Планета смертной тени - Алексей Калугин

Как просто. И как невообразимо сложно для того, кто не понимает, о чем идет речь.

Любопытно, а что бы они стали делать, если бы смогли обрести истинное бессмертие? К чему бы тогда устремился их разум? Чего бы востребовали их чувства?..

Люди сами не знают себе цену?..

Или – не понимают, куда идут?..

Уурсин откинул одеяло, сел на кровати и ногами нашарил на полу тапочки. Уютные, теплые. И совершенно ненужные. Свет включать он не стал, потому что помнил расположение каждого предмета в своем номере. Уурсин поднялся на ноги, взял со спинки стула халат и накинул его на плечи. Неслышно ступая, он дошел до двери и чуть приоткрыл ее. Узкая полоска яркого света из коридора распорола темноту. Уурсин подождал несколько секунд, чтобы глаза привыкли к свету, и вышел в коридор. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он прошел по зеленой дорожке с густым синтетическим ворсом, остановился возле третьей двери, расположенной по той же стороне, что и его комната, и негромко постучал. Не получив ответа, уурсин постучал еще раз, настойчивее и громче. Спустя примерно полминуты в номере послышался приглушенная возня. Темная полоска под дверью сделалась светлой.

– Кто там? – Хриплый спросонья голос Александра.

– Это я, – негромко ответил уурсин.

Щелкнул замок, дверь открылась, и гость смог узреть заспанное и недовольное лицо хозяина, облаченного в такой же, как и на нем, темно-синий гостиничный халат.

– Что случилось?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Сейчас?

– Да.

– Именно сейчас?

– Да.

Александр потер согнутым пальцем не до конца открывшийся глаз.

– Сколько сейчас времени?

– Не знаю.

Александр глянул в глубь номера, нашел взглядом часы.

– Начало пятого.

– Это ни о чем мне не говорит.

– Догадываюсь, – криво усмехнулся Александр. – Времени не существует… Однако некоторые люди хотят спать.

– Извини, что потревожил… Но мне действительно очень надо поговорить.

– Ладно. – Александр распахнул дверь и сделал приглашающий жест рукой. – Заходи… Кофе будешь?

– Нет.

– А я выпью.

Закрыв за гостем дверь, Александр щелкнул клавишей кофеварки.

Уурсин сел на стул, не занятый вещами хозяина.

– И что же привело тебя ко мне в столь поздний… а может быть, в столь ранний час?

Александр взял наполненную кофе чашку и сел на край незастеленной кровати.

– Кто я?

Александр сделал глоток кофе и задумчиво посмотрел в черную, бездонную глубину чашки, что держал в руке.

– Интересный вопрос. Я бы даже сказал, философский.

– Никакой философии! – резко взмахнул рукой уурсин. – Скажи мне, кто я такой?

Александр еще глотнул кофе. В голове не просветлело. Он все еще не мог понять, чего хочет от него ночной гость.

– Ты уурсин. Сын вождя. Тебя зовут Ут-Ташан… Этого достаточно?

Лицо Ут-Ташана сделалось чуть менее напряженным.

– Можно мне тоже кофе?

– Конечно.

Александр встал и подошел к кофеварке.

– С сахаром?

– Да.

Судорин включил кофеварку, подождал, когда чашка наполнится, и передал ее уурсину.

– Так все же что случилось?

– Понимаешь… – даже не попробовав кофе, уурсин поставил чашку на стол. – Я проснулся и вдруг понял, что не знаю, кто я такой.

– Ну, такое порой случается во сне.

– Это был не сон! Я точно знал, где я нахожусь, помнил все, что со мной произошло. Но я вдруг почувствовал сомнение в том, что я – это на самом деле я.

Александр сосредоточенно наморщил лоб и одним глотком допил остававшийся в чашке кофе. В голове все еще было туманно.

– Прости, но я не очень ясно понимаю, о чем ты говоришь. Тебе приснился плохой сон? Или тебя мучают дурные предчувствия?

– Это не сон и не предчувствие. Я понял, что произошло. И у меня появилось сомнение в том, что я действительно тот, кем себя считаю. То, кем мы себя чувствуем, как себя ведем, во многом зависит от окружающей обстановки. Я уже не тот уурсин, сын вождя, каким был дома. Я изменился. Стал другим.

– И это тебя пугает?

– Нет. – Уурсин взял кружку с подостывшим кофе и разом отпил половину. – Меня пугает другое. Если я сам не знаю, кто я такой, как я могу знать, что я здесь делаю?

– Глубоко копаешь, – напряженно усмехнулся Александр.

