Солнце мое (СИ) - Войлошников Владимир

Остановилась уже около привычного мне дерева, как раз чтобы услышать:

— Ух ты, смотри какая! Я бы… — тэкс, по ходу кто-то в первый раз меня видит.

— Э, а ну, рот закрыл там! — ага, это Вова.

— Ты чё! Это девушка сержанта, — это уже доброжелатели, понятненько…

Пришлось минут десять подождать, пока все добегут, а потом обнимашки!!! Я люблю тебя, солнце моё…

Ещё Вовка настойчиво спрашивал меня про тренировки и про круг. Пойду ли я и всё такое. А я говорю: да ну, мол, нафиг! Чё я там без тебя буду делать? Девки на меня косяка давят и вообще.

А потом на обратном пути заскочила к папе в магазин — просто так, от нечего делать. А он мне говорит:

— Ольгуня, тебе случайно не надо постельный комплект шёлковый?

Я озадачилась страшно.

— Это типа пижамы, что ли?

В голове успели промелькнуть всякие картинки.

— Да не-ет! Пододеяльник, наволочки. Понимаешь, купил в Китае, красивый, всё — не можем спать, скользит! Ты, вроде, шьёшь — может что-нибудь бы придумала из него?

Я попыталась представить себе постельное шёлковое бельё и не очень преуспела.

— Ну, давай, я заеду.

— Погоди. Жена сейчас на работе, а бабушка не найдёт. Я тебе вечером сам закину.

И закинул.

ПЛАТЬЕ ИЗ ПОДОДЕЯЛЬНИКА И СЕРЕБРО

Граждане, какое оно оказалось красивое! Бордовый шёлк и крупные чайные розы! Я такого в жизни-то не видела. Но действительно — скользкое, разве что для красоты стелить. И два набора разных, второй более восточного вида, с хризантемами и птицами. Что со вторым делать, я не очень пока представляла, а из первого хочу платье!

У меня набор был открыток по сказке «Спящая красавица», и все дамы и феи там были в прекрасных пышных платьях с такими треугольными вставками на груди. И именно такое платье было в моей любимой книжке про Золушку.

Как всё это правильно называется, я не знала, но страстно хотела именно такое платье. Детская мечта про принцессу, да. Так что в четверг, сразу после похода к Вове, я запланировала выход в научную библиотеку — пока я числюсь в университете и имею туда доступ, грех же не воспользоваться! А какие-нибудь книги по истории костюма у них по-любому должны быть.

Четверг, 24 августа 1995.

Утром я вышла на балкон. Прохладненько уже так-то, осень близко. Я вообще мерзлявая, но пока есть возможность, буду ходить секси. А чтоб зубами не клацать, чулки надену. Есть у меня одни, на силиконовой липучке. Шикарные, чёрные, в мелких розовых розочках и листиках. Н, а что? Все ходят, а мне нельзя?

Вовка был сегодня какой-то как будто зажатый, что ли. Спросила — почему?

— Так чемпионат же идёт по рукопашке. «Меч Сибири». Это я ещё лицо берёг. Но с Витамином, боюсь, так не получится.

— Что за Витамин?

— Да наш же. Здоровый он, лосяра. Есть мизерный шанс измотать, но он выносливый, с*ка, не хуже меня. На ногах бы устоять.

— Я что-то не пойму, вы же, вроде, в защите должны быть? Или как?

— Нет, шлема́ и всё это, конечно, имеется. Но понимаешь, любимая, если в голову прилетает ногой, даже в шлеме, всё равно синяки останутся.

— Мда-а-а… Это что, финал уже, получается?

— Ага. В воскресенье будет.

— Поглазеть, я так понимаю, нельзя?

— У-у-у, нет конечно.

— А жаль, — я подумала, — Или нет. Не хочу смотреть, как тебя бьют.

Вовка усмехнулся:

— Ну, я тоже буду бить.

— Ой, понятно дело. От того, что вы оба будете биты, мне, знаешь ли, как-то не легче.

Он тихонько засмеялся и обнял меня:

— Ты моя маленькая нежная девочка.

— Да. Я маленькая, нежная, и я не люблю мордобития. А тебя люблю…

— И я люблю тебя, радость моя.

