На грани - Анна Александровна Кабатова

Тем самым утром, которое до сих пор прекрасно помню, я был готов уехать домой. Понятия не имею, кто и как нашёл Пита, но в тот день, когда солнца на горизонте ещё не было, а звёзды светили уже не столь ярко, чтобы их можно было увидеть на небе, в мою дверь постучался некто из служащих отеля. Высокий и крепкий молодой человек, стоявший передо мной, сказал:

– Мистер Рейд, вам письмо.

Ему, видимо, было не столь важно знать, кто получил послание, так как сразу после того он, развернувшись, ушёл. Мне всегда нелегко смириться, что мой сон или мой отдых прерывают по неважным причинам вроде этой. Я не смог удержаться от соблазна узнать, о чём идёт речь в письме, ведь здесь не было даже конверта, словно тот парень из персонала в спешке пытался занотировать своим немного кривым почерком каждое слово, услышанное из трубки телефона.

Как оказалось, причина, почему меня разбудили так рано, была довольно весомой, поэтому я сразу же поспешил сообщить о ней Питу. Он, как и я несколько минут назад, крепко спал в своей постели. После нескольких стуков в его дверь, если неплохо прислушаться, можно было услышать, насколько он был недоволен. После того, как мне пришлось всё это выслушать, дверь открылась и Пит стал передо мной на пороге его номера.

– А где же делись твои обычные выражения вроде «Доброе утро»? – в свою очередь последовал вопрос с моей стороны.

– Я посмотрел, насколько добрым было бы твоё утро, если бы тебя так разбудили.

– А ты думал, я по своей воле сам проснулся и ещё тебе спать мешаю? Они перепутали номера и отдали мне письмо, адресованное тебе.

– Письмо? Понятно, спасибо, – ответил он и, отобрав у меня то самое послание, выбросил его из окна своего номера.

– Даже не прочитаешь? – удивлённо спросил я.

– Зачем? Это наверняка очередное сообщение от кого-то из друзей либо же очередная попытка родственников наладить со мной отношения. Ничего особенного.

– Не сочти меня плохо воспитанным, но я не смог удержаться и прочёл твою записку. Поверь, это не то, о чём ты мне только что рассказал. На мой взгляд, это намного важнее.

– Важнее? Неужели планета в опасности и лишь я могу спасти мир?

– Это вовсе не смешно, а скорее даже, напротив. Твой отчим погиб.

– По-твоему это действительно важнее тех писем, которые мне приходилось получать до этого?

– Разве нет?

– Только не для меня. Встретимся, когда наступит настоящее утро.

После этого дверь его номера передо мной захлопнулась, а я остался сам в тишине коридора. Раз уж у меня были ещё несколько часов, чтобы выспаться, мне не хотелось упускать подобную возможность, и без того редко случавшуюся. Я вернулся к себе и лёг спать дальше, хотя уснуть мне так и не удалось. Наши с Питом номера находились рядом, а поскольку стены здесь были ненамного толще, чем где-либо, я мог слышать всё, что происходило.

Сначала ничего особенного не случилось, впрочем, это было только затишье перед бурей. Примерно через несколько минут из-за стены начали доноситься самые разные звуки, среди которых порой можно было различить, как он проклинал всё и всех, а затем – как ломалась почти вся мебель, попав под горячую руку моего друга. Конечного результата увидеть мне не посчастливилось, но, думаю, что почти всё в его номере было разбито.

Никто из нас никогда не воспринял бы такую новость спокойно, и не знаю, злился Пит или был глубоко расстроен, но тогда я понял, что не бывает людей без чувств или слишком чувствительных. Есть те, кто притворяется и скрывает свои эмоции и те, кто выставляет их напоказ. Мой друг был одним из тех, кто обманывает себя. Возможно, мои выводы ошибочны, но когда он в самых напряженных ситуациях оставался спокоен, то лишь потому, что сам верил в своё спокойствие, считая это единственно верным. Вот и сейчас он верил, что смерть отчима никак его не затрагивает, однако на самом деле ему удавалось обманывать и убеждать себя в том, что это действительно так, в то время как истинный Пит, тот, кого он всегда прятал от людей и чей голос всегда приглушал, скорбил об утрате близкого человека. Несмотря на то, что им никогда сблизиться не удавалось, ближе у моего товарища больше никого не было. Возможно, кто-то спросит насчёт меня или его брата, но мы знакомы лишь с глубоким, постигнувшим счастье, философом, которого Пит из себя строил, а вот мистер Бёрн действительно хотел спасти сломанного жизнью парня, пусть сделать это он собирался по-своему. Эх, Пит, что же этот мир сделал с тобой, и что же наделал ты?

Когда наступило то самое настоящее утро, о котором шла речь, мне было не до сна. Мысленно я возвращался к разговорам и дням, когда я ещё видел его отчима живым и здоровым. Кроме того, мне было любопытно сравнивать два абсолютно противоположных рассказа о временах детства провидца, которым я считал в период депрессии Пита. Не знаю, взял ли мой возраст своё, но теперь мне было тяжело увидеть в нём кого-то кроме обычного человека со сложным характером и отличающимся от привычного мировоззрением. Немало времени провёл я тогда в раздумьях, порой даже не могу уснуть по ночам, а всё размышлял и вспоминал былые времена. Уж этого мне точно никто не мог запретить.

Вскоре мы покинули дорогостоящие апартаменты и двинулись в неизвестном направлении прочь из наибольшего города Австралии. Сложно было сказать, ехали мы на север, юг, восток или запад, поскольку каждый новый поворот и солнце то и дело сбивали мой воображаемый компас. К тому же, почти всю дорогу Пит молчал, а на любой вопрос с моей стороны отвечал кратко и нехотя, словно обидевшийся ребёнок лет пяти. Вот только если ребёнка развеселить было вполне возможно, то как поступать с ним я не имел ни малейшего понятия. И всё же моё уважение к себе перестало бы существовать, если б я не спросил:

– Куда мы едем теперь?

– Перт.

– Это же на западе, а поскольку мы на востоке, то это две с половиной тысячи миль! – дало о себе знать моё внутреннее возмущение.

В ответ мне удалось услышать только тишину. С другой стороны, подобное уже случалось ранее, и ничего странного, в целом, не произошло. И если бы Питу в тот момент было хоть немного не наплевать на происходящее вокруг, вряд ли он осмелился отправиться в столь нелёгкий путь. Но пока