Кумир - Юля Пилипенко

Гога в свое удовольствие потягивал виски и привычно раздавал автографы девицам, которые непрерывным эскортом ломились к столику и в лучшем случае отличались между собой отпечатками пальцев. Паша пил водку “Grey Goose” и по-детски улыбался, потому что оператор Андрей, раскрывший в себе бисексуальные способности, ухаживал за одним из членов съемочной группы. В их направлении семенила блондинка с какой-то шавкой под шеей. Все сидящие за столиком толерантно относились к животным, но на груди блондинки собачка выглядела именно шавкой.

– Здравствуйте, Гога, – пролепетала блондинка. – Можно мы с вами сфоткаемся?

– Конеееечно, – протянул Гога, отрываясь от виски и включая свою обворожительную улыбку. – А «мы» – это вы и ваша собачка?

– Да. Я и моя Пуся, – хихикнула блонда.

Тело барышни обтягивал откровенно прозрачный летний сарафан, который не вписывался в стоящую на дворе осень.

«П…ц, как мило. И как у него терпения хватает на всех этих дур?» – подумал Павел Мальцев и улыбнулся блонде, в мозгах которой всегда были Пуся и лето.

– Пуся… потрясающе, – сказал Гога, влюбленными глазами глядя в Пусину сторону. – Конечно, милая. Делай фото. Будешь звездой Instagram.

– Как вы догадались, что я хотела выложить фото в Instagram?

Здесь уже не выдержал оператор Андрей, который оторвался от члена съемочной группы и выпалил:

– Это единственное, что ты умеешь делать. Ну… почти единственное.

Гога сфотографировался с восторженной дурой и ее йоркширской Пусей. Дура секунд пятнадцать повизжала от восторга, попрыгала на двенадцатисантиметровой шпильке, не совсем попадая в такт легендарной песни из не менее легендарного кинофильма «Афера Томаса Крауна». В конце концов она угомонилась и окончательно выдавила из себя весь свой интеллект, обращаясь к Гоге:

– Мы так рады, что мы сегодня с вами. Вы такой пресыщенный… но, может, после вечеринки мы могли бы…

«П…ц. Откуда ей известно слово “пресыщенный”», – подумал про себя интеллигентный Павел Мальцев.

– Милая, я бы рад. Но мы не могли бы, – отрезал Гога.

– Почему? – удивилась обиженная блондинка.

– Понимаешь… Я очень пресыщенный. Последнее время мне нравится заниматься этим только с животными. То есть я согласен только с Пусей. Пойди соврати одного из семи гномов. Говорят, что карлики – лучшие любовники.

За столом раздался такой взрыв хохота, что блонда застонала. Она прижала к себе Пусю, на девственность которой решили посягнуть, и капитулировала с пунцовым румянцем на накрахмаленных скулах.

– Гога, ты – идиот. Если завтра все местные СМИ напишут, что ты потрахиваешь йоркширских терьеров, я устану бить морды журналистам. – Паша Мальцев задыхался от смеха.

– Гога, признайся, какие бабы тебе по-настоящему нравятся? – хохотал оператор-бисексуал.

– Красивые. Непредсказуемые. Умные. Опасные. – Гога, смеясь, потянулся за пиджаком, тонкая дизайнерская ткань которого просвечивала активированный дисплей телефона. – Как говорит Вуди Аллен, самый сексуальный орган – это мозг.

За столом началась активная дискуссия по поводу совместимости мозга с женской красотой. Гога достал сотовый, просмотрел пять пропущенных вызовов от К-2 и уже собирался вернуть телефон на место, но увидел, как на экране, требуя ответа, отобразился незнакомый номер.

– Дааааа, – ответил он.

– Я тебе звонила уже несколько раз, – отдаленно раздался знакомый голос Киры.

Гога нехотя встал, отошел от стола и с максимальной актерской искренностью произнес:

– Милая, прости… Я не слышал. И не видел… Ты так часто прыгаешь с одного оператора на другого…

– Не язви. Оператор у меня один, – сухо ответила Кира.

– Конечно… прости… от выгодного тарифа отказаться непросто…

– Неделю назад ты себе таких шуток не позволял. Я завтра улетаю. Увидимся или нет?

– Где?

– У тебя.

– Ладно… Целую. Скоро буду, – в привычной манере завершил разговор Гога.

Выхода не было. И, конечно, он был. Девочка была трогательной, дорогостоящей, любвеобильной и невероятно красивой… Да и подставлять ее не хотелось, зная, что она делает все возможное, чтобы избавиться от хвоста с мордами головорезов. Да и карлики-гномы уже откровенно подзае…ли…

Гога подошел к барной стойке и что-то шепнул бармену. Бармен с восхищенной улыбкой выдал ему две бутылки винтажного “Dom Perignon”, поблагодарил за «очень московские» чаевые, попросил оставить автограф на пачке сигарет “Sobranie” и учтиво помахал рукой на прощание.