Работники научной библиотеки встретили меня без особого энтузиазма. А как вы отнеслись бы к читателю, который приносит пачку открыток и даёт расплывчатое описание желаемого? Ни каталожного номера книги не знает, ни, в принципе, какую ему книгу вообще надо…

Но я была настойчива. А количество книжек по истории костюма — прискорбно небольшим. И книгу мне выдали, а заодно и пару искусствоведческих альбомов по периоду. И тут я увидела живьём (в смысле, на картине) прообраз этих дивных платьев! Мадам де Помпадур! Мама дорогая, это было прекрасно, просто не высказать как…

Я изучала и зарисовывала, пока меня не выперли в связи с закрытием читального зала. А потом дома пыталась совместить примерные почерпнутые мной из книжек схемы кроя с имеющимися у меня выкройками. Накосячить было нельзя. Тут как в пословице, семь раз отрежь… тьфу!.. отмерь, наоборот. Короче, облажаешься — и привет ромашке, а не платье.

Пока терзалась сомнениями и страхами, родила замечательную идею: начать с кусочков ситца, которые в изобилии для всяких случаев на антресолях стенки лежат. Ну, гениально же! А потом можно по ним же и выкроить уже из шёлка.

Я гений, прочь сомненья!*

*Высоцкому привет!

28 августа, понедельник.

В выходные, Вова сказал, увидеться не получится из-за этого мордобитного мероприятия, так что я шила неутомимо, весь зал завалила выкройками, кусками всяких тканей, рисунками…

А в понедельник, когда я в очередной раз прибежала на обнимашки морда лица у Владимира Олеговича была таки битая. В своё оправдание он заявил, что Витамин тоже не ушёл обиженным. Били, я так понимаю, они друг друга, пока стоять могли. И, вроде как, по очкам золото присудили Витамину, а мой — серебряный. Красавчик.

Что характерно, Витамин оказался с их же роты, только с другого взвода. Вова мне его показал. И ходил Витамин сегодня тоже… бережно.

— А вам разве не полагаются какие-нибудь… освобождения от физкультуры, что ли?

Ой, какое выразительное лицо.

— Понятно. Только массовые расстрелы спасут революцию.

— Вот-вот, — сказал Вова и пошёл бежать три километра.

Главное, занятная какая штука — все спортивные упражнения в сапогах. Никаких не то что кроссовок, а даже берц. В тяжеленных кирзачах, подбитых медными гвоздями. Такая вот китайская мето́да. Видимо, как в том анекдоте: потом сбрасываешь шкаф — и ты терминатор. Такие дела.

Вечером раздался телефонный звонок, который уже по ощущениям был бодрым.

— Ольга, привет! Я вернулась!

— Ни фига вы гулять!

— Не, я вернулась-то сегодня утром, уже успела к нам на дачу сгонять. Приходи, потрепемся?

— Аня, шагай ко мне. У меня печеньки и шитьё. Я буду тут потихоньку шуршать и с тобой болтать.

— Ага, иду.

Идти от дома до дома пять минут от силы. Анна нарисовалась на пороге и первое, что она сделала — крикнула из коридора:

— Баба Рая, здрассьте!

— Ой, не кричи, одна сижу. Она, прикинь, всё по гостям фестивалит. Решила, пока лето, пожить на дачах — у всех детей по очереди.

— Ага. А ты чё?.. — Аня сделала неопределённый обобщающий жест рукой, выражающий всю степень её непонимания процесса. — Шторы, что ли, новые купила?

— Да не-е-ет! Помнишь, я тебе про ролевиков рассказывала?

— Но-но, помню.

— Вот, хочу приличный костюмчик себе сварганить, чтоб ни у кого не просить, — я передвинула под машинной лапкой заготовки и, пока строчила, рассказала Ане удивительную историю появления у меня столь чудесной ткани.

— Надо же, да? — искренне удивилась она и потёрла пальцами скользкий шёлк. — А не скажешь ведь, что пододеяльник!

Я отложила прошитое и поняла, что живот ещё чуть-чуть — и к позвоночнику прилипнет.

— Всё, пошли чай пить!

И мы пили чай, и я слушала про Зинкину свадьбу в подробностях, не забыв попутно похвастаться своим серебряным рукопашным призёром.

24. ЗИМА ПОКА В ГЛАЗА НЕ КАТИ́Т, НО ОСЕНЬ — ТОЧНО

НАКОНЕЦ-ТО!!!

29 августа, вторник.

С утра я опять носилась на свидание-обнимание. Вернулась домой, шуршу в замке ключом, а тут соседская дверь открывается, и соседка, баба Лида, радостно кричит: