Встреча выпускников - Дороти Сэйерс

И чистые лучи на землю шлёт.

Город казался удивительно пустым и неинтересным. Всё же многие дела продолжали идти своим чередом. Харриет увиделась со своим агентом и издателем, подписала контракт на право публикации романа по частям, услышала подоплёку ссоры между лордом Гобберсли, газетным магнатом, и мистером Адрианом Клутом, рецензентом, влилась в обсуждение тройственного спора, бушующего между Гаргантюа Колор-Токис лимитед, мистером Гарриком Дрери, актером, и миссис Снелл-Вилмингтон, автором «Пирога с пассифлорой», и в детали чудовищного дела по обвинению в клевете со стороны мисс Сугэр Тубин против «Дейли хедлайн», и, конечно же, очень заинтересовалась, узнав, что Джеклайн Скуиллс злонамеренно выставила привычки и характер своего второго бывшего мужа в своём новом романе «Газонаполненные лампы». И тем не менее, эти события не смогли её развлечь.

Усугубляя положение, её новый детективный роман начал пробуксовывать. У неё было пять подозреваемых, компактно отгороженных от остального мира на старой водяной мельнице, выйти из которой и войти в которую можно было только по перекинутой через проток доске, и у всех были мотивы для довольно оригинального симпатичного убийства, но были и алиби. Казалось, никаких существенных ошибок она не сделала. Но дела и переплетения этих пяти людей начинали демонстрировать невероятную искусственность. Настоящие люди не могли себя так вести, проблемы настоящих людей не были похожи на их проблемы. Настоящая же жизнь заключалась в том, что приблизительно двести пятьдесят человек бегают, как кролики, в колледж и из колледжа, делают свою работу, живут своей жизнью и действуют по побуждениям, непостижимым даже для самих себя, а посреди всего этого имеет место не простое, понятное убийство, а бессмысленная и необъяснимая невменяемость.

Но в любом случае, как можно понять побуждения других людей и их чувства, когда собственные остаются тайной? Почему 1-ого апреля человек должен с раздражением думать о неизбежном приходе некоего письма, а затем беспокоиться и оскорбляться, когда это письмо не пришло с первой почтой? Весьма вероятно, что письмо послали в Оксфорд. В принципе, никакой спешки не было, поскольку было хорошо известно, что в нём содержится и как нужно ответить, но раздражало, что приходится сидеть без дела и ждать.

Звонок. Вошла секретарша с телеграммой (наверно, это оно!). Многословная и ненужная телеграмма от представительницы американского журнала, которая сообщает, что скоро прибудет в Англию и очень хочет поговорить с мисс Харриет Вейн о произведениях для публикации. Сердечно ваша. И о чём же, спрашивается, эти люди хотят поговорить? Писатели пишут романы не для того, чтобы о них говорить. Звонок. Вторая почта. Письмо с итальянской печатью. (Без сомнения, была небольшая задержка при сортировке.) О, спасибо, мисс Брейси. Идиотка с отвратительным английским хочет перевести работы мисс Вейн на итальянский. Не могла бы мисс Вейн сообщить ей, какие книги она написала? Все переводчики были такими: отсутствие английского, отсутствие смысла, отсутствие знаний. Харриет кратко высказала, что она о них думает, велела мисс Брейси передать это дело на рассмотрение агента и возвратилась к диктовке.

«Уилфрид уставился на носовой платок. Что он может делать здесь, в спальне Винчестера? Со странным чувством…»

Телефон. «Минуточку, пожалуйста». (Это не может быть он, глупо заказывать дорогой международный разговор.) «Алло! Да. Говорите. О!»

Она должна была догадаться. В этом Реджи Помфрете было какое-то упрямое упорство. Не будет ли так любезна мисс Вейн... не согласится ли мисс Вейн примириться с его обществом за ужином и на новом шоу в Палладиуме? Этим вечером? Завтрашним вечером? Когда-нибудь вечером? Ага, этим вечером! Мистер Помфрет неразборчиво выразил огромное удовольствие. Спасибо. Трубка повешена. «Где мы остановились, мисс Брейси?»

— «Со странным чувством…» О, да, Уилфрид. Очень печально для Уилфрида найти носовой платок своей возлюбленной в спальне убитого. Агонизирующе. «Странное чувство…» А как бы вы почувствовали себя в подобных обстоятельствах, мисс Брейси?

— Я подумала бы, что в прачечной ошиблись.

— О, мисс Брейси! Хорошо… лучше мы скажем, что это был кружевной носовой платок. Винчестер не мог бы принять кружевной носовой платок за свой собственный, что бы там ни посылала прачечная.

— Но стала бы Ада пользоваться кружевным носовым платком, мисс Вейн? Ведь у нас она ведёт себя по-мальчишески, этакая уличная девчонка. И она не может быть в вечернем платье, поскольку очень важно, чтобы она появилась в твидовом костюме.

