Безбашенная (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Твоя задача осознать, что все происходящее с тобой — всего лишь отражение твоей сущности… Если внутри страхи, то реальность будет пугающая… Если внутри насилие, то агрессивной… Если внутри покой и доверие, ты будешь умирать, так, как умирала в детстве я… Ничего, что отсутствует внутри тебя, с тобой не произойдет… Что у тебя внутри мой умирающий кот?

— Не знаю… — шепчет он, — страх… там много страха и нет доверия… я чувствую себя обманутым… изнасилованным… я не хотел на эту войну…

— Мы все изнасилованы чем-нибудь… кем-нибудь… это плата за компанию на пути духа!

Достав из кармана наручники, я застегиваю его запястья за спиной.

— Эй… — запоздало дергает кисти в сторону.

— Слушай… — фиксирую его руки. — Ты должен научиться идти навстречу своему страху. Страх не должен влиять на твои решения. Тебе нужно отделить страх от действия. Ты должен стать недоступен для него в своих решениях.

Мой мозг задурманен, и я чувствую, как раздваивается реальность, прижавшись к его спине, я ловлю его ощущения. Мне кажется он слышит меня как стереозвук… и колени у него ватные… или у меня… мы начинаем смешиваться…

— Я буду для тебя всем сейчас… и страхом… и проводником… попробуй воспринять происходящее как свою тень… проекцию… отражение… узнай себя! Игнорируй страх… иди за мной… ты помнишь, где мы?

— На крыше… — вдруг пошатывается он, отыскивая равновесие под порывом ветра.

— На этой крыше нет перил, — напоминаю ему я, — если ты подойдешь к краю, и перешагнешь невысокий порог, ты просто полетишь вниз…

Подталкивая в спину, я вынуждаю его сделать несколько шагов.

Тормозит, упираясь.

— Самое страшное в смерти — это страх смерти… Тобой не должен руководить страх… иди…

— Не хочу! — упирается.

— Боишься…

— Боюсь.

— Нет… — шепчу ему я, — ты еще не боишься… Попробуй прочувствовать ситуацию… Ты один со мной здесь… Мы под наркотой… И нет никакой гарантии, что я вменяема, в принципе… Ты в моей власти — зрения у тебя нет, как и рук, которые могут тебе помочь вернуть его… А кто такая Я?…

Сместив себя в легкое и знакомое сумасшествие, я позволяю ему почувствовать этот ментал вызывающе посмеиваясь.

— Что ты знаешь обо мне, Кот?.. Быть может, я маньяк… Быть может, у меня есть намерение убить тебя изощренно… Быть может, это всё очередной мой сумасшедший эксперимент… Ведь никто не знает, что ты тут со мной… Никто же не знает? Не звонил ты Олегу, так?

По волне его страха понимаю — не звонил!

— Б*я-я-ять! — пытается выбраться он из моих чар, — это все е*учая трава. Это просто паранойя…

— Не-е-ет, мой почти мертвый кот… Мы идем с тобой к краю… Я провожу тебя туда…

И я раскачиваю в себе намерение скинуть его вниз. Он должен чувствовать это по-настоящему. Чувствовать, что я не шучу! Несколько раз прокручиваю в голове эту картинку, как я толкаю в спину и он летит вниз… мой живот сводит от страха высоты!

— Иди… — подталкиваю я его в спину.

Он снова делает несколько шагов вперед и замирает.

Вена на его шее колотится во всю, а, значит, уровень адреналина уже приличный.

— Не останавливайся… Смерть пугающая… Но это всего лишь дверь… Давай заглянем… Тебя не пускает страх… Смотри на свой страх со стороны… он отдельно, ты отдельно…

— Я убью тебя Туманова… — его голос подрагивает.

— А ты уверен, что я — это она? — холодно шепчу ему я, подталкивая в спину. — Аронов утверждает, что внутри меня несколько личностей. А он психиатр… И та, что говорит с тобой, живет в дверном косяке между и между… Ты идешь в гости… А, быть может, ты уже мертв, и это все игры разума? Как ты определяешь, что ты еще жив?

Сглотнув, он делает под моим давление еще пару маленьких шагов к краю.

— Маньячка…

— Доверяй мне… — опасно хихикаю я, уже сама немножко сходя с ума и чувствуя, как трава усиливает у него созданную мной паранойю.

Остановив, я опять несколько раз поворачиваю его, снова сбивая направление и толкнув в спину, подвожу к краю, держа его за рукав куртки. Ветер бьет нам в лицо, и он каменеет.

