Чудесный рог: Народные баллады - Алексей Парин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыцарь Карл в гробу
Рыцарю Карлу неймется. Он спрашивает мать: «Как мне юную Кирстин из монастыря умчать?»
А розы и лилии благоухали.
«Больным скажись и в гроб ложись, обряжен, как мертвец. Пусть никто не усомнится, что тебе пришел конец».
Послушался рыцарь Карл. В постель улегся он. Был вечером болен, к утру с колоколен звучал погребальный звон.
Пажи коней седлают, чтоб в монастырь поспеть. Покойного рыцаря Карла везут в монастырь — отпеть.
Въезжает гроб, качаясь, на монастырский двор. Встречать его с почетом выходит сам приор.
«Преставился рыцарь Карл молодой!» Пажи, пурпур надев, сегодня ночью над мертвым бдеть просят прекрасных дев.
Услышала крошка Кирстин и спрашивает мать: «Могу я рыцарю Карлу последний долг отдать?»
«Должна ты пурпур надеть и на кудри златой венец. Да в церкви, у гроба, глядеть надо в оба! Ведь рыцарь Карл — хитрец».
Три двери дева прошла насквозь. Огни восковых свечей у ней расплывались в печальных очах и слезы лились из очей.
Вот села она к изголовью, раскрыв молитвослов. «Ты был моей любовью, когда был жив-здоров!»
Стала она в изножье, льняной подняла покров. «Ты жизни мне был дороже, когда был жив-здоров!»
Он ей шепнул чуть слышно: «Ты слез не лей обо мне! О маленькая Кирстин, я здесь по твоей вине!
За стрельчатой оградой ждут кони в час ночной. Поскачешь ли, крошка Кирстин, из монастыря со мной?»
Он выпрыгнул из гроба, откинув прочь покров. Он маленькую Кирстин схватил — и был таков.
Монашки читали каноны и видели, как он воскрес: «Должно быть, ангел божий за девой слетел с небес!»
Монашки читали каноны, и каждую мучил вопрос: «Почему этот ангел божий до сих пор меня не унес?»
А розы и лилии благоухали.
Дорогой плащ
Дева прекрасная в рощу однаОтправилась в день погожий,И встретился рыцарь Магнус ей.Он был молодец пригожий.
«Добрый день тебе на зеленом лугу.Добрый день, молодец пригожий!На траве расстели нам обоим плащ!Из него мы сделаем ложе».
«Для тебя свой новый бархатный плащ,Зеленый, слегка ворсистый,Чтоб от мокрой травы разлезлись швы,Я не брошу на луг росистый!
Я не брошу на землю свой бархатный плащОн достался мне не в подарок.Я в Стокгольме его купил.Он мне стоил пятнадцать марок».
«Рыцарь Магнус, живет моя матьВблизи, за лесной опушкой.Подожди, покуда я сбегаю к нейЗа голубой подушкой.
Живет моя мать — рукой подать!Подожди меня, Магнус, в лесу.У нее голубых подушек — пять.Я одну из них принесу».
Накинув на кудри ему капюшон,Велела — а голос был вкрадчив! —Часок подождать и ушла навсегда,Тем самым его околпачив.
Из тонкого шелка был ее плащ,Смеялась она задушевноИ, платья подол по траве волоча,Ушла что твоя королевна!
Весь день простоял, и другой простоялНа лугу молодец пригожий,А девы прекрасной нет как нет,Чтоб ему уготовить ложе.
В зеленом убранстве красуется лес,А девы нет и в помине.Магнус, она б не вернулась к тебе,Хоть бы стоял ты поныне!
Еще с неделю высматривал онЕе то справа, то слева.Торчал как пень, и в троицын деньВ церковь поехала дева.
При входе узнал он ее без труда:«Зачем по собственной волеТы мне посулила вернуться туда —И не вернулась боле?»
«Спасибо бархатному плащуСкажи за такой подарок,—Тому, что ты в Стокгольме купил,Истратив пятнадцать марок.
Пусть ведают люди: ко мне вовекНе подойдешь ты близко!Зеленому бархатному плащуЗа это кланяйся низко!
