Правда о Порт-Артуре. Часть II - Евгений Ножин

23 августа 1904 г., 8 ч. 35 м. утра, съ батареи лит. Б.

Копія.

Доношу, что на участкѣ инженера Бармина Китайская стѣна между лит. Б и Куропаткинскимъ люнетомъ совершенно не приспособлена къ оборонѣ. Блиндажей не имѣется, бойницы не годны. Прошу ваше превосходительство о понужденіи капитана Бармина къ работѣ или о смѣнѣ его другимъ, болѣе дѣятельнымъ инженеромъ, т. к. указанный участокъ наиболѣе опасный на всемъ фронтѣ.

Генералъ Кондратенко.

Помѣщаемый ниже офиціальный документъ въ полной мѣрѣ освѣщаетъ дѣятельность и поведеніе чиновъ городской полиціи. Полицмейстеръ Тауцъ со времени воздвигнутаго на полковника Вершинина гоненія со стороны Стесселя — мало считался съ гражданскимъ губернаторомъ. Его можно было только припугнуть либо Стесселемъ, либо Смирновымъ.

Его высокоблагородію, господину полицеймейстеру гор. Портъ-Артура.

Сообщаю вашему высокоблагородію, что чины ввѣренной вамъ полиціи, поселившіеся, согласно разрѣшенія господина гражданскаго комиссара, основаннаго на вашемъ ходатайствѣ, въ зданіи Пушкинскаго училища, — вечеромъ 22-го и большую часть ночи на 23-е августа устроили въ занимаемомъ ими помѣщеніи Пушкинскаго училища попойку (безобразную оргію), съ пѣніемъ, музыкой, пляской, гикомъ, визгомъ и крикомъ.

Я, въ лицѣ завѣдующей Пушкинскимъ училищемъ, не могу допустить, чтобы въ зданіи, предназначенномъ для цѣлей просвѣщенія, въ зданіи, которое уже 5 лѣтъ посѣщалось дѣтьми, а въ послѣднее время подъ кровомъ котораго находили себѣ пріютъ раненые и умирающіе защитники Артура, стало сборищемъ пьянствующей компаніи, компаніи, члены которой состоятъ на службѣ городской полиціи — призванной общегосударственными законами къ борьбѣ съ общественной безнравственностью, а въ нынѣшнее тяжелое время тѣсной блокады Артура, приказами генералъ-лейтенанта Смирнова, къ особенно интенсивной борьбѣ съ народнымъ пьянствомъ.

Не находя никакихъ смягчающихъ обстоятельствъ въ поведеніи ввѣренныхъ вамъ чиновъ полиціи, поселившихся въ Пушкинскомъ училищѣ, я вынуждена буду обратиться къ придержащей власти объ освобожденіи ввѣреннаго мнѣ зданія отъ безобразій и своеволія артурской полиціи.

Завѣдующая училищемъ М. Савельева.

Съ возвращеніемъ сего Г. Завѣдывающей Пушкинскимъ городскимъ 2 класснымъ училищемъ, полицейское управленіе увѣдомляетъ, что г. полиціймейстеръ наложилъ слѣдующую резолюцію.

"По приказанію Его Превосходительства Генерала Стессель, сегодня же команда переведена изъ школы; пьянства тамъ никогда не было — это выдумка прошу больше никогда не безпокоить". 26 августа 1904 года.

Помощникъ полиціймейстера

Штабсъ-капитанъ Капшуковъ.

Дѣлопроизводитель N. N.

Нужно замѣтить, что m-lle Савельева отличалась особенной энергіей въ борьбѣ не только съ полиціей, но и со всѣми начальствующими лицами. Единственно передъ кѣмъ она склоняла головут, это передъ величіемъ генералъ адъютанта Стесселя, сдавшаго Артуръ японцамъ. Она была послѣдней русской подданной, выѣхавшей изъ Артура, ухитрившись прожить въ немъ до мая мѣсяца 1905 г. Уѣхала она лишь тогда только, когда, при помощи и покровительствѣ японцевъ, съ которыми жила душа въ душу, съ полнымъ успѣхомъ ликвидировала всѣ свои дѣла. Одною изъ характерныхъ чертъ этой выдающейся по своей энергіи женщины была способность удивительно умѣло приспосабливаться къ обстоятельствамъ и не пренебрегать въ цѣляхъ достиженія разъ намѣченной цѣли никакими средствами.

23 августа.

"…Офицеры и солдаты на позиціяхъ тоже извелись и только хотѣли бы скорѣе какого-нибудь конца, — но только опредѣленнаго."

Положеніе становится съ каждымъ днемъ потому тяжелѣй, что каждый изъ защитниковъ понималъ, что ожидать помощи съ сѣвера въ ближайшемъ будущемъ нѣтъ никакихъ основаній.

Противникъ все туже и туже стягивалъ желѣзное кольцо своихъ батарей.

Подвозъ продуктовъ съ каждымъ днемъ уменьшался. Уже въ августѣ чувствовался недостатокъ въ зелени и овощахъ.

О фруктахъ мы и думать забыли.

Но это былъ лишь первый приступъ легкаго отчаянія.

Чѣмъ туже, чѣмъ тяжелѣй жилось, тѣмъ призрачныя надежды росли, лаская насъ скорымъ концомъ тяжелаго испытанія.

Хотя мнѣ неоднократно приходилось слышать, въ особенности отъ дамъ:

— Помилуйте, да вѣдь это безчеловѣчно!

