Завод - Илья Штемлер

— Статья есть, — согласился Сойкин. — А подсудимых нет.

— А жаль, — веско произнес Земцов. — Он давно уже разминал пальцами сигарету, не решаясь закурить.

— Вы бы п-п-помолчали. Если хотите, многие наши беды идут от технологов! — выкрикнул Борискин.

Смердов сидел, не двигаясь, сжав руками виски.

Аня Глизарова достала платок, украдкой высморкалась и смущенно оглянулась на Павла Алехина. Однако тот смотрел прямо перед собой. Лепин что-то чертил в своем блокноте.

«Вроде меня малюет», — подумал Старостин, стараясь уловить, на кого поглядывает Лепин, — на председателя группы народного контроля или на него. На всякий случай Старостин прикрыл лицо ладонью. И еще двое из присутствующих хранили полное молчание — Всесвятский и Сопреев.

— Продолжим, — ни к кому не обращаясь, произнес председатель. Читал он бесстрастно. Ничем не проявляя своего отношения к фактам.

Чтение его напоминало ровный морской прибой, когда накатываются небольшие волны и лишь изредка набегает волна покрупнее. Так среди незначительных производственных неурядиц вдруг возникла история с «Радугой» и приказ Грекова собирать датчики из некондиционного хлама.

— На основании постановления о повышении роли стандартов настоящий акт передается на рассмотрение городского комитета народного контроля. — Председатель наконец закончил чтение и положил бумаги на стол. — Решение комитета будет объявлено в ближайшее время. Членами городского комитета являются компетентные люди. Специалисты.

— Понятно, — перебил Лепин. — Соберутся компетентные люди, специалисты, чтобы разбирать филькину грамоту.

В кабинете стало тихо. Те, кто не расслышал реплику Лепина, наклонялись к соседям и переспрашивали. Старостин вновь поднялся. Он знал, что реплики главного конструктора нередко бывают отпущены ради красного словца.

Однако на этот раз удерживался от замечаний и даже одобрительно тряхнул кудрявой шевелюрой, искоса взглянув на директора. Но лицо Смердова было непроницаемо.

— Вы не затрудняете себя подбором выражений, — сказал председатель комиссии. Он был недоволен тем, что ему пришлось одергивать этого молодого нахала. — Анализ работы завода проводился объективно, даже благожелательно. Но факты есть факты.

Лепин положил на стол раскрытый блокнот. Он волновался и не пытался этого скрыть.

— Я не хотел вас обидеть. Извините. — Лепин встал и отодвинул стул. — Вы потрудились добросовестно, чуть ли не со снайперской точностью обнаружили слабые места в производстве. И тем не менее — это филькина грамота.

— Парадоксальное заявление. — Председатель с любопытством смотрел на главного конструктора.

— Все, уважаемый…

— Игнат Куприянович, — подсказал Старостин.

Все, уважаемый Игнат Куприянович, зависит от того, что подразумевать под моим определением. — Лепин постепенно справлялся с волнением и обретал свою привычную форму. Возможно, я поспешил. Вероятно, кто-то хотел выступить раньше меня. — Не скрывая волнения, он посмотрел на директора и в секундном замешательстве отвел взгляд. — На чем же я остановился?

— На филькиной грамоте, — подсказал Борискин.

— Именно. Я считаю: все, что не приносит реальной пользы, пусть даже сверхдобросовестный труд, — филькина грамота. Ну какую, скажите ка милость, пользу он принесет? Разве после работы комиссии что-нибудь изменится на заводе? По-прежнему будут нелады с поставщиками. Авралы. Корректировки планов чуть ли не в конце месяца. Словом, все необходимое для нового вашего приезда сюда. А вот вред будет весьма ощутимым. Помотаете нервы главному инженеру, может быть, даже доведете до сердечной болезни.

— Правильно, Лепин! — воскликнула Глизарова и топнула ногой.

— Минуточку, Аня Борисовна, — Лепин отыскал глазами Глизарову. — Я понимаю причину вашей эмоциональности.

Лепин смолк, еще не сознавая, какую гадость он сморозил по инерции. Ведь слух о близких отношениях Грекова с Глизаровой воспринимался как вполне реальный факт. К тому же в кабинете раздались ехидные смешки. Все выжидательно смотрели на Лепина. И секунды, казалось, раздувались в минуты, в часы. Аня опустила глаза, побледнела. На лице обозначились веснушки.

— Конечно, — окончательно запутался Лепин. — Я могу вас понять. Геннадий Захарович… очень хороший человек.

— Кое для кого особенно, — подхватил Земцов.

— Да, хороший человек. А для вас, Земцов, он просто замечательный человек. Столько лет терпит вас главным технологом. Все надеется, что вы наконец-то начнете работать.

