У кладезя бездны. Часть 2 - Александр Афанасьев

Она прекрасно понимала, что движет этим человеком, потому что то же самое двигало ее рано погибшим отцом. Долг, долг и еще раз долг, эти четыре буквы определяли всю жизнь таких людей, придавали ей цельность и осмысленность. Долг заставлял таких людей совершать поступки, которые в любом другом случае являлись бы преступлениями — но в этом были только исполнением приказа. Вера в праведность того, что делаешь, в необходимость этого для страны — помогала таким людям не сойти с ума и оставаться таким, как есть.

Мать Кристины вышла замуж вторично. Ее отчим, какой-то специалист по инвестициям — быстро показал, каким мужчина быть не должен. Он зарабатывал деньги — но деньги были еще не всем в жизни — и Крис хорошо понимала, почему родители ругаются. Наверное, даже мать этого до конца не понимала — а она понимала.

В своей сумочке потом — она обнаружила десять купюр по тысяче рейхсмарок. Она не брала эти деньги и как там они оказались — она не знала. Помимо всего прочего — этот русский дворянин оказался и виртуозным карманником, правда, он не вытащил деньги из ее сумочки — а положил их туда. Этакий карманник наоборот.

Она не могла об этом думать. Но и не думать — тоже не могла.

Милан…

Поезд подходил к Центральному вокзалу, который в Милане так и назывался "Централе". Это был центральный вокзал для всей Италии, он был центром национальных железных дорог. Отсюда тянулись железнодорожные ветки по всему "сапожку", и именно отсюда, а не из Рима можно было уехать поездом в любую страну Европы. Если ты ехал поездом из Рима — то ты брал билет сначала до Милана, а здесь пересаживался на один из трансъевропейских экспрессов, идущих в Берлин, Женеву, Париж, Варшаву, Санкт-Петербург, Москву[78]. Сейчас — они были у самого вокзала, поезд замедлял ход. Рельсы двоились, троились, разбегались в разные стороны, сверхсовременный обтекаемый вагон жестко подрагивал на стыках…

Сентрале показался Крис просто огромным — он был больше, чем вокзал Ватерлоо, самый загруженный вокзал Лондона. Выстроенный по образцу и подобию Центрального вокзала в Нью-Йорке, Централе имел двадцать четыре платформы, в основном расположенные под землей — плюс еще те, с которых ходили pendolini, электрички. Купол, накрывавший железнодорожные пути был просто чудовищного размера: триста сорок один метр в длину, тридцать шесть метров в высоту. Правда, итальянская суматошность заявляла о себе и здесь — в виде постоянных криков через несколько платформ, ругающихся носильщиков с тележками, водителей такси, которые начинали приставать к тебе прямо на выходе из вагона и табло, на котором как минимум половина поездов числилась in ritardo, опаздывающей. В Италии никогда ничего не делалось вовремя, а часто — и не делалось вовсе, пока не припрет — поезда ходили вовремя только при немцах. Однако, жить здесь умели.

Крис, едва вышедшую из поезда осадили таксисты, bella signorina и ragazza неслось со всех сторон. Она выбрала на ее взгляд самого благонамеренного на вид и ошиблась — этот жгучий брюнет оказался не итальянцем, а цыганом, сбрившим усы. На юге цыганам не давала жить Коза Ностра — а вот здесь их было более чем достаточно. Они пошли к выходу, сопровождаемые завистливым и разочарованным свистом других таксистов. Цыган — таксист вытащил ее из толпы и уверенно повел за собой.

Они вышли на площадь Герцога Аосты, Duca d'Aosta, там было отведено специальное место для такси, но парковались там все, кто имел какие-то основания не опасаться полиции или парковочных контролеров. Цыган подвел ее к своему маленькому, но юркому и с довольно мощным мотором Чиквиченто. Правого переднего сидения не было совсем, вместо него было место для багажа, задние сидения были максимально сдвинуты назад. В сущности, такой тип такси был популярен в Латинской Америке, только там их делали на базе Фольксвагена Жука. В Европе такие такси не прижились, но только потому, что большинство европейцев были снобами и предпочитали постоять в пробках, недели ехать на такой маленькой, дамской машине. На самом деле — для Милана, как и все крупные города страдающего от пробок, такое такси было едва ли не идеальным: четыре метра длина и форсированный, девяностосильный двигатель.

— Куда едем, синьорина? — осведомился таксист, включая счетчик.

— Я… не знаю. Где у вас производят… recordo, я правильно произношу?

— Записи, синьорина?

