Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян

воздух свист, следом — гром. Я падаю на землю, и меня пронзает боль: такая острая, что в голове темнеет. Грохает ещё раз. Враг всё-таки нас обнаружил.

★ ★ ★

Мыслей нет. Только пульсирующая боль.

Фоном я слышу приглушённые стоны и беготню. Парни пытаются разглядеть в темноте, кого ранило. Через минуту шок проходит, и я могу нормально дышать.

— Кто здесь? — слышу голос Алекса.

— Ранило… в бедро…

— Репортёр, ты, что ли?!

Алекс помогает мне подняться. Но разогнуться и встать — не получается. Страшно болит правое бедро.

Нас обстреляли из миномёта. Попали точно. Значит, заметили с беспилотника.

Ранило несколько человек — в основном тех, кому не нашлось места в окопе.

Осколками задело Чукчу: бок и бедро. Ранения нехорошие, но идти он может.

Досталось Алексу и Снежку — кусок полиэтилена оказался плохой защитой от миномёта. Мелкие осколки попали Алексу в кисть и в ногу, а взрывом оглушило — одно ухо перестало слышать. Снежку повезло больше. Один осколок чиркнул по каске, другой попал в бронежилет. Снежок ещё сомневался, надевать ли броню на задание: очень уж тяжёлая. А теперь приобретённая по случаю у кого-то из сослуживцев защита спасла от тяжёлых травм, а возможно — от смерти. Но третий осколок всё же задел поясницу, а четвертый — пробил голень насквозь.

Гога находился в окопе и не пострадал. Легко ранило двух бойцов Гордея, но большая часть группы осталась невредимой, в том числе — уютно спавший в кустах Комбайнёр.

— Раненые, выбирайтесь к точке эвакуации, — командует Гордей из темноты.

Отправляемся к «нулю».

Дыра в бедре не даёт опереться на ногу, пытаюсь использовать автомат в качестве костыля. Боль не отпускает; штанина пропиталась кровью.

Возле ближайших окопов садимся отдохнуть. Там несколько бойцов не спят — и пытаются оказать нам первую помощь.

— Что у тебя? В бедро попало? Высоко. Жгутом не перетянешь. Артерию не задело? Давай хоть бинтом поверх штанины замотаем, чтобы кровь медленнее текла…

Разрезать штаны и осмотреть рану — невозможно: темно и грязно, можно инфекцию занести. Остаётся уходить с позиции и ждать, что скажут в медроте.

Поднимаемся и продолжаем путь. Чукча, Снежок и другие парни ушли далеко вперёд. Я еле переставляю ноги и не могу догнать остальных. Алекс остался, чтобы присмотреть за мной.

Сворачиваю на тропинку, идущую вдоль поля.

— Вернись в посадку, — просит Алекс. — Здесь опасно!

Но продираться через ветки и прыгать по окопам я не могу. Алексу приходится тоже выйти на тропу и следовать за мной. Я то и дело останавливаюсь и сажусь отдыхать — сперва редко, потом всё чаще. Боль потеряла остроту, но расплескалась по организму — и уже непонятно, что именно болит. Чем больше крови я теряю, тем слабее становлюсь, и тем дольше остановки.

— Идём! Идём! — подбадривает меня Алекс. — Нужно идти, пока обстрелы снова не начались или нас не засёк дрон.

Медленно бреду по тропинке, опираясь на автомат. Алекс следом. Иногда он обгоняет меня и потом ждёт, тоже отдыхая.

— Чёрт! Ногу почти не чувствую… — сердится Алекс и ослабляет свой жгут.

Учитывая осколок, зацепивший днём поясницу, Алексу серьёзно досталось; но уж очень велик его природный запас здоровья и энергии.

Я думаю о том, что Гордей по рации наверняка вызвал санитарную машину, и сейчас она уже ждёт нас на «нуле». Значит, нужно торопиться, чтобы не уехала, забрав других раненых и решив, что этого достаточно.

На остатке сил я вываливаюсь на поле возле «нуля» — и вижу уезжающую прочь «буханку»… Неужели Снежок и Чукча уехали без нас?

— Точка эвакуации не здесь, — объясняет Алекс. — С этого «нуля» тяжелораненых вывозят, кто сам идти не в состоянии. А мы идти можем. Нам в посёлок нужно. Все туда пешком идут. Там машина будет нас ждать.

Через тёмное глинистое поле вьётся разбитая грунтовая дорога — и уходит за горизонт.

— Как же я дойду до посёлка? — с удивлением спрашиваю в пустоту.

Я сижу на поваленном дереве — даже встать с него мне трудно.

— Ничего. Ты сможешь! — Алекс поднимает меня и тихонько подталкивает вперёд.

Несколько километров — не расстояние, когда здоров. Но когда каждый шаг даётся с трудом, путь кажется бесконечным.

Два УАЗа Росгвардии промчались навстречу. Наверное, потом поедут обратно и смогут нас забрать?

…Я уже даже не сижу, а лежу на земле — и смотрю на разноцветные звёзды, опутавшие небо, как новогодние гирлянды. Лежать приятно. Вот звезда упала. Тихо так. Где-то в стороне постреливают, но не в нас.

— Пойдём. Пойдём, — переживает Алекс. — Скоро рассвет начнётся, по дороге начнут бить.

— Я немножко ещё полежу… — прошу я.

— Я тебя понесу. Держись за автомат…

Алекс подсаживается под меня и какое-то время пытается нести меня на закорках. Но это ещё большее мучение. Лучше ползти, чем биться о спину товарища. Который к тому же сам серьёзно ранен.

УАЗы Росгвардии едут обратно. Несутся быстро и с выключенными фарами. Сидя на земле, я машу рукой: стойте!

Но они пролетают мимо. Наверное, не увидели меня. Или им запрещено останавливаться.

Всё равно обидно. Как же так?! Ведь русские своих не бросают!

Прохожу ещё чуть-чуть и снова ложусь. Расстояния, которые я могу преодолеть, становятся совсем короткими.

— Там что-то блеснуло на поле… Снайпер? — Алекс встревожен. — Нужно идти быстрее.

Идти… Нужно… Сначала повернуться на бок… Встать на колени… Упереться в автомат… Получилось. Встал. Могу сделать несколько шагов. И ещё чуть-чуть… И ещё… Всё. Не могу больше. Нужно посидеть. Или лечь…

На дороге возникает силуэт. В нашу сторону идёт человек. Разведчик.

— У старой остановки «Урал» стоит. На рассвете в город пойдёт. Сможет всех забрать. Я ваших там видел, они ждут, — говорит он.

— Далеко до остановки?

— Рядом. Километр всего.

— Ки-ло-метр, — пробую слово на вкус.

Нехорошее слово. Как счёт в ресторане, оказавшийся не по карману. Как математическая задача, которую не можешь решить. Из пункта А в пункт Б идёт раненый пешеход. Из него со скоростью X выливается кровь. Дойдёт ли?..

Слышен рык мотора. В нашу сторону едет БТР.

— Может, остановится? — с надеждой предполагаю я. — Провезёт этот километр…

— Не остановится, — качает головой разведчик. — Лучше отползи в сторону…

БТР приближается к нам в темноте, пыхтит, крупный и хищный. Пытаюсь встать, не получается; тяну вверх руку, машу. Бесполезно: меня не видят.

— Репортёр, отползай, блин! — кричит Алекс.

Успеваю откатиться в сторону — за считаные секунды до того, как колёса бронированной машины промнут глинистый бугор, на котором я только что лежал.

Разведчик и Алекс задумчиво смотрят