Земцов промолчал. Он и сам не подозревал, что молчанием выигрывает бой, а Лепин проигрывает. Не желая того, принципиальный разговор Лепин сводил к старой неприязни между конструкторами и технологами. Тем более что некоторые из присутствующих вполне могли бы отнести замечание о долготерпении главного инженера на свой счет.

— Вы несколько отвлеклись, — проговорил директор. И всем стало ясно, что он недоволен шумихой, поднятой главным конструктором.

— Так вот, Игнат Куприянович, — сказал Лепин и снял очки. — Вы пришли на прекрасный завод. Просторные, светлые цеха. В коридорах цветы. Промышленная эстетика. Дизайнеры, как говорится, поработали на совесть. Но весь этот блеск — внешний. Молодящаяся старая дама. Ей уже ничто не поможет. Надо заново родиться. Греков — энергичный и опытный инженер. Но, уверяю вас, здесь любой руки опустит. Поэтому я и назвал ваши выводы филькиной грамотой! — Лепин сел на место и потянулся к своему блокноту.

«Не дипломат, — подумал Смердов. — А может, это и есть самый верный ход? Открыто все сказать. Во избежание кривотолков. Нет, просто легкомысленный мальчишка».

— Кто еще хочет выступить? — спросил Старостин. — Торопитесь. Уже поздно.

— Что там говорить? Оказывается, мы полынь сеем, — вполголоса сказал Стародуб.

— Иван Кузьмич, что ли? Так встаньте и скажите, — предложил парторг.

— И могу! — Светлые волосы Стародуба казались рыжими от электрического света. — Мало мы прослушали неприятных сообщений, так нас еще собственный главный конструктор отхлестал. А за что? Сколько новых приборов освоили в этом году? Двадцать три наименования. К тому нее — сплошная электроника. Люди выкладываются из последних сил.

— Так я о том и толкую! — выкрикнул Лепин.

— Помолчите, Семен Александрович, — одернул его. Земцов. — Вы свое уже сказали.

— Он же меня не понял!:— Лепин в гневе обернулся к Стародубу. — Поэтому и выкладываются люди, что начальник цеха слабо разбирается в этой электронике и автоматике!

«Нет, не дипломат, — решил Смердов. — Просто глупец…»

— Может, я и не очень умный. Только держат меня начальником цеха пятнадцать лет. Семерых главных конструкторов пережил. И если я могу разобраться в тех чертежах, которые иной раз подсовывают мне конструкторы, справиться с той технологией, которую разрабатывают земцовские молодцы-разбойники, то я уже академик, скажу вам честно, — Стародуб махнул рукой и сел.

Смердов не стал ждать, пока схлынет возмущенный гул. Лицо его приняло строгое выражение. В кабинете сразу стало тихо.

— Товарищи! Мы услышали много критических замечаний со стороны уважаемой комиссии. Я вас понимаю. Не очень приятно признавать собственные недостатки. Но ведь никто не умаляет достоинств завода. Семен Александрович погорячился. Отсюда некоторые слишком поспешные обобщения. И прав, в общем-то, Иван Кузьмич!.. Нельзя походя перечеркивать все хорошее.

— Вы не то говорите. — Лепин произнес эти слова тихо, но все их услышали.

— То, Семен Александрович, — жестко отрезал Смердов.

— Признаться. Покаяться. И продолжать все по-прежнему? — еще тише пробормотал Лепин. И опять все слышали.

— А какой же выход, чудак? — выкрикнул Сойкин. — Если я еще не получил октябрьский дефицит по сорока позициям. А на дворе конец декабря. Откуда же брать детали для программных приборов?

Земцов почувствовал: еще немного и разговор направится в другое русло. Лепин будет чувствовать себя победителем. И на этот раз — надолго, неспроста он так независимо себя держит.

— Разрешите слово! — Земцов поднял руку.

— Может, достаточно, товарищи? — Старостин посмотрел на директора.

— Почему же? — запротестовал Земцов. — И мне хочется сказать. Тут в адрес моего отдела были нарекания. Но ведь многие из нас, товарищи, знают, как трудно работать, если чувствуешь над головой перекрестный огонь. Я имею в виду стиль работы нашего главного инженера. Он подменяет не только руководителей служб, но и мастеров. Да и рабочие уже привыкли: чуть что — бегут к главному инженеру, не обращая внимания ни на мастеров, ни на начальников… Правда, Иван Кузьмич?

— Бывает, конечно. — Стародуб растерялся. Ему не очень-то хотелось быть втянутым в сомнительные разговоры. — Не слишком ли вы резко, Тихон Алексеевич?