Ричард Длинные Руки - монарх - Гай Орловский

Священники начали переговариваться, аббат напомнил сухо:

- Без короны тебя бы убили.

- Знаю, - сказал я. - Без короны я бы даже не добрался до них.

- Тогда почему?

- Я же говорю, - ответил я, - не знаю, почему так поступил. Какие-то высшие законы все-таки в нас втемяшились за тысячи и тысячи лет!

- И что… ты сделал?

Я вздохнул, развел руками.

- Я просто велел им вернуться, - сказал я. - Сам пошел с ними и посмотрел… Да, святой отец, я увидел эту разницу… Я имею в виду разницу, что когда языческие боги спускались на землю и гребли под себя простых женщин, то у них рождались великие полубоги. Ну там Персей, Геракл, Ахилл, Язон… А когда ангелы поступили так же, у них у всех родились чудовища вроде нефилимов, стоккимов, ширнаширов, геганов… всех их называем демонами. И относимся не совсем так, как язычники к полубогам. Я в самом деле не увидел там ни одного полубога, о которых рассказывали эллины… Одни мерзкие твари.

Он сказал сурово:

- Мир язычников был миром демонов! И те языческие боги - тоже демоны.

- Если бы они пытались вырваться наверх, - заверил я, - я бы встал на их пути с этим мечом… которым можно убивать и бессмертных. И убивал бы, клянусь!

Он помолчал, спросил усталым голосом:

- Они вернулись в свои норы?

- Да, - ответил я. - У них не совсем норы, там целые города!.. Хотя я не сразу понял, что это города… но на мне черная корона, я наполовину видел, как и они, потому да…

- Потому ты и не стал с ними воевать?

Я помотал головой.

- Отец Бенедарий!.. Я спрашивал себя так и эдак. Даже без короны я все-таки назначен доминантом, царем этого мира. Господь даже ангелам велел поклониться мне… В смысле, Адаму, что значит человечеству. Кстати, а почему мы этим не пользуемся?.. Если часть ангелов отказалась поклониться, то остальные же поклонились?.. Значит, мы вообще-то должны их использовать тоже.

Он нервно дернулся щекой.

- Темная корона помрачила твой разум. Кто из людей посмеет приказывать ангелам?

- Я, - ответил я. - Я посмею.

Глава 3

Впервые ко мне в келью никто не приходил и не выспрашивал жадно новости. Я даже подходил к двери, прислушивался, но и в коридоре тихо, словно все переселились в соседнее крыло.

Лишь через пару часов появился брат Альдарен и, не переступая порог, сказал бесстрастным голосом:

- Отец Ансельм собирает церковный суд. Через час, брат паладин, тебе надлежит явиться в главный зал.

- Альдарен, - спросил я, - это по моему делу?

Он молча отступил в коридор и закрыл дверь. Я в бессильной тоске сжал кулаки. Конечно, по моему делу, а спросил глупо только для того, чтобы спросить, завязать разговор. Но этот молодой монах передал сообщение, ухитрившись ни разу не назвать меня братом паладином, словно это высокое звание уже сняли заранее.

Когда через час я вышел из кельи, ни одного человека не встретил на пути, только перед дверями зала с полсотни, если не больше, молодых монахов, но все разбежались, как испуганные овцы при виде огромного злого волка.

Я переступил порог, с холодком в сердце увидел три стола, сдвинутые полукругом, шагах в пяти от них одинокая табуретка, даже не стул, и все отцы священники сидят лицами к этой табуретке. Еще около сотни человек в рясах до полу и с надвинутыми на лица капюшонами стоят вдоль всех четырех стен.

Запнувшись на мгновение, я отвесил общий поклон и медленно пошел к своему месту, на ходу пытаясь придумать в свою защиту хоть что-то, отыскать какие-то весомые слова, что убедят всех в моей правоте… вот только сам все еще не чувствую себя правым.

В центре шеренги сидящих судей отец Ансельм, строгий и с жестоким выражением лица, справа приор Кроссбринер, слева отец Хайгелорх, Велезариус, Аширвуд, Ромуальд, Зибериус, Леклерк, Мальбрах и несколько священников, лица которых я увидел впервые.

Отец Ансельм молча указал мне на табуретку. Я поклонился и молча сел, опустив ладони на колени в христианском жесте смирения и покорности судьбе, которую ниспошлет Господь.

После паузы, во время которой как я не двигался, так и никто в зале, отец Ансельм медленно поднялся и вперил в меня нещадный взор.

- Мы собрались здесь, - сказал он голосом, в котором я слышал примесь металла, - по очень срочному и неотложному делу… чрезвычайной важности!.. Как большинство из вас уже знает, сэр Ричард, которого мы называли братом паладином…

Отец Леклерк произнес мягко, но достаточно громко и властно:

- Пока вина его не доказана, он остается братом паладином.

