Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская

— И где здесь подсказка, спрашивается? — угрюмо молвила я, таращась на рецепт, как морской еж на кактус. Найти ответ на этот вопрос снова помешал мобильник, на сей раз мой собственный. В трубке раздался недовольный голос Петьки:

— Василь Иваныч, где тебя черти носят?! Рабочий день уже час как начался!

— Меня из маршрутки высадили, — пожаловалась я приятелю.

— Никулишна, не переживай. Хочешь, я кофе тебе сварю? У меня и конфетки имеются… Ты ведь уже на подходе?

— М-м… — неопределенно промычала я. Впрочем, коллега знает меня давно, потому мычание он истолковал верно и опять принялся насмешничать:

— О нет! Только не говори, что ты на минуточку заглянула в салон красоты, у тебя еще сохнет маникюр, а на голове — бигуди. Я, конечно, Вик Вику ничего не скажу, но имей в виду — ты злоупотребляешь его терпением!

— Пусть терпит. Я, между прочим, в поликлинике была. И документ имеется.

— Никак захворала, Никулишна? Или что-то интересненькое раскопала?

Я мстительно хихикнула в ответ и произнесла:

— Много будешь знать, не дадут состариться!

Ты вари кофе, Петенька, и конфеток побольше приготовь — дело серьезное, разговор нам с тобой предстоит долгий, так что готовься к встрече, родной!

Петька попытался еще что-то вякнуть, но я уже отключилась.

Оставшуюся часть пути до офиса я проделала пешком, рассудив, что еще раз подвергать свою нервную систему испытанием маршруткой не стоит. По пути я неторопливо съела брикетик мороженого. Но любимое лакомство почему-то показалось мне на редкость невкусным.

— Из водопроводной воды они его делают, что ли? — проворчала я себе под нос, погружаясь в размышления. Были они невеселыми. Перед глазами постоянно возникал образ облитого кислотой человека, а следом за ним — лица следователей, которые с многообещающей улыбкой доброго Деда Мороза порекомендовали мне и Петьке не покидать родной город в ближайшие несколько недель. Все из-за того, что нежданно-негаданно мы угодили в разряд особо важных свидетелей. Беспокойство вызывало и странное появление чужого мобильного телефона в моей торбочке. Странный звонок, отстраненно сообщивший о какой-то охоте, вкупе с посещением невропатолога, который неожиданно оказался обычной лаборанткой, успокоения в мою душу тем более не внес. Не понравилось и таинственное напоминание: дескать, осталось семь дней. До чего, простите?

В глубине души возникло стойкое ощущение, что я стала соучастницей неких загадочных событий, способных обернуться бог знает чем…

Дух авантюризма, помноженный на здоровое журналистское любопытство, вдруг взыграл во мне со страшной силой. Я пыталась сопротивляться, но осознала, что очень хочу получить ТЭФИ и соорудить головокружительную карьеру!

Осторожная половина моей натуры советовала: не стоит ввязываться в опасную игру! На что вторая моя половина возражала: понять происходящее — дело чести, вперед, Вася! Авантюризм второй половины победил, и я, расправив плечи, отправилась навстречу неизвестности.

В школу я вошла с твердым намерением как можно скорее во всем разобраться. Однако уже у дверей возникло первое препятствие в виде школьной парты, за которой бездельничал прыщавый юнец в черной форме охранника. Если бы не эта форма и не желтая табличка на груди юноши, гласившая: «Охранное предприятие ««Кобальт»», парня можно было бы принять за семиклассника. Я, пребывая в полной уверенности, что мою личность охранники изучили вдоль и поперек, с независимым видом попыталась миновать пост. Но именно этот представитель ВОХРа обладал на редкость дырявой памятью, сотрудника местного телевидения во мне упрямо не признавал и строгим голосом и с упорством собаки, ловящей на себе блох, требовал подтверждения моей личности. Причем служебный пропуск, которым обладали все сотрудники нашей редакции, парня явно не вдохновлял.

— Та-ак… — пацан и в этот раз не изменил традиции. Он свел брови на переносице и начальственным голосом констатировал: — Опоздала, стало быть… Какой класс?

— Десятый «Г», — нагло заявила я, при том, что десятых в школе всего два. Охранник на мою явную ложь не среагировал. Он уткнулся в толстенную амбарную книгу и задал очередной каверзный вопрос:

— Фамилия?

— Терешкова. Валентина Ивановна Терешкова, — скромно потупилась я.

Юнец оказался не только вредным, но и на редкость невежественным — фамилия первой в мире женщины-космонавта впечатления на него не произвела.

