Младший брат - Кори Доктороу

Папа с таким напряжением сжимал пальцами чашку, что кофе едва не выплескивался. Мама с тревогой созерцала это зрелище.

— Они хотят дискредитировать нас, — произнес папа. — Они пытаются саботировать усилия по обеспечению нашей безопасности.

Мама заметила, что я раскрыл рот, и предостерегающе покачала головой. Я прикусил язык, поднялся к себе в комнату и взялся за чтение Керуака. Но как только услышал, что входная дверь хлопнула во второй раз, тут же запустил программу чата.

> Привет M1k3y. Меня зовут Колин Браун. Я работаю продюсером информационной программы «Нэшнл» в телекомпании «Канадиан Бродкастинг Корпорейшн». Мы делаем репортаж об икснете и командировали в Сан-Франциско нашего корреспондента за сбором материала. Не согласитесь ли вы дать нам интервью о деятельности и планах вашей группы?

Я обалдело уставился на экран, постигая смысл прочитанного. Они хотят взять интервью у меня о «моей группе»? У них что — крыша съехала?

> Спасибо, не получится. Я твердый сторонник невмешательства в личную жизнь. И нет никакой «моей группы». А за репортаж спасибо.

Через минуту поступило новое сообщение.

> Мы замаскируем вашу внешность и обеспечим полную анонимность. Как вы понимаете, департамент национальной безопасности будет только рад довести до зрителей свою точку зрения. Мы заинтересованы выслушать и другую сторону.

Я сохранил текст сообщения. Вообще-то этот Браун прав, но надо быть полным идиотом, чтобы согласиться на его предложение. Он и сам наверняка работает на ДНБ.

Я опять взялся за Керуака. И снова пришло сообщение с просьбой об интервью — только от местной радиостанции KQED. Потом мне предложили то же самое бразильская радиостанция, Австралийская радиовещательная корпорация, а также телерадиокомпания «Немецкая волна». Целый день поступали заявки на интервью, и всякий раз я вежливо отказывался.

Они так и не дали мне толком почитать Керуака.

— Проведи пресс-конференцию, — сказала Энджи, когда я рассказал ей обо всем, сидя вечером за столиком в кафешке по соседству с ее домом. Мне вовсе не хотелось встречать ее после школы, чтобы потом торчать вместе с Ван в одном автобусе.

— Что? Я еще в своем уме.

— А ты воспользуйся «Пиратами». Просто выбери торговый пост, где запрещены «ГПГ», и назначь время. А сам можешь зарегистрироваться хоть прямо отсюда.

«ГПГ» означает поединок «геймер против геймера». В «Пиратах» предусмотрены участки нейтральной территории, где запрещены бои и на которые можно виртуально привести толпу неискушенных в игре репортеров, не опасаясь, что геймеры «зарубят» их посреди пресс-конференции.

— Я понятия не имею, как проводить пресс-конференцию.

— Поищи в «Гугле». Наверняка кто-нибудь написал инструкцию по успешной организации пресс-конференций. И вообще, если даже президент США с ними справляется, то ты и подавно. Глядя на него, можно подумать, что он не умеет завязывать шнурки на собственных ботинках.

Мы заказали еще кофе.

— Ты очень умная девчонка, — выдал я типа комплимента Энджи.

— И очень красивая, — добавила она.

— Ага, — согласился я.

Глава 15

Я разместил на своем блоге объявление о предстоящей «игровой» пресс-конференции еще до того, как разослал приглашения в средства массовой информации. Понятно, что все эти писаки хотели представить меня этаким вождем, или генералом, или верховным главнокомандующим партизанской армии, и дабы этого не случилось, я решил, чтобы вокруг нас тусовались многочисленные икснетовцы и сами отвечали на вопросы журналистов.

После этого я известил по е-мейлу прессу. Ответы последовали разные, от озадаченных до восторженных. Только ведущая телеканала «Фокс» возмутилась, что у меня хватило наглости предложить ей вместе порубиться в игру ради участия в ее программе. Все остальные в целом решили, что из этого получится прикольный материал, хотя многие нуждались в технической помощи для подключения к игре.

Мне показалось удобным назначить пресс-конференцию после ужина, в восемь часов. Мама не переставала ворчать из-за того, что каждый вечер я где-то пропадаю, пока не выпытала у меня правду об Энджи. После этого она притихла и повлажневшими глазами смотрела на своего сыночка, который стал уже совсем взрослым. Ей захотелось познакомиться с «моей девушкой», и я воспользовался этим, чтобы на сегодня отпроситься «сходить с Энджи в кино» в обмен на обещание привести ее к нам завтра.

