Чудесный рог: Народные баллады - Алексей Парин

Раненая дева

Вдоль вала с мечами танцует знать,—   В пурпур одетые рыцари! —В танцах являя осанку и стать,К дамам будьте почтительны!

Юная Кирстен выходит на вал,—   В пурпур одетые рыцари! —Краса этой девы превыше похвал.К дамам будьте почтительны!

Меч обнаженный подвесив сбоку,—   В пурпур одетые рыцари! —Пляшут, на удивленье оку.К дамам будьте почтительны!

Но тяжкий клинок, покачнувшись, блеснул,   В пурпур одетые рыцари! —И деву по белой руке полоснул.К дамам будьте почтительны!

Поскольку он пальцев поранил пять,Ей золотом больше не шить и не ткать.

Поскольку он десять поранил пальцев,Вовек ей не знать ни иголки, ни пяльцев.

Дева идет, пересилив боль,К столу, за которым сидит король.

— Кирстен, дитя мое, что стряслось?Твой плащ от крови промок насквозь!

— В горницу я отлучилась отсель —Брату меньшому постлать постель.

Вхожу я — и что же? Мой младший братОставил на ложе свой острый булат!

Пытаясь его поднять,Я пальцев поранила пять.

Пытаясь его повесить,Я пальцев поранила десять.

Золотом я не смогу вышивать,Свои рукава не смогу шнуровать.

— А кто тебе станет, пока ты жива,Шить золотом и шнуровать рукава?

— Золотом будет сестра вышивать,А матушка — мне рукава шнуровать.

В шитье золотом с головы до ног,Рыцарь стоял, опершись на клинок.

Деву погладил он по лицуИ молвил: — Пойдешь ли со мной к венцу?

Сестре моей — златом велю вышивать,Служанкам — твои рукава шнуровать.

С тобой возвращаясь из-под венца,Я сам поведу твоего жеребца.

Король воскликнул: — Опомнись, беспечный!Как можно жениться на деве увечной?

— В танце деву не смог уберечь я.Мой меч — причина ее увечья.

Повинен я — и никто иной!Она мне станет любимой женой.

Она отдала ему верность и честь,—   В пурпур одетые рыцари! —На свадьбу народу стеклось — не счесть.К дамам будьте почтительны!

Прощанье с женихом

Рыцарь Олуф на севере жил.К невесте он шлет гонца —Сказать, что весла уже сложилИ вскорости ждет конца.

— Когда получишь ты эту весть,Не вздумай, Кирстен, ни пить, ни есть.

Скачи к постели моей во весь дух,Пока не успел прокричать петух.

К приемной матери входит в домЮная Кирстен в плаще голубом:

— На смертном одре навестить жениха —Не будет ли в этом стыда иль греха?

— Не будет оно ни грешно, ни зазорно,Только ты, Кирстен, скачи проворно,

Чтоб навестить своего жениха,Пока не раздастся крик петуха.

Коня, резвее других и послушней,Выбрала Кирстен в отцовой конюшне.

Живой рукой оседлав скакуна,На нем без дороги пустилась она.

Через дубраву четыре милиПронесся конь и домчался в мыле.

У въезда в поместье, одета в меха,Стояла фру Меттелиль, мать жениха.

— Что рыцарь Олуф, жених мой прекрасный?— Его терзает недуг опасный!

С той самой поры, как он занемог,С детьми его вместе сбилась я с ног!

Юная Кирстен входит в дом.К ней руки Олуф простер с трудом:

— О Кирстен, должна ты сделать мне честь —На голубую подушку присесть!

— Не утомил меня тягостный путь.От скачки я не устала ничуть.

Сейчас дорога мне минута любая,А не подушка твоя голубая.

Рыцарь Олуф сказал пажу:— Ларец принеси, где я злато держу!

Рыцарь Олуф отпер ларецИ дал ей пять золотых колец.

Из красного злата была отлитаНа каждом перстне оленей чета.

Да три кольца золотых, что былиОбвиты гирляндами роз и лилий.

Ее одарил он застежкой нагруднойЧервонного злата, с отделкой чудной.

В руках горела она как жар!Но мать рассердил этот щедрый дар.

— Сын мой, — сказала фру Меттелиль гневно,—Судьба малюток твоих плачевна.

Зачем расточаешь ты наше добро?Червонное золото — не серебро!

— Есть у детей моих замки и башни.Есть лесные угодья и пашни.

Но больше не ступит сюда ногаТой, что мне, как жизнь, дорога!

Рыцарь Олуф последний разКирстен в очи взглянул и угас.

В слезах невеста ехала вспять,А злато — бог с ним! — позабыла взять.

Песнь о ста сорока семи

         Из Хальда их прибыло сто сорок семь.         У стен Браттингсборга вскоре         Они свои шелковые шатры         Раскинули на просторе.

Где удальцы проскакали, гремела под ними земля.

         Исунг, датский король, на рать         Смотрит с высокой башни:         «Припала охота им жизнью играть         Как нельзя бесшабашней!

         По свету поездил ты, Снаренсвенд!         Не знаешь ли, Сивурд, пришельцев?         Откуда эти златые щиты?         Как звать их отважных владельцев?»

         «На первом щите ослепительный лев         Красуется гривой косматой.         А сверху — царственный Дидрика знак:         Корона червонного злата.

         Клещами и молотом щит второй         Украсил сын кузнеца.         Видрик в плен врага не берет,         А рубится до конца.