— Ага, Терешкова, значит… Да еще Ивановна… — пацан водил длинным пальцем с грязным ногтем по спискам учащихся. — Что ж ты опаздываешь, Валентина Ивановна? И не в первый раз, как я успел заметить! В школу нужно приходить вовремя! Сперва опоздания, потом — сигареты, пиво, наркотики… СПИД, дачный участок два на два и гробик приталенный! Такие личности, как ты, роняют авторитет молодежи в глазах общественности! Учиться надо, Валечка! Как говорил классик: «Учиться, учиться и учиться», а ты небось вчера в ночном клубе тусовалась до утра?..

Надо же, бдительный страж оказался не таким уж темным! И, сам того не зная, он угадал, как я вчера проводила свой досуг. Совпадение мне не понравилось, я вздрогнула и поспешила прервать разыгравшийся фарс.

— Вообще-то, я с телевидения, — редакционная «корочка» легла на стол перед молодым человеком. — Можно пройти?

Охранник внимательно изучил удостоверение, десяти отличий между оригиналом и фотографией не нашел и, обидевшись, утратил ко мне всякий интерес.

— Идите, — буркнул он и с шумом захлопнул амбарную книгу, из нее при этом вырвался фонтанчик архивной пыли.

Редакционный пост я миновала без проблем: охранник Глеб узнавал меня без предъявления удостоверения. Правда, от ехидной реплики он все же не удержался:

— Василь Иваныч, никак бурная ночь была? Видок у тебя какой-то помятый…

— И что вы ко мне все привязались? Спала я ночью, понятно?!

— Конечно. Что ж тут непонятного…

— Где Никулина?! — грозный рык главного больно ворвался в мой мозг. Похоже, в дальнейшей моей судьбе грядут существенные перемены, не влекущие за собой ничего позитивного. Я втянула голову в плечи в предчувствии беды. Глеб сочувственно хмыкнул и вдруг предложил:

— Слышь, Василь Иваныч, ты, ежели что, к нам в контору иди. Я похлопочу!

— Куда? — обалдела я.

— Ну, в охрану. А что? Сейчас модно, когда баба в телохранителях. Обучим тебя, как полагается, и будешь сторожить чье-нибудь особо важное тело… «Бабулек»… — Глеб мечтательно зажмурился, — что грязи!!! Причем не наших деревянных, а дивного зеленого цвета с симпатичными мужскими мордашками на лицевой стороне!

На бегу я бросила замечтавшемуся охраннику:

— Осторожнее, Глебушка! Любовь к мужчинам, пусть даже нарисованным, может вызвать необратимые изменения в организме.

— …Подать сюда Никулину! Немедленно!!! — вновь прогремел голос главного, да так, что Глеб подпрыгнул и колкость мою пропустил мимо ушей.

— Иди, иди, Вася, — посоветовал охранник, непроизвольно хватаясь за кобуру. — Не бойся, он же маленький…

— Пираньи тоже маленькие, — заметила я, враз забыв обо всех проблемах, терзавших меня до сей минуты.

По пути к кабинету Вик Вика я успела заметить одинокую фигуру Петрухи. Он стоял у дальнего окна длинного редакционного коридора (традиционное место перекура) и меланхолично втягивал в себя сигаретный дым.

— Я отмазывал тебя, как мог, — успел сообщить Петька прежде, чем я распахнула дубовую дверь кабинета нашего главного редактора. — Давай, Василиса, получай порцию пинков, а потом загляни ко мне. Очень хочется пообщаться…

Следующие пятнадцать минут я посоветовала себе вычеркнуть из памяти и забыть, как страшный сон.

Вообще-то, наш главный — мужик правильный, в быту неприхотливый, но работа для него — дело святое. С нас, скромных представителей масс-медиа, Вик Вик по три шкуры дерет. В этом ему равных нет! Вик Вик похож на доброго гнома из детских сказок: невысокий, толстенький, с гладкой, как бильярдный шар, головой и реденькими рыжими усиками. Когда шеф изволит гневаться, они сердито топорщатся, а лицо вкупе с лысиной приобретает яркий оттенок вареной свеклы.

Сейчас Вик Вик буквально исходил ядом по поводу моего полуторачасового опоздания, а я боролась с приступами истерического хохота, потому что в этот момент голова главного напоминала бурачок из борща бабушки Агафьи.

— Назови хотя бы одну причину, Василиса, которая может оправдать твою безалаберность! — прогремел заключительный аккорд его обличительной речи.

Не без труда, но все же мне удалось справиться со смехом. Я выдвинула в качестве алиби единственный аргумент, способный охладить горячую голову начальника:

— Я проверяла сигнал об отвратительной работе городской поликлиники. Моя соседка сверху пожаловалась: дескать, без проблем можно попасть лишь к патологоанатому, а к специалисту — только по блату. Вот я и решила выяснить… Попробовала посетить невропатолога.