Планета смертной тени - Алексей Калугин

Спутники Александра расслабленно сидели себе в тенечке и смотрели на вышедшего из Лабиринта человека так, будто он пытался заставить их смеяться над вовсе не смешной шуткой.

Запрокинув голову, Александр посмотрел наверх. Туда, где высоко, очень высоко, благодаря искаженной перспективе, стены узкого прохода почти сходились, оставляя лишь тонкую, похожую на бритвенный разрез голубую полоску. И где там солнце, в какой стороне – поди угадай. Время суток даже примерно не определить.

Александр присел на корточки, прижавшись спиной к каменной стене. Опустив голову, он положил ладонь на затылок. Другая рука коснулась кончиками пальцев земли. Ногтем Александр ковырнул зазубрину, оставшуюся после того, как по камню прошлись гусеницы транга.

– Что случилось?

Александр поднял голову.

Рядом стоял Дик.

– Все хорошо, – тихо, едва слышно произнес Александр.

Он вдруг почувствовал страшную усталость, навалившуюся на плечи, будто пласт сырой земли. Любое усилие давалось с неимоверным трудом. Даже языком ворочать было тяжко.

– Дай воды, – попросил он.

– Э, нет! – прыгая, будто обезьяна, на четвереньках, к Александру подобрался Ут-Ташан. – Вода – потом. Сначала – это.

Из мешочка, подвешенного к поясу с помощью шнурка с небольшой резной фигуркой из темного камня на другом конце, уурсин достал маленький белый шарик и попытался засунуть его Александру в рот.

– Что это? – отстранился Судорин.

– Лекарство. Чтобы силы восстанавливать. И забыть то, что было там, – уурсин махнул рукой в сторону входа в Лабиринт и вновь попытался скормить человеку свою пилюлю.

– Э, постой! – сделав усилие, Александр поймал Ут-Ташана за запястье. – Забывать-то мне сейчас как раз и нельзя.

– Надо забывать, – уверенно кивнул Ут-Ташан. – То, что нужно, все равно останется в памяти. А остальное придется забывать. Иначе голова – пуф! – Уурсин поднес руки к вискам и резко раскинул пальцы веером. – Ломаться! Сильно ломаться!

– Может, он прав? – Дик протянул Александру флягу с водой. – Прими лекарство, потом расскажешь… Хотя чего рассказывать-то. Ты, наверное, и на сотню метров отойти не успел.

– Что?

– Испугался, говорю, чего?

– Где?

– Ясное дело, где – в Лабиринте. – Дик с деловым видом почесал затылок. – Видно, все же мне придется туда лезть.

– Зачем? Я узнал все, что нужно.

– Серьезно? – Взгляд у Чики, как у врача, уже не сомневающегося в том, что пациент серьезно болен, но пока еще не уверенного, какой диагноз поставить. – Тебя не было минуты три-четыре… Не веришь мне – у ребят спроси!

– Точно, – подтвердил Кефчиян. – Я только хотел дернуть за веревку, чтобы узнать, как ты там, а тут ты и сам.

Александр усмехнулся и закрыл лицо ладонями. Картинки, что видел он в треугольном зале, по-прежнему были с ним. Теперь он понял, почему для Лабиринта были так важны уурсины. Живя одним-единственным, сплющенным бесконечностью днем, не вспоминая прошлого и не задумываясь о будущем, уурсины обладали феноменальной способностью забывать то, что их не касалось. Лабиринт показывал им множественные варианты будущего, а уурсины, сами не ведая, что творят, выбирали из них тот, которому следовало отдать предпочтение. Они умели заглядывать под циновку, не поднимая ее. Но не видели дальше сегодняшнего дня. А значит, никоим образом не могли использовать в собственных целях полученную информацию о будущем.

Дик тронул Александра за плечо.

– Слушай, ты бы съел таблетку. А то выглядишь преотвратно.

– Оставь! – резко взмахнул рукой Александр.

– А, ну тебя, – обидевшись, Дик сделал шаг в сторону и повернулся к Гюнтеру и Жану. Они сидели у стены и ждали развязки. – Чего ради мы вообще сюда притащились?

– Я не знаю, сколько я пробыл в Лабиринте! – крикнул в спину ему Александр. – Но явно не пять минут!

– С перепугу и минута часом покажется, – не оборачиваясь, усмехнулся Дик.

– В Лабиринте время нет, – сказал Ут-Ташан.

– Ага, слышал, – кивнул Дик. – Только, чтобы поверить, я должен сам в этом убедиться.

Чики схватил веревку, что бросил у входа в Лабиринт Александр.

– Я знаю, как мы можем покинуть эту планету, – устало произнес Александр.

– Озарение снизошло? – искоса глянул на него Дик.

– Можно и так сказать… Но, вообще-то, это Лабиринт. Он хочет, чтобы мы убрались отсюда.