— Где мы? — шепчу я ему в ухо.

— Край крыши…

Пытается сделать шаг назад, но упирается спиной в меня, я не позволяю отступить.

До края, на самом деле, еще около метра, но именно с этой стороны на расстоянии метра на полу небольшой бетонный порожек, который с других сторон расположен на самом краю крыши. И мне приходит в голову использовать эту иллюзию, чтобы обострить его ощущения.

Я еще раз давлю ему в спину и носки его кроссовок упираются в бетонный порог. Он стоял у такого, когда рассматривал сверху город и сейчас уверен, что перед ним обрыв площадки.

Вздрагивает, теряя равновесие на секунду и задыхаясь от адреналина.

— Страшно? — шепчу я, на всякий случай покрепче удерживая его за наручники.

— Пи**ец! — голос заметно подрагивает.

— Встань на него. Давай… Иначе ничего не получится… доверяй мне… ты же хочешь в свой покой и безмятежность?… она за порогом… встань на него.

Он послушно встает на порог.

— Тебе страшно… отделять себя от своих страхов…

— Как?

— Прыгай… — шепчу ему я, и он, качнувшись, перехватывая мои руки своими за спиной.

— Нет.

— Твой страх иллюзорен… тебе ничего не грозит… — в одно ухо… — «Шагни ему навстречу, обними, поцелуй кровавую пасть!» — в другое ухо… — Бояться нечего… все — иллюзия… прыгай… ты уже мертв… ты выбираешь сейчас между страхом и безмятежностью, доверием. Что выберешь, с тем и уйдешь… это всего лишь отражение тебя… Я — это тоже ты… я стою с завязанными глазами на краю, а ты говоришь — «прыгай!». Чего бояться? Прыгай…

— Нет!

— Твой страх порождает иллюзия… тебе ничего не грозит… я только твое отражение… если не можешь ты скинуть меня с крыши, то и я не смогу… смело прыгай… ничего не бойся… это же я… это же ТЫ…

И нас смещает еще сильнее.

— Я - отражение… Я отражаю твое намерение… Только то, что ты из себя представляешь… Я опасна для тебя? Ты опасен для меня? Кто из нас кто? Кто будет прыгать? Сможешь мне навредить?

— Я не понимаю, о чем ты! — отрицательно качает головой.

— Нет никого кроме тебя здесь! И это ты сейчас держишь себя на краю, уговаривая прыгнуть, будучи уверенным, что не разобьешься… чего ты тогда боишься? Толкай… прыгай! Верь мне! Верь себе! Иди на свой страх… он иллюзия… прыгай… разве я могу сделать что-то плохое с тобой, если ты на это не способен? Ты веришь себе? Прыгай…

Мой текст приобретает какой-то рваный ритм, и я чувствую, как его крыша окончательно уезжает, и он зависает в прострации. Пора делать контрольный.

Вставая рядом с ним, я медленно раскручиваю его опять прямо на порожке, ориентируя к центру крыши, а сама встаю к краю, за порогом. Убираю от него руки. Слово помогая мне, ветер вдруг меняет направление и порыв опять бьет нам в лицо, создавая полную иллюзию, что он стоит лицом к краю.

— Давай! Если ты сделаешь шаг назад, подчиняясь своему страху, ты разобьешься, а если шаг вперед — то все будет хорошо… прыгай.

Чувствую его панику, и как он на ровном месте, покачиваясь, теряет равновесие. Встаю чуть ближе сзади, страхуя его, на всякий случай, если вдруг шагнет назад. Здесь за его спиной, где стою я до края крыши сантиметров семьдесят. И меня тоже омывает адреналином от каждого порыва ветром.

Подняв с пола горсть бетонных камешков, я, капая ему на нервы, ритмично кидаю их на бетон за его спиной, и они, отскакивая, создают эффект течения времени и опять убеждают его, что лицом он стоит к обрыву. Ведь, там, где он стоял у края крыши и курил, она заканчивалась именно этим порожком. И такой площадки там не было.

Больше я ничего не говорю, дальше он должен справиться со своим страхом сам и принять решение на нем не основанное. Ему придется куда-то шагнуть…

Если отмести тот страх, что навеяла я и трава, он должен очень внятно осознавать, что спасение в доверии. Что суть в нашей с ним связи, а форма — результат его проекций. И в своем содержании, я никогда не предам его доверие и не отправлю в смертельный полёт. Как и не сделает это ни с кем из близких он.