтоб следов не оставить!
Повеселевший мальчишка тряхнул вихрастой головой и схватил вожжи.
Углубившись в лес, партизаны спрятали телегу за приземистой елью. У телеги остался Андреев
