На грани - Анна Александровна Кабатова

должна существовать в дружбе. Глубоко внутри я был ещё и возмущён. Да как он посмел вмешиваться в мою личную жизнь, устраивать заговор за моей спиной и решать вместо меня моё будущее? Действуя в своих интересах, он противоречил тому, чему сам же учил меня. Разве не Пит постоянно твердил мне, что я должен поступать так, как считаю нужным и действовать, как гласит внутренний голос?

Несколько дней спустя, когда пилот Марти совершал очередной рейс на Новую Зеландию, я улетел вместе с ним. После того он познакомил меня с ещё одним местным пилотом, который ни слова не понимал по-английски, что было странно, но в тот же день он летел в американский город, находившийся по соседству с моим домом.

О какой-либо комфортабельности говорить было бесполезно, но это понятно: чего ещё можно было ожидать от самолёта, главное назначение которого – перевозка грузов? Спустя несколько часов путешествия по воздуху я оказался на родине, а спустя ещё какое-то время, пока мне удалось найти попутчика, я оказался дома. Вместо жены, ради которой мне пришлось проехать, проплыть и пролететь сотни, даже тысячи миль, я обнаружил письмо: «Мне следовало бы сказать тебе это лично, но, увы, я не знаю, где ты и когда вернёшься. Раз уж это письмо в твоих руках, значит, ты дома. Мне кажется, что между нами слишком много недоверия, ка для супругов. Думаю, ты уже знаешь о нашей тайне с твоим другом касательно той поездки в Австралию. С тех пор, как мы вместе, нам пришлось пройти через многое. Я знаю, что ты всегда хотел, как лучше, впрочем, позволь в этот раз решать мне. Сколько вы уже не общались с другом настолько близко? Тебе пора вернуться к прежнему порядку вещей, а мне пора вернуться домой к братьям и матери. Так будет лучше для каждого из нас».

Внезапно мне захотелось, чтобы все беды исчезли, и счастливой была хотя бы моя семейная жизнь. Если говорить откровенно, то в тот момент все эти интриги, проблемы и ссоры жутко надоели. У меня не было какого-либо желания идти к жене, извиняться и просить её вернуться, хотя это, несомненно, было бы самым верным поступком. Я просто лёг на кровать и, глядя в окно, размышлял о себе. Почему мне так свойственно причинять боль, отталкивать от себя тех, кто мне дорог? Начиная с времени, когда я впервые потерпел любовное фиаско, люди немало натерпелись от меня. Сначала это были родители, потом Пит, а теперь ещё и человек, которого я так сильно любил.

Сам того не замечая, я провалился в сон. Как и годы назад, мне вновь приснился ослепляющий белый свет и дедушка с крыльями ангела. Разговор он начал с фразы:

– Вот мы и встретились снова, Томми. Помнишь, что я тебе говорил? Тот твой шанс был последним. Теперь позволь мне отвести тебя в лучший мир. Просто следуй за мной.

Почти сразу же белая пустота сменилась на голубую бездну. Вот мы уже сидели на горячем песке и любовались океаном. Позади нас стоял большой дом, из которого выбежали несколько детей. Вслед за ними вышли взрослые – женщина и мужчина. Несомненно, это были мы с Холли.

– Что это? – ошеломлённо спросил я.

– Всё то, что ты сейчас увидишь – твои возможности. Это могло бы иметь место в действительности, но теперь тебе уже нечего исправлять.

За картиной моей семейной жизни последовали другие: наши счастливые путешествия всей семьей с Питом, мои радостные свидания с родителями, успех в работе.

– Теперь ты видишь, что потерял?

– Я искренне жалею, но разве это мне поможет? Раз уж ты снова со мной, а все мои шансы уже использованы, значит, мне осталась лишь одна дорога.

– То есть, ты добровольно отказываешься от своей жизни?

– Конечно же нет. Я хотел бы жить ещё очень долго, но ты сам сказал, что это невозможно.

– Насколько я помню, это точно не было сказано. Я лишь сказал, что твой шанс был последним, и что хочу отвести тебя в лучший мир. Возможно всё. Жаль, что ты всё ещё не понял этого.

На этом мой сон оборвался. Вместо ослепляющего света теперь я видел некоторые радостные сцены из своего прошлого. Вскоре и это закончилось. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим в неизвестном помещении. Всё было вычищено до блеска, а ко мне был подключён издающий неприятные звуки аппарат. Понятно, я в больнице. Но с чего бы вдруг?

Ко мне зашёл доктор, уж очень похожий на того, что был в Балтиморе. Всё верно, это он и был.

– Снова ты? – явно вспомнив меня, спросил доктор.

– То же самое могу сказать о вас.

– За эти годы меня перевели сюда. Это якобы единственное место, где я всё ещё могу работать. А ты, как я погляжу, прогрессируешь, причём не в лучшую сторону. Сначала ножевые раны, а теперь сердечный приступ.

– Сердечный приступ?

– Да, фельдшеры привезли тебя без сознания. Впрочем, лучше тебе услышать это от жены. Все эти несколько часов, пока ты находился здесь, она не смыкала глаз. Между тем, сейчас два часа ночи. Поэтому я пока уйду. Если что-то понадобится – медсестра всегда здесь. Встретимся утром.

После того, как мой знакомый доктор покинул палату, в неё вошла жена, с которой, что подтверждалось найденным мной письмом, мы находились в размолвке. Хотя она, кажется, не обращала в тот момент на всё, что произошло между нами в прошлом, внимания. Вместо того, чтобы что-либо упомянуть о ссоре, она села рядом со мной. Не знаю, запретил ли доктор ей меня волновать, или же ей сейчас было просто не до того, но Холли сказала:

– Привет. Как ты?

– Привет. Как видишь, со мной всё в порядке. Не понимаю, почему они привезли и удерживают меня здесь. А как обстоят твои дела?

– Если честно, то ужасно. Мы так и не попрощались, а последние наши слова и вовсе были произнесены во время ссоры. Поэтому после твоего отъезда я не находила себе места. А затем, подавшись эмоциям, написала тебе, скажем, прощальное письмо, и вернулась домой к семье.

– Почему же ты тогда находишься сейчас здесь, со мной?

– Вскоре я поняла, какую ошибку совершила, поэтому хотела вернуться раньше тебя, чтобы замести следы моего ухода. Но было слишком поздно. Ты опередил меня. Сначала, увидев тебя на кровати, я подумала, что ты спишь, но потом поняла, что это не так: твоя поза была слишком неестественной. Ты находился без сознания, поэтому мне