Солнце мое (СИ) - Войлошников Владимир

— Точно, Оля!

— Ой, здрассьте! Что, баба Рая приехала?

— Да! Испугалась твоей двери, ты представляешь? — да уж, представляю! Приезжаешь, а тут как будто чужая квартира! — Её дочка-то хотела назад вести…

Из за плеча бабы Лиды показалась наша бабушка:

— А я говорю: ну ещё, не буду я по лестницам лазить. Сижу вот, жду тебя уже два часа.

— Ты моя-то маленькая! Ну, пошли скорей домой.

Перестроения бабушек происходили амплитудно, это почти как корабли в порту местами поменять. Наша баб Рая по молодости лет была довольно рослой (ну, по меркам голодных революционных и послевоенных годов) и довольно полной, но к восьмидесяти сильно «уросла вниз», а масса-то… Короче, наша по форме приближалась к идеалу. Баба Лида была посубтильнее, зато ножки у ней с возрастом скривились натурально колесом, и ходила она, сильно переваливаясь из стороны в сторону. Ох, бабульки.

— Оля, тут сумки ещё, — отступая от выхода напомнила баба Лида.

— Заберу, не переживайте. Баба, домой аккуратно заходи, порожек высокий, — я дождалась, пока наша бабушка совершит длинный проход вокруг металлической двери, и забрала пакеты, — Баб Лида, спасибо, что приютили!

— Да ты что, не за что… Рая, ты заходи!

— Ага!

Бабушка упёрлась руками в косяки и сконцентрировалась. Когда вам восемьдесят четыре, приходится, знаете ли, брать на особый контроль такие ответственные вещи, как преодоление препятствий. Так-так, первая нога бодро перешагнула порог, вторая тоже зашла удачно,

— Ой, слава Бох, я дома!

Ой! Там же платье моё! В смысле — будущее платье — разложено по всем предметам…

— Баб! Ты не пугайся, там у меня шитьё разбросано.

Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.

— Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я пока разберу тут…

— А полотенце моё?

— Принесу.

— В верхнем ящике!

— Ага.

На самом деле у меня не всё так прям ужасно было, просто широко распределено, чтоб ничто ни с чем не перепутать. Я стаскала часть деталей с середины в свою комнату, разлаживая их на кровати и на полу последовательно в нужном мне порядке

Всё! Ходить можно!

Теперь чай заваривать. Чай у нас — первейшее дело.

Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что парня моего, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:

— Сволочи!

Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:

— Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.

Я вздохнула:

— Ну да. И сходить поговорить могу.

— Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.

Эх, блин… Сильно на это надеюсь…

— Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.

— Да? А где?

— Да прямо у тебя на комоде стоит!

— Ну-ка я проверю…

Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку, и я начала расхваливать новящий радиотелефон, потом объяснять, как включать, да куда нажимать, чтоб пропущенные посмотреть… Бабушка слушала-слушала, а потом и говорит:

— А нельзя мне тот поставить? Или уже всё?

— Почему — всё? — я даже немного растерялась. — Можно, конечно. А что, не понравился этот тебе?

— Да-а… — баба Рая помялась, — боюсь я. Запутаюсь… А тот я знаю! Давай поменяем, а?

— Да без проблем вообще!

Я быстренько поменяла местами аппараты.

— А номер у меня теперь старый останется?

— Не-ет, номер-то к розетке привязан.

— А-а-а… Ты мне тогда запиши-ка вот сюда! Я в окошечко вставлю, чтоб не забыть.

— Давай!

Мы извлекли бумажку с номером из старого телефона, перевернули, да на ней же и написали новые цифры — фломастером, чтоб хорошо видно было!

— Ага-а-а… Ну-ка… — бабушка водрузила на нос очки, в которых её глаза становились огромными, во всю линзу, и отчётливо (по-дикторски, да-да) прочитала номер. — Это мой теперь?

— Да.

— Прямо звонить можно?

— Конечно!

