Второе Установление - Айзек Азимов

портом. Целые квадратные мили отведены для машин, людей, их обслуживающих, и компьютеров,

служащих как тем, так и другим…

Только пять процентов порта отдано потокам людей, для которых это место является просто

остановкой на пути ко всем звездам Галактики. Лишь немногим, какие-нибудь безымянным умникам,

придет в голову помедлить и поразмыслить над технологическими уловками, скрепляющими

звездные пути. Некоторые из них могли бы почесать в затылке при мысли о тысячах тонн

снижающейся над ними стали, которая лишь издали выглядит не слишком внушительно. Ведь какой-

нибудь из этих циклопических цилиндров мог бы, к примеру, сойти с направляющего луча и

разбиться в полумиле от ожидаемой точки посадки – скажем, упасть прямо на стеклолитовую крышу

зала ожидания, оставив только органический пар и измельченные фосфаты там, где только что

суетились многие тысячи людей.

Такого, однако, никогда не случаится, пока работают системы безопасности; и дольше одного

мига над такой возможностью стал бы размышлять только человек, страдающий тяжелым неврозом.

Тогда о чем же они думают? Ведь это не просто толпа. Это целенаправленная толпа.

Вездесущая цель витает повсюду, накаляя атмосферу. Выстраиваются очереди, родители опекают

детей, аккуратными грудами движется багаж – все куда-то стремятся.

Теперь представьте себе полную изоляцию одной души, одной из частиц этой донельзя

целенаправленной толпы. Она не знает, куда идти, и в то же время совершенно отчетливо чувствует

необходимость отправиться куда-либо, куда угодно! Точнее, почти куда угодно!

Даже без помощи телепатии или иных мудреных методов поддержания контакта между

сознаниями вся эта шумная атмосфера с ее неосязаемой деловитостью повергала в отчаяние.

Повергала? Да что там! Заливала, захлестывала отчаянием – выше головы!

Аркадия Дарелл, одетая в чужое, нелепое платье, стоя на чужой, нелепой планете в нелепой

ситуации из словно бы даже чужой жизни, искренне мечтала о безопасности материнского чрева.

Впрочем, она не осознавала, что ее желание заключается именно в этом. Она знала только, что

главной опасностью являлась сама открытость распахнутого перед ней мира. Она мечтала об

укромном местечке где-нибудь в глухом закоулке Вселенной, куда никто никогда не заглянет.

И вот она стояла так – четырнадцати с небольшим лет, исстрадавшаяся на все восемьдесят,

перепуганная как пятилетняя.

Который из сотен незнакомцев, протискивавшихся мимо нее – буквально протискивавшихся,

иногда задевая Аркадию, – был Вторым Установителем? Который из незнакомцев, вместо того, чтобы

помочь, мог немедленно уничтожить ее за преступное знание, за уникальное знание: знание о том, где

находится Второе Установление?

Чей-то голос обрушился на нее громом. Вместо вопля ее горло исторгло едва слышный взвизг.

– Слушайте, барышня, – произнес голос раздраженно, – вы берете билет или просто так стоите?

Тут Аркадия впервые осознала, что стоит перед билетным автоматом. В него следовало

вложить банкноту, которая незамедлительно исчезала из виду, затем нажать кнопку нужного

направления – и появлялся билет, вместе со сдачей, отсчитанной никогда не ошибающимся

электронным сканнером. Все это было вполне обыденным делом, и стоять перед автоматом пять

минут действительно казалось никчемной тратой времени.

Аркадия просунула в щель двести кредитов и вдруг заметила кнопку с надписью "Трантор".

Трантор, мертвая столица мертвой Империи – планета, где она родилась. Словно во сне она надавила

кнопку. Ничего не произошло – только замигали красные цифры: 172.18 – 172.18 – 172.18…

Это означало недостающую сумму. Еще двести кредитов – и навстречу ей вылетел билет.

Стоило ей коснуться билета, как он отделился, а за ним посыпалась сдача.

Она сгребла ее и побежала. Краем глаза она заметила, как стоявший позади человек продвинулся

вперед, торопясь подойти к машине. Аркадия проскользнула сбоку и даже не обернулась.

Бежать все равно было некуда. Все вокруг были ее врагами.

Плохо сознавая происходящее, она разглядывала плывшие в воздухе гигантские сияющие

надписи: "Стеффани", "Анакреон", "Фермус"…; одна даже возвещала "Терминус", и Аркадию

потянуло туда, но она не посмела…

Уплатив пустяковую сумму, она могла бы взять напрокат уведомитель, который настраивался

на любое заданное направление и, будучи положен в кошелек, просигналил бы ей за пятнадцать

минут до отлета звуком, недоступным постороннему слуху. Но увы, такие устройства предназначены

для людей, чувствующих себя в безопасности, людей, которые могут позволить себе помедлить.

И тут, пытаясь озираться по обеим сторонам одновременно, она налетела головой прямо на

чей-то живот. Она услышала изумленный выдох и смешок, и чьи-то пальцы опустились на ее руку.

Она отчаянно извивалась, но духу у нее хватило только на какое-то сдавленное мяуканье.

Поймавший ее человек, выжидая, крепко держал ее. Постепенно Аркадия пришла в себя и

ухитрилась его разглядеть. Он был довольно упитан, маленького роста. Волосы его, белые и пышные,

были зачесаны назад, что придавало ему помпезный вид, совсем не вязавшийся с круглым и румяным

лицом, прямо-таки кричавшим о крестьянском происхождении.

– В чем дело? – сказал он наконец с откровенным и веселым любопытством. – Ты выглядишь

напуганной.

– Сожалею, – обалдело пробормотала Аркадия. – Мне надо идти. Извините.

Абсолютно не обратив на эти слова внимания, он продолжал:

– Осторожнее, девочка, ты выронишь свой билет.

Он взял его из не оказавших сопротивления пальцев и осмотрел с довольным видом.

– Так я и думал, – сказал он и вдруг заорал словно бешеный бык: – Маммашша!

Рядом с ним немедленно оказалась женщина – еще более малорослая, еще более кругленькая,

еще более румяная. Она намотала сбившийся седой локон на палец, чтобы водворить его обратно под

давно вышедшую из моды шляпку.

– Папа, – сказала она с упреком в голосе, – ну почему ты так орешь в толпе? Людям кажется,

что ты сошел с ума. Или ты думаешь, что находишься у себя на ферме?

Она солнечно улыбнулась безучастной Аркадии и добавила:

– У него манеры, как у медведя. Папа, отпусти девочку. Как ты себя ведешь? – заметила она

резко.

В ответ Папа помахал перед ней билетом.

– Погляди, – сказал он, – она отправляется на Трантор.

Лицо Мамы внезапно озарилось.

– Ты с Трантора? Отпусти ее руку, говорю тебе!

Она опустила на пол битком набитый чемоданчик, который держала в руке, и мягким, но