— Это правда. Хорошо-хорошо, давайте сделаем носовой платок маленьким, но не кружевным, а простым, но хорошим. Возвратимся к описанию носового платка… О, Боже, нет, я отвечу. Да? Да? ДА!.. Нет, боюсь, что это невозможно. Нет, действительно. О? Ну, спросите моего агента. Да, правильно. До свидания… Какой-то клуб желает организовать дебаты на тему «Должны ли гении жениться или выходить замуж». Этот вопрос вряд ли касается кого-либо из участников лично, зачем им-то беспокоиться?.. Да, мисс Брейси? О, да, Уилфрид. Чёрт бы побрал этого Уилфрида! Я начинаю чувствовать настоящую ненависть к этому человеку.

Ко времени чаепития Уилфрид настолько утомил, что Харриет в гневе отложила его и отправилась на литературный приём. Комната, в которой он проходил, была чрезвычайно жаркой и переполненной, а все собравшиеся писатели обсуждали (а) издателей, (б) агентов, (c) свои собственные продажи, (г) продажи у других и (д) экстраординарное поведение выборщиков «Книги момента», возложивших свою эфемерную корону на «Фальшивую черепаху» Тэскера Хепплеуотера. «Я закончил чтение этой книги, — сказал один выдающийся судья, — со слезами, струящимися по моему лицу». Автор «Клыка змеи» доверительно сообщил Харриет за бокалом хереса с миниатюрной колбаской, что, должно быть, это были слезы чистой скуки, но автор «Сумрака и трепета» сказал: «Нет, это были, вероятно, слезы радости, вызванной ненамеренным юмором книги» и поинтересовался, встречалась ли она когда-нибудь с Хепплеуотером? Очень сердитая молодая женщина, книгу которой обошли вниманием, объявила, что всё это — печально известный фарс. «Книгу момента» выбирают из списка каждого издателя по очереди, поэтому её собственная «Ариадна Адамс» была автоматически исключена вследствие того простого факта, что другая книга её издателя уже получила награду в предыдущем январе. Её, однако, заверили, что критик «Морнинг Стар» рыдал как ребёнок на последней сотне страниц «Ариадны» и, вероятно, сделает её своей «Книгой двух недель», если только удастся убедить издателя, чтобы тот разместил в газете свою рекламу. Автор «Выжатого лимона» согласился, что, действительно, основным фактором является реклама: «Слышали ли они, как «Дейли Флэшлайт» пыталась принудить Хамфри Квинта разместить у них рекламу? И как после его отказа они мрачно сказали: «Ну, ведь вы понимаете, что произойдёт, мистер Квинт?» А затем ни одна книга Квинта не удостоилась во «Флэшлайте» даже рецензии? И как Квинт обнародовал этот факт в «Морнинг Стар» и, в конце концов, повысил чистую прибыль на 50%? Ну, по крайней мере на какую-то фантастическую цифру». Но автор «Лёгкого флирта примулы» сказала, что при выборе «Книги момента» главное — это родственные связи, и, конечно же, они помнят, что Хепплеуотер женат на сестре последней жены Уолтона Строберри. Автор «Весёлого денька» согласился с тем, что семейственность важна, но считал, что в данном случае решение было чисто политическим, потому что в «Фальшивой черепахе» сильна антифашистская направленность, а было известно, что всегда можно было завоевать симпатии Снипа Фортескью, если хорошенько лягнуть чернорубашечников.

— Но о чём вообще «Фальшивая черепаха?» — спросила Харриет.

По этому вопросу писатели высказались довольно неопределённо, но молодой человек, который писал фельетоны для журнала и поэтому мог себе позволить иметь широкие взгляды на романы, сказал, что прочитал его и нашёл довольно интересным, только немного затянутым. А именно, речь идёт о некоем инструкторе по плаванию на каком-то водном курорте, у которого от лицезрения огромного количества купающихся красоток вырабатывается такой неудачный антинудистский комплекс, что полностью подавляет его естественные эмоции. В результате он нанимается на китобойное судно и влюбляется с первого взгляда в эскимоску, потому что она представляет собой такое красивое нагромождение предметов одежды. Итак, он женится на ней и возвращается вместе с нею, поселяясь в пригороде, где она влюбляется в нудиста-вегетарианца. В результате муж слегка трогается умом, и у него возникает комплекс, связанный с гигантскими черепахами; он проводит всё своё время в Аквапарке, уставившись в бассейн с черепахами и наблюдая за плавными движениями этих монстров, многозначительно плавающих по кругу. Но, конечно, в книгу вошло и многое другое — это одна из тех книг, которые отражают взгляд автора на мир в целом. Я думаю, что правильное слово, которое характеризует эту книгу, — это «многозначительная».