Мамы и сестры Энджи опять не было дома — обе явно не принадлежали к домоседскому типу людей. Таким образом мы с Энджи вновь остались наедине с нашими иксбоксами. Я подключил свою консоль к одному из ее «прикроватных» дисплеев, так что мы могли зарегистрироваться в игре по отдельности.

Теперь наши иксбоксы находились в боевой готовности, подключенные к «Пиратам». Я нервно шагал взад-вперед по комнате.

— Все будет хорошо, — попыталась успокоить меня Энджи и добавила, глядя на экран: — На «Пэтчай-Питс-маркете» уже собрались шестьсот геймеров!

Мы выбрали «Пэтчай-Питс» потому, что это ближайший рынок к деревенской площади, на которой начинают существование все новые игроки. Если кто-то из журналистов никогда не играл в «Пиратов» (ха-ха!), они сначала попадут именно на эту площадь. В своем обращении на блоге я попросил икснетовцев тусоваться где-то на полпути между «Пэтчай-Питсом» и входными воротами и направлять к рынку каждого, кто похож на заблудившегося журналиста.

— У меня нет ни малейшего понятия, о чем с ними говорить!

— Просто отвечай на вопросы. А если вопрос дурацкий — не отвечай, найдется другой желающий. Все будет нормально.

— Дурдом какой-то.

— Все замечательно, Маркус! Если действительно хочешь опустить ДНБ, поставь их в идиотское положение. Поскольку набить им всем морду тебе все равно не удастся, используй свое единственное оружие — сделай из них придурков.

Я повалился на кровать, а Энджи положила мою голову себе на колени и принялась гладить рукой по волосам. В моей прежней жизни, до взрыва, я перепробовал всевозможные прически и красился в разные прикольные цвета, но после освобождения из дээнбистской тюрьмы мне стало не до этого. У меня отросла длинная, неряшливая шевелюра. Однажды я зашел в ванную, взял свою машинку для стрижки волос и укоротил их примерно до полдюйма. Прически не стало, а значит, и заботиться больше не о чем, а кроме того, с такой стрижкой можно джамить и клонировать арфиды, не привлекая особого внимания.

Энджи смотрела на меня из-за очков своими большими карими глазами. Они были влажными и очень выразительными. Этими глазами Энджи творила со мной что хотела: могла потешно вытаращить их и заставить меня смеяться, или взглянуть кротко и печально, так что жалостно щемило сердце, а то посмотрит вожделенно и томно, и у меня учащалось дыхание от желания.

Именно таким был ее взгляд в эту минуту.

Я медленно сел, придвинулся поближе, и мы обнялись. Наши губы встретились. Целовалась Энджи потрясно. Знаю, что повторяюсь, но об этом стоит напомнить. Мы с ней во время нашего целования не раз офигенно заводились, но дальше до сих пор дело почему-то не заходило.

Сегодня мне хотелось зайти далеко. Я нащупал нижний край ее футболки и потянул вверх. Энджи подняла руки над головой и чуть отклонилась назад, чтобы мне было удобнее. Я ждал, что она это сделает, — знал, что так будет, еще с той ночи в парке. Может, потому и останавливался всякий раз, понимая, что Энджи без тормозов, и немного стремался.

Но сегодня меня понесло. Напряжение последних дней, осложнения с родителями, подготовка к пресс-конференции, внезапное внимание всего света к тому, что я делаю, брожение, от которого бурлил огромный город, — все это щекотало мне нервы и заставляло кипеть мою кровь.

А Энджи такая клёвая девчонка, красивая, смешная, умная и близкая, и я все больше влюблялся в нее.

Она наклонила голову, помогая мне стащить с нее футболку, тряхнула волосами, чуть прогнувшись, заложила руки себе за спину, покопошилась там немного, и бретельки лифчика соскользнули с плеч. У меня перехватило дыхание, я на секунду замер с широко раскрытыми глазами, но тут Энджи вцепилась в мою футболку, стянула ее с меня через голову и прильнула грудью к моей голой груди.

Мы повалились на кровать, крепко прижимаясь друг к другу, и оба невольно застонали. Энджи принялась целовать мне грудь, а потом настала моя очередь, и я уже ни о чем не думал, ничего не помнил, и весь мир для меня сосредоточился в ее теле у меня под руками, губами, языком.

Но этого нам обоим уже было недостаточно. Я расстегнул пуговицу и молнию на джинсах Энджи. Она проделала то же самое с моими и, встав на колени, стянула их с меня, а свои приспустила. Я довел процедуру до конца. Еще несколько мгновений, и мы остались совершенно голые, если не считать моих носков, которые уже по ходу дела я стащил пальцами ног.