— Ну, да. Записи… кто где родился, женился, умер… понимаете?

— А, да. Servizio Anagrafe, синьорина, вам нужно именно туда.

— Что это такое?

Общаясь с таксистом на некоем упрощенном общеевропейском диалекте, она выяснила примерно следующее: не так давно по указу Его Величества, не отмененному новой властью, все функции работы с населением, все записи, все архивы были собраны в одном месте, в одном органе с названием Servizio Anagrafe. Это было сделано потому, что все чиновники, если к ним обращались граждане, как могли волокитили дело, чтобы получить взятку за скорое его решение. Если же с ними работал точно такой же чиновник, как они сами — взятку с него требовать было бесполезно. В итоге — все обернулось еще большим бардаком, потому что в Servizio Anagrafe набрали черт знает кого, людей без опыта работы, и все чиновники остались на своих местах, и еще добавились. Все это таксист рассказал, эмоционально размахивая руками и осыпая власти такими проклятьями, какие не стоило бы озвучивать при даме. Впрочем, половину она не поняла и догадалась о значении этих слов только по злобному лицу и эмоциональному тону водителя.

Тронулись…

Из журналов — Крис много читала о возрождении Римской Империи. Но попав в Милан, самый промышленно развитый город Италии, где находятся офисы всех крупнейших итальянских корпораций — Она не могла отделаться от желания рассмеяться. Все ограничилось вывешиванием флагов и сменой формы и званий. Ну и, отправлением Короля в ссылку. А так… все одно и тоже, и это "все" совершенно не похоже на Империю. Машины лезут вперед, в воздухе какофония сигналов, ругань, эмоциональное жестикулирование сжатыми кулаками из-за руля и упоминания о самых нелестных жизненных моментах соседа по движению, о его родителях до десятого колена и все такое. В этом безумии — между машинами совершают самоубийственный слалом пешеходы, которым лень идти до перехода. Никто даже не пытается установить какой-то порядок или подчиниться порядку. Крис не была политологом или философом — но она инстинктивно чувствовала, что сильное государство, Империя начинается с единообразного порядка для всех и с подчинения граждан или подданных этому порядку, хотят они того или нет. В Берлине — а она прожила там почти год — за брошенный мимо урны окурок бывает штраф сто рейхсмарок, причем берлинцы, увидев, как кто-то бросает окурок — не постесняются подойти к полицейскому и показать на этого человека или позвонить в полицию. В Швейцарии — преступления и наказания бывают еще более дикие: например, можно получить штраф за то, что ты покрасил крышу дома не в тот цвет, в какой предписано или посадил на участке перед твоим домом что-то, что не разрешено, например яблоню. Естественно, не могло быть и речи о том, чтобы в этих странах люди массово перебегали дорогу в неположенном месте. А здесь… итальянцы просто хотят жить так, как им удобно и необременительно. Да… необременительно. Они не хотят нести бремя. Бремя Империи…

Милан в отличие от многих итальянских городов имел довольно нормальную планировку, с прямыми улицами, достаточно широкими для того, чтобы движение не вставало как кисель в час пик. В городе поражало огромное количество бутиков, небольших магазинчиков и кафе, причем в кафе столики выставляли прямо на тротуар — и там были люди. В Берлине такого не увидишь потому, что немцы в рабочий день работают, праздношатающихся очень мало. Среди ярко оформленных витрин попадались такие, на которые Крис не прочь была бы взглянуть поближе — она была женщиной, а Милан был центром мировой модной индустрии, в таких вот бутиках и можно было найти настоящие жемчужины. Итальянские мастера любили женщин, баловали их, потому у них одежда получалась лучше, чем у британских мастеров haut couture, которые сплошь либо женщины, либо педики. И деньги у нее были, но, увы… была у нее и работа.

Еще поражала какофония сирен. Казалось, что весь город бросился в погоню за кем-то, вой сирен раздавался то тут, то там, один раз мимо них промчалась целая кавалькада Альфа-Ромео в сине-белой гамме — карабинеры! Крис выросла в Британии, где у полицейских нет оружия — поэтому от всего происходящего она поежилась и попыталась спросить, что все это значит. Водитель ударился в туманные объяснения, она поняла слово pazzo, сумасшедший — только не поняла, к кому оно относится. То ли к карабинерам, которые устраивают безумные гонки в центре города, то ли к кому, то, кто сошел с ума и теперь его ловят карабинеры. Как бы то ни было — Крис решила не продолжать этот разговор, тем более что они прибыли на место.