Любовь по завещанию - Князева Анастасия , Анна Графф

Сара

Впервые за несколько ночей, мне удалось выспаться. Возможно, это стоит приписать чудодейственному воздействию греческого вина многолетней выдержки или сильнейшему изнеможению, коем пребывал мой организм, но факт остаётся фактом. Мне удалось проспать всю ночь без единого пробуждения. Ощущение, будто сознание вдруг отключилось, из-за чего назойливые призраки прошлого так и не смогли достучаться до него.

Просыпалась медленно, желая растянуть приятную дрёму как можно дольше. Понимала, что пробуждение не принесёт с собой ничего, кроме новой порции разочарований, поэтому старательно сжимала глаза, подобно маленьким детям, впервые играющим со взрослыми в «прятки». Сидишь в своём уголке, крепко зажмурив глазки, наивно полагая, что раз ты ничего не видишь, значит и другим тебя не видно...

Продолжая балансировать на грани сна и реальности, попыталась повернуться на спину, но что-то явно удерживало меня. Нечто сильное и тяжёлое, лежащее поперёк талии, из-за чего дышать было совсем неудобно.

Неприятная догадка тут же пронзила заспанный ум, моментально разогнав из головы туман. Распахнув глаза, замерла, боясь пошевелиться. Чувствовала себя зайцем, оказавшимся в металлическом охотничьем капкане, зубцы которого болезненно вонзаются в беззащитную плоть.

На помощь тактильным ощущениям пришло и обоняние. Терпкий запах алкоголя, приправленный сигаретным дымом и другим, отчётливо воссоздающим в памяти образ одного-единственного человека, которому он принадлежит, ударили в нос, вызвав острое желание чихнуть. Это был Артур!

Он лежал у меня за спиной, забросив на мой живот свою медвежью лапу. Он что, спал здесь всю ночь?!

Неприятный спазм скрутил желудок, отозвавшись болью в груди. От злости на него и на себя, за то что ничего не поняла ещё раньше, перед глазами запрыгали чёрно-белые мушки, портя и без того плохое зрение.

Схватив широкое, покрытое бронзовым загаром и мелкими завитками тёмных волос мужское запястье, сбросила его с себя. В эту секунду меня ничуть не беспокоило, проснётся Артур или нет. Мне было глубоко параллельно, что он подумает и как поведёт себя. Я лишь хотела, как можно скорее избавиться от противных прикосновений и скрыться в неизвестном направлении.

Пускай называет меня трусихой или старомодной дурой. Мало ли какие ещё изощрённые издевательства и клички способен придумать его коварный ум. Но я не собиралась доставлять ему удовольствия снова смотреть на меня своими артуровскими глазами и отпускать в мой адрес пахабные шуточки типа той, что я — наивная серая мышь, пытаюсь его соблазнить. Нет! Нет! И миллион раз нет! Этому не бывать! Я не стану мириться с его потребительским отношением к женщинам. Не позволю вешать на себя ярмо «одной из многих». И дело здесь вовсе не в высоких моральных принципах или космической самооценке, которой я не обладаю.

Вскочив с постели схватила с прикроватной тумбы очки и поспешила водрузить их на нос. Комната вмиг приобрела ясные очертания, моим глазам открылся вид спящего мужа во всей красе. Конечно, если так можно назвать Артура, в этот момент больше походившего на бездомного из спального района Москвы. Честное слово, от одного только взгляда на эту «неописуемую красоту» почувствовала себя дурно.

Короткие, некогда уложенные в модную укладку тёмно-русые волосы торчали в разные стороны. Тонкая, всегда ухоженная бородка обросла и являла собой лютый страх любого барбера. Образ альфа-самца, которого так любил придерживаться Епремян, был разрушен в пух и прах. Я готова покляться, что ни одна, хоть немного уважающая себя девушка или женщина, никогда не стала бы обращать внимание на такого Артура. И чем дольше я на него смотрела, тем больше в этом убеждалась.

Лежал он на животе, раскинув руки в стороны. Из одежды на мужчине были только чёрные зауженные джинсы, пояс которых спустился совсем низко, почти обнажив верхнюю часть ягодиц. На штанинах виднелась высохшая грязь, словно прошлую ночь он провёл как минимум, гуляя и прыгая по лужам. Но это великолепие было ничем, по сравнению с тем, что творилось на спине Артура.

Широкая, покрытая ровным загаром и мышцами, которые даже во сне казались каменными, могла бы вызвать истинное восхищение, если бы не одно «но». Ярко-красные полосы разной длины и глубины образовали на коже подробную карту мира. Женщина, оставившая на нём эти отметины явно понимала, какой ошеломляющий эффект они произведут на зрителя.

Все вопросы касательно того, где и чем занимался Артур последние несколько суток, отпали сами собой. Живое доказательство этому лежало у меня перед глазами.

Несколько секунд стояла совсем не двигаясь. Мышцы словно атрафировались, налились свинцом и застыли. Я смотрела на его спину, а внутри меня бушевал ураган разных, абсолютно противоречивых эмоций. Злость, обида, негодование — все они образовали во мне огромный, многогранный спектр, во главе которого, как на царском троне, расположились омерзение и презрение. В эту минуту Артур был мне противен намного больше, чем когда-либо до. Он доказал, что не достоин иного. Ему это просто не нужно и он даже не пытается этого скрыть.

Епремян, совершенно спокойно, может признаваться в любви одной, но женится он на другой. Ему ничего не стоит бросить меня на огромном, безлюдном острове одну и уехать развлекаться, пропав при этом на трое суток. Для этого человека не существует правил или ограничений. Хотя... Чем больше я вынуждена узнавать его, чем сильнее сомневаюсь, человек ли он вообще. Разве бывают такие люди? И если честно, я совсем не хочу слышать ответ на этот вопрос. Боюсь, моё понимание мира не выдержит подобного рода правды...