Честь я тебе оказала в лесу,Полном предутренней влаги.Рыцарь Магнус, принять эту честьУ тебя недостало отваги.
Рыцарем будь я, что деву в лесуВстретил, — клянусь тебе свято! —Свой плащ безоглядно швырнула б в росу,Будь он даже из чистого злата!»
Юный Свейдаль
Свейдалем брошенный мяч угодилДеве в грудь ненароком.И сделалась эта дева бледна,Стоя в окне высоком.
Юный Свейдаль идет за мячом,Влетевшим в окно светлицы.Но прежде, чем он вошел, печальЗакралась в сердце девицы.
«Что толку тебе закидывать мячВ светелку мою ненароком,Если жаждет любви твоейДева в краю далеком?
Ты, юный Свейдаль, очей не сомкнешь,Покой и сон позабудешь,Доколе девы прекрасной своейОт мертвого сна не пробудишь».
Юный Свейдаль, закутавшись в мех,Вошел и, став посрединеСветлицы, где ратный люд пировал,Промолвил своей дружине:
«Вы кубки здесь наполняйте, друзья,Обильным вином и медом,Покуда съезжу к матушке я,Что спит под могильным сводом».
Юный Свейдаль к родимой взывалГолосом громоподобным,Так, что в стене появилась щельИ трещина — в камне надгробном.
«Кто неистовым зовом своимТревожит меня безрассудно?Или с миром в земле сыройНельзя мне спать беспробудно?»
«Матушка, юный Свейдаль, твой сын,Не в силах избыть кручину.Дай совет из подземных глубинСвоему горемычному сыну!
То, что страдает сердце моеОт мук любви безысходной,Дело рук моей сводной сестрыИ мачехи злоприродной.
К деве, живущей в чужом краю,Влечет меня днем и ночью,Хоть суженой прекрасной своейНе видывал я воочью».
«Я дам тебе лихого коня.Он проносится рысьюИ лугом зеленым, и фьордом соленым,И поднебесной высью.
Я дам тебе богатырский меч,В драконьей крови закаленный.Как факел, у всадника в темном лесуБлещет клинок оголенный».
Юный Свейдаль вскочил в седло,Пришпорил коня богатырь.Насквозь проскакал он дремучий лес,Осилил морскую ширь.
В ту пору берегом шел пастух,Гнавший скотину в воду.Юный Свейдаль, коня придержав,Спросил человека с ходу:
«Услышь мое слово, добрый пастух!Поведай мне без утайки,Как имя владетеля этих стадИли, быть может, хозяйки?»
«Повержена в беспробудный сонСвоей неизбывной любовью,Одна прекрасная дева и естьХозяйка всему поголовью!
Юный Свейдаль у ней из умаНейдет ни днем, ни ночью,Хоть этого рыцаря дева самаНе видывала воочью».
«Пастух мой добрый, где ее дом?Меня не вводи в обман!Если стану я здесь королем,Я дам тебе рыцарский сан».
«Под липой, на взгорье, стоит ее дом,Чей вход булатом окован.Серым тесаным камнем кругом,Как крепость, он облицован.
Он серым тесаным камнем одет.Ни щели там, ни оконца.Восемь лет моя госпожаНе видела ясного солнца.
У двери заветной медведь и левЗастыли, разинув зевы.Но если ты — Свейдаль, войдешь без препонВ спальню прекрасной девы».
Свейдаль подъехал — и сами собойУпали затворы с двери.Покорно припали к его ногамВход охранявшие звери.
Покорно к ногам его лев и медведьПрильнули, толкая друг дружку.Липа склонила до самой землиС листвой золоченой верхушку.
До самой земли склонилась онаСвоей златолиственной сенью.Дева очнулась от мертвого сна,Чудесному рада спасенью.
Эта влюбленная дева былаРазбужена звоном шпор.Она воскликнула: «Небу хвала!Свободна я с этих пор».
Юный Свейдаль, смел и пригож,Входит в спальный покой,И крепко она обнимает его,Дивясь красоте такой.
«Рыцарь Свейдаль, возлюбленный мой!От муки спаслись мы оба.Слава господу, с этого дняВместе быть нам до гроба!»
Раненая дева