Отец Ансельм бросил в его сторону испепеляющий взгляд.

- Сэр Ричард, - сказал он, - не отрицает своей вины. Но поправка с благодарностью принята. Сэр Ричард, являющийся паладином, был послал в недра земли, где темные силы свили свое гнездо, с приказом уничтожить демонов!.. Но он не просто не выполнил задание, что было бы только понятно. Он ослушался!

Отец Леклерк поинтересовался:

- Ослушался, в смысле, не пошел?

Отец Ансельм ответил в раздражении:

- Вы знаете, что он пошел! И спустился в самые недра. Однако ни одного демона не уничтожил… почему? Вас это поразит, как гром: он просто не возжелал этого делать!

Отец Ромуальд сказал ровным голосом:

- Полагаете, это действие черной короны?

- Полагаю, - отрезал отец Ансельм, - он ощутил себя Повелителем Темного Мира!..

За столом переглядывались, наконец отец Велезариус, который самый крупный специалист по демонам, помалкивающий и рассматривающий целую стопку бумаг перед собой, явно не имеющих ко мне никакого отношения, поднял голову.

Я ощутил на себе его внимательный взгляд.

- Брат паладин, - произнес он ровно. - Повлияла ли корона на вашем челе на решение, которые вы приняли?

Я подумал, ответил предельно честно, все равно засекут любую ложь и повернут ее против меня:

- Полагаю, что да.

- Но не уверены?

- Нет, - ответил я.

- Почему?

- Просто не знаю, - ответил я, - где кончается влияние короны и в чем оно и где начинается моя ответственность сюзерена.

Он покосился на судей, те выжидающе молчат, спросил так же ровно:

- Ответственность сюзерена?

- Да.

- Поясните, - попросил он. - Здесь люди духовного звания, могут не знать тонкостей.

- Иерархия везде одинакова, - возразил я. - Высший всегда отвечает за присягнувших ему. Точно так же аббат является авторитетом и отвечает за вас. Если я Властелин Темного Мира, то как я могу уничтожать своих подданных? Пусть захватил корону хитростью или силой, а не по праву, но когда надеваю, а они все преклоняют колени… по-своему, конечно, я как бы обязуюсь править ими мудро и справедливо. Ну как могу я велеть им умереть или убиться о стены?

Он напомнил сурово:

- Короли убивают.

- Только виновных, - возразил я. - А мне предписали убивать всех, кого встречу или отыщу. Я бы, честно говоря, так и сделал… если бы они дрались… а не сразу же поклонились мне и выразили полнейшую покорность моей воле!

Кроссбринер сказал резко:

- Простите, что вмешиваюсь, но они… чудовища, не так ли?

- Они мои чудовища, - сказал я виновато, - я за них в ответе… Один дурак еще в древнем языческом Риме сказал: «Да свершится правосудие, пусть даже погибнет мир!» - и ему хлопали в диком восторге. И доныне цитируют как образец истинного правосудия, строгого и бескомпромиссного.

На меня смотрели выжидающе, по лицу приора я понял, что он и сейчас твердо верит в эту формулу, дескать, все верно, пусть хоть мир погибнет, но чтоб правосудие свершилось и ни один гад не ускользнул от кары.

- Я тоже так думал, - продолжил я, - ну дурак был, а что с дурака взять? Только послать его учить умных, как у нас обычно и делается. А еще дурака выбирают править… Но мне повезло, как-то все же соображаю вот. Если мир погибнет, кому нужно будет там, в пустоте, что мы строго и скрупулезно следовали закону?

Они молчали, хотя по лицам многих видел готовые сорваться резкие и колкие возражения.

Я продолжил торопливо:

- Господь все это учел, забыли? Справедливость нужна, но если из-за дотошного следования справедливости губить мир… где найти еще таких идиотов? Господь готов был пощадить распутные и нечестивые Содом и Гоморру, если бы Авраам отыскал там хотя бы пару десятков праведников!

Аббат Бенедарий поморщился, поднял руку, я послушно замолчал.

- Весь наш мир держится на справедливости, - напомнил он. - В мире, где ее нет, не возникнут ни королевства, ни даже племена. В волчьей стае и то царят справедливость и дисциплина. Не будь справедливости, сильный всегда будет угнетать слабого, грабить и насиловать его жену, обижать детей…

- Господь дал нам законы справедливости, - напомнил я, - и милосердия. Человек еще юн, по горячности все больше напирает на справедливость, отодвигая милосердие в дальний темный угол, так что скоро и не вспомнит о такой ненужной хрени. Да и в самом деле, какое милосердие к гадам? Но, оказывается, оно не просто нужно, а необходимо.