– Мы пойдем через Лабиринт?

– Нет.

– Так. – Дик присел на корточки рядом с Александром. – Давай-ка теперь все по порядку.

– Я ушел дальше, чем позволяет длина веревки. Когда веревка закончилась, я отвязал ее.

Александр провел ладонью по подбородку. Он почему-то вдруг решил, что почувствует уколы отросшей в Лабиринте щетины. Но чуда не произошло – кожа на лице как была, так и осталась гладкой, словно у младенца.

– Мы так не договаривались.

– Знаю. Но на меня что-то нашло… Кураж, что ли… Или эйфория… Я решил, что у меня все получится.

– Ну, и как?

– В Лабиринте нет никаких ориентиров или координат. Он постоянно изменяется. Надеяться на какую-то систему, что поможет тебе найти обратный путь, бесполезно. Даже отметки на стенах не помогут… Когда я уже решил, что напрочь заблудился, я вдруг наткнулся на вход в треугольный зал… Помните, Ут-Ташан рассказывал о зале с зеркальными стенами, в котором уурсинам показывают живые картинки?.. Все было именно так, как он и говорил. Закрывшийся проход, вращающиеся зеркальные призмы, черный куб с выемкой, в которую нужно сесть… Но я не забыл то, что видел. Я помню картинки, что показывал Лабиринт.

– Если не можешь забыть, нужно принять лекарство. – Ут-Ташан снова протянул Александру белый шарик. – Так говорит Юм-Памарак.

– Шаман делает то, что велят ему транги!

– Хочешь сказать, старик общается с ними напрямую?

– Не знаю, напрямую или как, но уурсины не должны помнить то, что происходит с ними в треугольном зале. Лабиринт вкачивает в их головы чудовищный объем информации из самых разных областей знаний. Осознанно пользоваться ею уурсины не могут. Но с ее помощью они проводят анализ ситуаций, запечатленных на картинках, которые демонстрируют им в треугольном зале. Уурсины выбирают будущее для всего мира.

– То есть все мы – безмозглые марионетки?

– Нет, конечно. Лабиринт определяет судьбу мира, а не каждого человека в отдельности. Как я понимаю, уурсины анализируют ключевые моменты истории, так называемые точки бифуркации, после которых развитие всего мира может пойти различными путями. Но после того, как точка пройдена, изменить уже ничего невозможно.

Дик посмотрел на сидевшего неподалеку, скрестив ноги, Ут-Ташана так, будто хотел понять, что теперь делать? Прогнать уурсина пинками прочь или пасть перед ним ниц? Ут-Ташану это, похоже, было безразлично. Слушая рассказ Александра, он одновременно складывал затейливый орнамент из мелких камешков, что подобрал с земли.

– Так что же получается, Ут-Ташан? Ты знаешь все про будущее?

– Я ничего не знать. – Уурсин поднял голову и посмотрел на задавшего вопрос Дика. – Поэтому я хотеть уходить вместе с вами.

– И ты можешь указать нам путь?

– Нет.

– Путь знаю я. – Александр поднялся на ноги и отряхнул штаны. – Пошли, я по дороге расскажу.

Судорин еще раз посмотрел на ведущий в Лабиринт проход. По другую его сторону было темно. И не было никакой уверенности в том, что все произошедшее с ним по ту сторону мрака не являлось бредом или игрой воображения. Его воспаленное сознание могло сыграть с ним злую шутку, выдав за действительность то, что рассказывал о своих визитах в лабиринт Ут-Ташан… Треугольный зал, живые картинки, провожатые-уймарахи, ощущение полного безвременья… Ничего более. Ничего, что могло бы стать свидетельством реальности случившегося с ним. В конце концов, ведь и сам Лабиринт мог транслировать ему в мозг воспоминания о том, чего не было. Он ведь проделывает подобные фокусы с уурсинами.

Или – нет?..

Кто знает, насколько правдоподобно то, что рассказывают о Лабиринте уурсины? В сознании людей примитивного общества любые события и факты, которым они не находят объяснения, легко мифологизируются и обрастают несуществующими деталями, в которые тем не менее все свято верят. И чем невероятнее подробности, тем скорее в них верят. И тем глубже укореняются воспоминания о том, чего не было. В первом поколении это еще история о том, что слышал мой дед, во втором – о том, что видел мой отец, в третьем – о том, чему я сам стал свидетелем. Ну, или едва не стал. О последнем, впрочем, как правило, деликатно умалчивают. Такова уж традиция…

– Что-то не так? – Гюнтер осторожно тронул за локоть замершего у входа в Лабиринт Александра.

– Да нет, все в порядке, – тряхнул головой Судорин.

– Тогда сойди с веревки.

Александр посмотрел под ноги. Он стоял на веревке, которую сматывал Гюнтер.

Александр улыбнулся и сделал шаг назад.