Вѣдь этакъ можно съ ума сойти.

Каждый день, почти каждый день бомбардировка. Снаряды рвутся всюду и вездѣ. Ни днемъ ни ночью нѣтъ покоя. Мы, здоровые, извелись — что же должны переживать несчастные больные, живущіе подъ ежеминутнымъ опасеніемъ новыхъ раненій, новыхъ страданій, а то и смерти?

Посмотрите, что дѣлается съ несчастными, когда начинается бомбардировка города.

О Боже мой, Боже мой, какъ все это жестоко, какъ все это дико!

Вѣдь это не люди, не люди, а звѣри осаждаютъ городъ!

Они не имѣютъ права бомбардировать госпиталя!

Они пользуются правами сильнаго и творятъ свою волю!

Они знаютъ, чѣмъ насъ довести, они добиваютъ нашихъ раненыхъ.

Вотъ ужъ мѣсяцъ скоро, какъ мы забыли, что такое безопасность.

Нѣтъ, довольно! Все равно, японцы возьмутъ городъ. Зачѣмъ же напрасно томить несчастныхъ раненыхъ?

Вѣдь это непростительная жестокость.

Я увѣрена, что весь міръ, вся Россія хочетъ конца этой бойни.

Я увѣрена, что, если мы сдадимся, насъ ожидаетъ не позоръ, а тріумфъ. Подумайте, цѣлый мѣсяцъ ни минуты покоя. Вѣдь это одно уже подвигъ!!

Прошло уже время, когда можно было поражать міръ геройствомъ.

Люди стали умнѣй. Разъ сознаешь, что ты слабѣй, и сдавайся. Чѣмъ образованнѣе люди, тѣмъ дороже они цѣнятъ свою жизнь.

Зачѣмъ это непонятное упрямство? Все проиграно, все.

Я увѣрена, что, если бы міръ зналъ хотя сотую долю того, что мы переживаемъ, — онъ заступился бы за насъ и прекратилъ бы эту бойню.

Въ погонѣ за славой — вонъ тамъ упорствуютъ…

Я всегда безмолвно выслушивалъ эти долгіе, страстные монологи и думалъ: Стессель, Стессель, зачѣмъ ты оставилъ въ Артурѣ Вѣру Алексѣевну, а съ ней великое множество ненужнаго и вреднаго элемента?

— Вы со мной не согласны? Я вѣдь всего васъ насквозь вижу. Вамъ нравится это упорство, глупое, дикое, безсмысленное упорство. Вы мужчины — еще дикари, кровожадные, хищные звѣри. Вонъ вашъ Смирновъ трунитъ еще — Отлично, что госпиталя обстрѣливаются, по крайней мѣрѣ меньше будетъ мнимобольныхъ.

Ему нужна кровь, раны въ аршинъ шириною, — тогда это только дѣйствительно больной. А нервовъ онъ не признаетъ? А?

Онъ не знаетъ, что отъ испугу можно заболѣть. Если онъ останется живъ, его увѣшаютъ крестами съ ногъ до головы, а убитымъ и искалѣченнымъ что будетъ? Его обезпечатъ! А калѣкъ пустятъ по міру! Ничего. Мы дамы, но мы сильнѣй васъ. Мы не допустимъ кровопролитія. Благо, что главный-то нашъ не холостъ, не бобыль. Его жена убережетъ отъ глупости.

Вы вашему Смирнову разскажите, какъ X. послѣ первой бомбардировки чуть съ ума не сошелъ. Спрятался къ себѣ и на всѣхъ входившихъ псомъ рычалъ…

Отъ этого испытанія меня всегда выручала начинающаяся бомбардировка.

Не скрою, что подобнаго рода разговоры разговаривали не только барыни, но къ стыду говорившихъ, и мужчины.

Начиналась бомбардировка.

Гудѣли повсюду взрывы, а въ мозгу словно молоточкомъ выстукивало:

— Стессель, Стессель, на погибель свою оставилъ ты въ Артурѣ Вѣру Алексѣевну, а съ ней великое множество ненужнаго и вреднаго элемента!

24 августа, въ 8 часовъ утра, комендантъ крѣпости генералъ-лейтенантъ Смирновъ, въ сопровожденіи и. д. комендантскаго штабъ-офицера шт. — капитана Водяги и адъютанта поручика Гаммера, направился въ передовую боевую линію для осмотра восточнаго фронта. Объѣздъ былъ тяжелый и крайне опасный.

Окончивъ осмотръ заканчиваемыхъ работъ, производимыхъ подъ шрапнельнымъ огнемъ, ген. — лейт. Смирновъ въ 11 часовъ пополудни уѣхалъ домой.

24 августа. Впереди батареи лит. Б, по линіи черезъ деревню Вандзятунь къ оврагу у лит. А, противникъ продолжаетъ энергично вести окопы.

Какъ только полевая артиллерія откроетъ огонь, — работы прекращаются.

Систематическія ночныя развѣдки и наблюденія, производимыя днемъ, устанавливаютъ, что работа и охрана редутовъ No№ 1 и 2 производятся круглыя сутки.

Въ 9 часовъ вечера на высшей точкѣ Волчьихъ горъ шла продолжительная сигнализація бѣлыми и красными фонарями.

Въ 8 1 /2 час. вечера вызвавшіеся охотники, согласно приказанію командира 26 полка флигель-адъютанта полковника Семенова, отправились изъ Водопроводнаго редута на вылазку противъ окружавшихъ редутъ непріятельскихъ окоповъ.