Ход мамонтом - Владислав Выставной

Издалека послышался свист электродвижков и к ним подкатил еще один электромобильчик. Из него легко выпрыгнула Лена. Теперь она была одета в просторный спортивный костюм.

– Ты будешь нашим инструктором по самообороне без оружия? – поинтересовался Жека. – Я не буду сопротивляться, даже, если ты всегда будишь сверху…

Лена улыбнулась и поманила компанию за собой.

… Они сидели в помещении, больше всего напоминающем классную комнату. Здесь стояли обыкновенные деревянные парты и стулья, висела на стене доска. Только огромный плазменный экран выбивался из общей скромной картины.

Лена села на край «учительского» стола и заговорила:

– Вообще, я занимаюсь совсем другими делами и не имею к работе с новичками никакого отношения. Но меня попросили ввести вас в курс дела, раз уж судьба свела нас таким странным образом…

– Я ни за что не извиняюсь. – Сказал Санек и скрестил на груди руки. В его взгляде мелькнула насмешка.

– А я извиняюсь, – сказал Игорь.

– Извинений не требуется, – сказала Лена. – Все уже давно поняли и осознали, что с нами происходило. К этому можно не возвращаться. Теперь перед вами стоит новый вопрос: когда все встало на свои места – что делать дальше?

Компания промолчала, выжидающе глядя на Лену. Ответа на этот вопрос они и ждали. Видя, что вопросов к ней нет, Лена заговорила:

– Начнем с того, что вообще с вами будет… По нашим данным близких родственников у вас практически нет… Что интересно – это характерно практически для всех, кого Покровители нанимали в корректоры.

Поэтому сейчас я, к сожалению, должна поставить вас перед фактом: у вас нет иного выбора, кроме работы на Стоунхендж. Вопрос только в степени свободы, которая будет вам предоставлена.

Должна предупредить, что здесь приняты жесткие правила безопасности: в случае распространения информации о проекте вы потеряете возможность вновь увидеть солнце. Навсегда.

– Нас пристрелят? – со свойственной ему прямотой спросил Санек.

– Это в крайнем случае. Скорее, отправят на наиболее тяжелые работы. В глубину. На шахты, на реакторы…

– Так мы не можем отказаться?.. – предательски срывающимся голосом спросил Игорь?

Лена отрицательно покачала головой.

– А мне здесь нравится, – подал голос Мишаня. – Такие библиотеки, университет даже есть. Закончу, наконец, диссертацию…

Он осекся под странными взглядами Жеки и Санька. Что ни говори, у Мишани был странный взгляд на жизнь. Почти как у Эйнштейна, который считал наилучшей профессией работу смотрителя маяка…

– Ну, да, здесь тоже есть чем заняться, – кивнула Лена. – А теперь о главном. По старой дружбе я попыталась кое-что сделать для вас… – она натянуто улыбнулась. – Я договорилась, чтобы вас протестировали на оперативную работу. Вне очереди…

Лена осмотрела ребят, видимо, предполагая какую-то реакцию. Но те ждали продолжения.

– Да, я не сказала: наверх выпускают только оперативников. С легендами и определенными миссиями. Для того, чтобы попасть в число оперативников, надо пройти проверку на лояльность. Это сложная система тестов, включая полиграф. То есть «детектор лжи». И даже то, что я за вас поручилась, не гарантирует, что вы снова увидите небо…

Повисла тягостная пауза.

– Жестко у вас, – сказал Санек. – А если я сбегу?

– Во-первых, не сбежишь, – спокойно ответила Лена. – А во-вторых, ты уже меченый. Не найдут оперативники, найдут корректоры. У тебя нет шансов. Впрочем, не надо пессимизма. Я надеюсь, что мы справимся с этой напастью…

– Каким образом? – скривился Жека. – Что могут сделать пусть даже десять тысяч человек отсюда с этой стихией наверху? Сколько там миллиардов человек?..

– Шесть с половиной, если с поправками, – сказал Мишаня.

– Спасибо, – отозвался Жека.

– Ну, во-первых, здесь не десять тысяч человек, а больше миллиона, – сказала Лена.

– Сколько?! – изумился Игорь.

– Да, – сказала Лена. – И многие из них – бывшие корректоры со всего мира…

– У всех были монетки, – пробормотал пораженный Жека.

– Есть другие методы, – сказала Лена. – Ци-бомба работает грубо, много брака, вроде нас. Но в масштабах человечества это не имеет значения. Вторая часть населения – спасенные «корневые точки». Мы предполагаем, что их ци-бомба считает основой цивилизации, потому и уничтожает.

Да, по нашим данным мы уже спасли всех, кого только можно. Находить оставшиеся «точки» становится все труднее: их меньше, а концентрация корректоров выше.

Все подавленно замолчали. Картина складывалась безрадостная.

– Так и будем жить, ребята, – сказала Лена. – Завтра вами займутся специалисты. Я думаю, мы останемся добрыми друзьями…

Жека посмотрел на Лену.

Он не хотел оставаться с ней просто друзьями. И сидеть в этом подземелье тоже не хотел. Забрать бы ее – и туда, в светлый и наполненный воздухом мир.

Который вначале надо как следует очистить… Ха! Он снова начал мыслить, как корректор. Да кто он такой, чтобы «очищать» мир от кого бы то ни было? Кто может взять на себя право решать, кому жить, а кому освободить для других жизненное пространство?…

В классную комнату вошел подтянутый, наголо выбритый мужчина средних лет.

Он с каким-то профессиональным интересом осмотрел присутствующих.

– Так… Новенькие. Завтра и начнем. Хорошо… Вернее, ничего хорошего. Слышали? Штаты бомбят Багдад. Под предлогом поиска оружия массового поражения. Еще одной крупной «корневой точке» крышка…

Это задание далось Жеке нелегко. Надо было вытащить «корневую» из горного поселения на территории Афганистана. Его несколько раз предупредили, какая это важная персона, и какой ценной информацией она владеет. По странному стечению обстоятельств этого человека захватили в заложники и выдвигали за его освобождение заведомо невыполнимые политические требования.. Никогда бы он не пошел на это, если бы не Гид, который как следует проработал детали операции.

Гид молчал почти три года, пока вдруг не «заговорил», причем довольно бодро и доброжелательно. Характерно, что у многих бывших корректоров замолчавшие было гиды снова подали признаки жизни.

Научники Стоунхенджа поначалу перепугались и долго мучили Жеку тестами и анализами, пытаясь выявить корректорские наклонности. Так бы, наверное, и сидел он в своем подземелье, если бы Мишаня не доказал, что деятельность гидов стимулирует только имеющийся вектор убеждений. Так что если оперативник уходил бороться с корректорами, переметнуться на их сторону он уже никак не мог. (Надо сказать, Мишаня здорово поднялся в научной среде Стоунхенджа. Он словно был создан для упорной работы в глубокой и спокойной норе…)