В пять утра рассуждать о смысле жизни – удовольствие так себе. Очень ниже среднего.

– Если хочешь знать, что я думаю по этому поводу…

– Не хочу.

Александр растерянно провел ладонью по лысой голове.

– Тогда зачем пришел?

– Ты не думаешь, что все это было спланировано?

– Все – это что именно?

– Вся та длинная цепь событий, в результате которых я оказался здесь, на Старой Одессе.

– Понятно, – Александр включил кофеварку и заказал двойной кофе. – Снова происки Лабиринта?

– А ты полагаешь, он здесь ни при чем?

– Знаешь, Ут-Ташан, так недолго и параноиком стать.

– Кто такой параноик?

– Человек, которому кажется, что за ним все время кто-то следит.

– А если так оно и есть? Если за ним действительно наблюдают? Более того – направляют все его действия. Как тогда назвать этого человека?

– Мне кажется, тебе просто нужно постараться забыть о Лабиринте.

– Забыть?

Ут-Ташан посмотрел на Александра так, будто тот предложил ему удавиться, привязав резинку от трусов к дверной ручке. Как минимум.

– Знаешь, когда-то очень давно люди верили в бога, который, как они считали, сотворил весь мир и следил за порядком в нем. В целом это была очень удобная теория. Во-первых, человек, веривший в бога, был уверен, что лично от него в этом мире ничего не зависит, он ни за что не отвечает, и все его обязанности сводятся лишь к тому, чтобы чтить и прославлять своего небесного благодетеля. Во-вторых, все что угодно, все самые гнусные деяния можно было оправдать тем, что на то, мол, была божья воля. А тому, кто совершил его, требовалось чисто формальное раскаяние, за которым автоматически следовало прощение.

– В отличие от бога Лабиринт реально существует.

– И что это меняет, если ты наделяешь Лабиринт присущими богу свойствами?

– Ты ошибаешься. Я не верю в Лабиринт – я знаю, на что он способен.

– Откуда?

– Я всю жизнь прожил рядом с ним.

– И, хочешь сказать, что-то понял? Пойми, Ут-Ташан, Лабиринт – это система, замкнутая на себе. Да, она работает. Но как – никто не имеет ни малейшего представления. Какова ее цель?.. Нет, я считаю, что у системы не может быть никакой цели. У нее есть задача, которую она должна выполнять. Нам эта задача неизвестна. И только в этом заключается принципиальное отличие Лабиринта от, скажем, той же кофеварки. Если бы мы не знали, для чего предназначена кофеварка, она была бы для нас такой же вещью в себе, как и Лабиринт.

– Логично, но не убедительно.

– Почему?

– Потому что Лабиринт не вписывается в рамки общепринятой логики. Он – поверх всего. – Уурсин поднял руку и открытой ладонью провел невидимую черту у себя над головой. – Вот так.

– Так. – Александр поставил чашку на стол и провел ладонью по лицу. – Я забыл, с чего мы начали.

– Не имеет значения.

– Ты говорил, что у тебя проблемы с восприятием реальности.

– Хочешь, чтобы у тебя тоже возникли те же проблемы?

– Ты можешь это устроить?

– Легко.

– Давай.

– Уверен?

– Давай, давай! Не жалей меня, сын вождя!

– Помнишь стрелу, что пробила сержанту руку?

– Еще бы! Отличный выстрел!

– Согласен. Только я промахнулся.

– Что? – нахмурил брови Александр. – О чем ты говоришь?

– Моя стрела не попала в цель.

– Нет?

– Нет. Я выстрелил, но промахнулся.

– А кто же тогда?.. – Александр пальцем провел в воздухе короткую черту. – Кто?

– Не знаю.

Александр улыбнулся.

– Ты дурачишь меня?

– Нет.

Улыбка исчезла с лица Судорина.

– Кто прострелил сержанту руку?

– Понятия не имею. Но разве это что-то меняет?

– Еще бы!

Александр вскинул руки, как будто хотел ухватить что-то очень большое, висевшее у него над головой.

– Ну?

– Что – ну?

– Что ты теперь обо всем этом думаешь?

Александр медленно опустил руки.

– Я даже не знаю, что сказать.

– Тогда налей мне еще кофе. – Ут-Ташан протянул пустую чашку.

– Конечно.

Александр взял чашку и повернулся к кофеварке.

– Она похожа на Лабиринт, – усмехнулся за спиной у него уурсин. – Не так ли?

Александр щелкнул ногтем по блестящей никелированной поверхности кофеварки.

– И что нам теперь со всем этим делать?

– Я не знаю.

Александр отвел пальцем край шторы и выглянул в окно.

– Скоро рассвет…