         На третьем щите блистающий змей.         Он в кольца златые свит.         Премудрый Местер Хильдебранд         Сей знак поместил на щит.

         Ярла Хорнбуга отпрыск — юнец,         В битвах не закаленный,         Носит Хумлунгер четвертый щит,         С липой ярко-зеленой.

         На пятом щите — одичалый волк,         Блистающий на пустополье.         Знак этот выбрал Железный Ульв.         Чуждо ему сердоболье.

         Как жар, горит на щите шестом         Отливающий золотом гриф.         Хеллед Хаген с этим щитом         Бьется, покуда жив.

         Виола украсила щит седьмой.         Она — веселья источник.         Так мыслит Фальквур-музыкант,         Бражник и полуночник.

         На восьмом щите — человек и слон.         Сей знак выбрал Тетлев Датский.         Недюжинной силой славится он,         Мечом владеет он хватски.

         Бурым орлом девятый щит         Украсил воитель юный.         Духом тверд господин Роденгорд,         Отменно знающий руны.

         Две белых стрелы на десятом щите         Сияют крестообразно:         Виттинг Херфредсон выбрал знак         С именем сообразно.

         Блещет одиннадцатый щит,         Отмечен пламенем ярым.         Его по земле господней мчит         Бранд Видфардлинг пожаром.

         Двенадцатый щит брат Альсинг, монах,         Украсил златой булавой.         За Альсингом, стоя в стременах,         Несутся воители в бой».

         «Мой Сивурд! Найдется тебе по плечу         У Дидрика в стане витязь.         За земли свои, за своих королей         Один на один поборитесь!»

         К шатрам подъехал Снаренсвенд:         «Кто удаль, силу, проворство         Желает выказать в честном бою         И рад вступить в ратоборство?

         Кто лучше всех владеет конем,         Чей конь не знает заминки,         Пусть выедет в чистое поле на нем,         Себя испытать в поединке!»

         Бросили кости на тавлею.         Надо ж им так раскатиться!         Выпал Хумлунгеру жребий худой:         С богатырем схватиться.

         Он у Видрика просит коня:         «Тебе не грозит наклад!         За Скемминга может моя родня         Назначить любой заклад».

         «Не расквитаться твоей родне,—         Зря не давай поруки! —         Если испортит Скемминга мне         Сивурд, храбрец близорукий!»

         «Есть у меня меньшая сестра —         Для женщин других зерцало,         Дабы добродетели образец         Любая из них созерцала».

         «Восемь замков дай мне в залог,—         Если что с конем приключится,—         И твою меньшую сестру, чтоб мог         Я с ней тотчас обручиться».

         «Восемь замков моих за коня         Дам я тебе в поруку.         Восемь замков бери у меня         И младшей сестры моей руку!»

         Весело прыгнул Хумлунгер в седло,         И Скемминг помчал седока.         Чудно показалось коню, что ему         Шпоры уперлись в бока.

         Как солнце, сиял Хумлунгеров щит!         «Спаси меня милость господня!         Не дай горемычному молодцу         С коня свалиться сегодня!»

         Как равный с равным, сшиблись они.         У витязей с первой встречи         Лопнули щитовые ремни,         Щиты отнесло далече.

         «Ты ладно скроен и крепко сшит.         По нутру мне твоя удалость.         Ступай, молодец, разыщи свой щит,         А я подожду тебя малость».

         Как только сшиблись воители вновь,         Хумлунгеру не мирволя,         Ткнул его крепко Сивурд мечом         И отбросил далёко в поле.

         «К земле пригвоздил я тебя, молодец!         Твой конь стал моей добычей.         Ты кто и откуда? Узнать бы не худо!         Таков богатырский обычай!»

         «Отец мой — биртингсландский ярл —         Как Хорнбуг известен в народе.         А я Хумлунгером юным зовусь         В застолье и в походе».

         «Хорнбуг мне добрый друг и зять.         Ты — милой сестры моей чадо!         Скемминга можешь обратно взять:         Чужого коня мне не надо!

         Ремень отрежь от щита моего.         К дубу ремнем сыромятным         Меня прикрути и скажи: «Одолел         Я Сивурда в споре ратном!»

         Хумлунгер к шатрам, в ожиданье похвал,         Пришел и сложил свой меч:         «К дубу прикручен старый бахвал         За свою хвастливую речь!»

         «Полно, юный Хумлунгер, врать!         Не будь его доброй воли,         Не то что ты, а целая рать         Не связала бы Сивурда в поле!»

         В дубраву поехал на сером коне         Видрик без дальних слов:         «Проведать нынче охота мне,         Как Сивурд жив-здоров?»

         В дубраве Сивурд прикручен был         К матерому дубу ремнями.         Издали Видрика он углядел         И выдернул дуб с корнями.

         «Видрика связанным ждать — не след!         Этот шутить не любит!         Мечом своим добрым хватит по ребрам         И наискось их перерубит!»

         Королева из верхних покоев глядит,         Как пыль вздымается клубом:         «Нам рыцарской славы привез из дубравы         Сивурд с вырванным дубом!»

         Королева из верхних покоев глядит,         Дивясь богатырской мощи:         «Диковинный цветик нынче сорвал         Наш Сивурд, гуляя в роще!»

         Могучие витязи на лугу         Танцуют под музыки звуки.         Пускается, с дубом за поясом, в пляс         Сивурд, храбрец близорукий.

Где удальцы проскакали, гремела под ними земля

Хольгер Датский и славный Дидрик