Гога пробивался к выходу сквозь толпу и сотню восторженных телок. Почти добравшись до цели, он наткнулся на Пашу.

– Уже? – удивленно спросил Паша.

– Отлучусь ненадолго. Еще увидимся… А если не увидимся… поцелуй от меня мексиканских китов.

– Договорились, – хохотнул Павел Мальцев. – Гог, постой…

– Да…

– Есть сигареты? Мы же с тобой одинаковые курим. Сам присадил меня на «Генсбура» во Франции… – рассмеялся Паша. – Здесь “Gitanes” не продают.

– Да, конечно, – улыбнулся Гога, доставая из кармана пиджака синюю пачку “Gitanes” и на прощание протягивая ее своему другу-режиссеру.

After-party

Черный “Range Rover Sport” медленно подъезжал к отелю “Savage”. Гога дремал на заднем сиденье. Водитель посмотрел в зеркало дальнего вида и тихо сказал:

– Георгий Александрович, приехали…

– Спасибо, – хрипло ответил Гога.

– Вас к центральному входу?

– Нет. Просто тормозни на парковке. Хочу прогуляться к морю. А ты езжай, отдыхай. Думаю, я сегодня останусь спать в отеле. Я здесь за неделю еще ни разу не ночевал.

Машина остановилась на освещенном паркинге внушительных размеров. Задняя дверь открылась, и в лицо Гоге ударил осенний морской воздух. Водитель с улыбкой протянул ему две бутылки приобретенного в «Белоснежке» шампанского и маленький черный чемодан.

– Георгий Александрович, завтра буду ждать ваших распоряжений. И я забрал вещи с виллы, где вы останавливались.

– Спасибо, Миша. – Гога лениво зевнул. – Если что – будь на связи. Завтра определюсь с планами.

– Георгий Александрович, простите, я хотел попросить… если это удобно. – Водитель Миша заметно стушевался.

– Говори, Миш, – поторопил водителя Гога.

– А можете расписаться для моего сына? Он – ваш поклонник. Да и я. И жена моя. Они меня уже неделю пилят, что я вас вожу, а попросить стесняюсь…

– Без проблем. – На Гогином лице автоматически возникла выработанная улыбка.

Водитель радостно достал из багажника заранее приготовленный маркер и огромный скрученный постер, на котором Гога был изображен с пистолетом «Глок».

– Как сына зовут?

– Андрей. – Водитель почти задыхался от детского восторга.

«Андрею от Гоги. Будь мужиком при любых обстоятельствах!» – черкнул Гога, возвращая Мише маркер и плакат.

– Спасибо, Георгий Александрович! Большое вам спасибо! Вы не представляете, как он будет счастлив.

– На здоровье и спокойной ночи, – ответил Гога, на прощание пожав Мише руку.

– И вам спокойной ночи, Георгий Александрович.

Гога подождал, пока “Range” издаст характерный рык и, не торопясь, направился в сторону приватного пляжа отеля, недалеко от которого располагались старвагены, переделанные под VIP-класс. При мысли, что для первой и, возможно, последней роли в кино, Кире подарили личный гримваген, Гога непроизвольно заулыбался. «Уникальная барышня», – подумал он.

Он зашел в свой вагончик и, неожиданно наткнувшись на темноту, включил свет. Кира сидела на кровати, пуская густые кольца дыма. Между ее ног гордо торчала бутылка виски.

– Милая, как некрасиво… не пришла на вечеринку в свою честь… и так сухо попрощалась… – пошутил Гога, небрежно бросив в кресло две бутылки знаменитого напитка.

– Я улетаю завтра… – грустно сказала она.

– Куда держит путь моя звезда? – весело поинтересовался Гога, приближаясь к Кире.

Кира по-мужски отхлебнула из бутылки. Ей действительно было грустно и чертовски тоскливо.

– Не издевайся… – морщась, шепнула она.

– Нет настроения или ты из образа выйти не можешь?

– Задолбалась я умирать за последнюю неделю, – ответила Кира, не стараясь скрыть нотки раздражения в голосе.

– Привыкай. – Гога от души рассмеялся.

– Не смешно. Выпить хочешь? – Кира сделала глубокую затяжку и протянула ему бутылку.

– Не хочу, но все равно пить буду. С тобой… – Гога вошел в привычную роль, одной рукой перехватив из рук Киры виски, а другой – сигарету из ее губ.

Кира смотрела на него снизу вверх:

– Тогда предлагаю отметить мой мертвый дебют.

Возникла продолжительная пауза. Гога, не реагируя, продолжал молча за ней наблюдать и курить. Вдруг его лицо расплылось в по-детски обаятельной улыбке.

– А куда ты на этот раз дела своих головорезов?

– Умирать перед камерой у меня плохо получается, но мигрень изображать я умею… И капризно отправлять их за шоколадом, который продается в одной-единственной бельгийской деревушке я тоже умею…