— М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…

Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый, точно.

ЧАЙНИК И ЧАЙНИК

Часа два я шила и прислушивалась, как бабушка звонит всем по очереди, гордо диктует личный номер, слушает новости. Чисто директор!

Потом она, видать, немножко устала и вышла в зал.

— Подём чай пить?

Она всегда так говорила: «подём» и «двоём» (в смысле — вдвоём). А ещё «друшлаг», «вилисапет» и «неврипитолог», хотя в остальном была очень для своего времени неплохо образована.

А ещё у неё были совершенно особенные отношения с историей. Когда перед пятым классом я получила учебник по истории древнего мира и с восторгом начала пересказывать бабушке всякое, из него вычитанное (про Рим, рабов и гладиаторов), она в первый раз до глубины души меня поразила, заявив:

— Враньё всё! — и сердито поджала губы: — Не было такого! Я не помню.

Так я познала, что значит «потерять дар речи».

Ни про какие дислексии и дискалькулии я в своём наивном детстве и слыхом не слыхивала, а то, может, и провела бы параллели. Действительно, если есть люди, которые с трудом усваивают чтение, письмо или счёт — почему бы не быть тем, кому тяжело даётся восприятие времени? Наша бабушка была как раз таким уникумом. Она считала себя о-о-очень древней. И когда Ирка (сестрёнка моя двоюродная, младше меня на два года, которая в соседнем подъезде-то живёт) спросила у неё что-то про мамонтов, бабушка тоже сказала:

— Нет, у нас таких не было.

Так вот, вышла бабушка и позвала меня гонять чаи. А я даже и не против!

Пришли мы в кухню, баба села на своём любимом месте и с некоторым подозрением начала наблюдать за новым чайником.

— Так-то хорошо кипит, быстро, — в голосе бабы Раи послышалось сомнение. — Но маленький, а?

— А нам с тобой куда больше-то? Литр двести, каждому по две кружки на раз. Зато быстро, и отключается сам.

Кружки у нас трёхсотмиллилитровые, если что.

— Хм… — баба наклонила голову вбок, рассматривая датчик-трубочку уровня воды. — Надо ж… А энергии-то много берёт, наверно?

— Да так же, как и тот, просто тот помаленьку и долго, а этот за короткое время.

— Ну, а вот если много народу будет, а? Гости придут — что будем делать?

Мне стало смешно.

— Ой, достанем старый чайник из шкафа, накипятим.

— А ты его не выкинула, что ли?

— Нет. Чего его выкидывать, он же рабочий.

— Ага, — этот ответ бабушку, кажется немного успокоил, но после двух кружек чая она решила вернуться к беспокоящей теме и снова начала задавать всякие каверзные вопросы.

— Ну, хочешь — давай сравним? — предложила я. — Возьмём три литра, это по десять кружек будет. За сколько старый чайник три литра вскипятит — и за сколько новый?

— А давай! — она неожиданно загорелась азартом.

Я приволокла старый чайник, поставила на маленький холодильник, там ещё одна розетка свободная есть.

— Столько кипятка куда денем? В раковину выльем?

— Зачем? Суп поставим варить, — бабушка с энтузиазмом смотрела на приготовления. — Наливай давай! И кастрюлю сразу приготовь.

Большой чайник проглотил десять кружек воды как нефиг делать. В маленький, естественно, вошло четыре.

— А место-то ещё есть, — критически высказалась бабушка. — Вон, до крышки сколько! Может, пять войдёт?

— Пять нельзя. Видишь, чёрточка? Выплёскиваться будет через носик.

— А-а. Ну, давай, включай!

Маленький чайник зашипел практически сразу и через четыре с половиной минуты выключился. Стало слышно, что и большой тоже шипит и издаёт свои специфические металлические звуки, похожие на потрескивания. Я вылила кипяток в кастрюлю, включила конфорку плиты и наполнила новый чайник ещё раз.Подбила счёт: