Квартира 302 - Георгий Старков

Генри снова оглянулся на экран, выискивая там что-то ещё, что уверило бы в том, что Айлин жива. Вместо этого за освещённым прямоугольником ему почудилась изломанная тень человека в плаще, заносящего свой скальпель. Заносящего над Айлин, которая лежала недвижно с закрытыми глазами в палате этого фальшивого госпиталя.

Едва не вышибив дверь с петель, Генри вырвался в коридор, где уснули вечным сном ещё две лампы. Тени стали гуще, резкий запах формальдегида жёг ноздри. Генри увидел лифт в десяти шагах и торопливо зашагал к нему. Второй этаж, четырнадцатая палата, повторял он про себя, страшась, что забудет нехитрый адрес. Второй этаж, номер четырнадцать…

Он нажал на кнопку вызова лифта. В шахте что-то зашумело, лязгая металлом. Через секунду звук захлебнулся, издав скрежет. Двери с соскобленной краской раздвинулись, обнажая чёрный прямоугольник шахты. Вместо кабины перед Генри были ржавые шестерёнки и валы, предпринимающие ленивые попытки закрутиться, но что-то их удерживало, и они неизменно возвращались в прежнее положение. Генри растерянно задрал голову. Лифт висел заколоченной коробкой двадцатью футами выше, не подавая признаков жизни. Генри нажал на кнопку ещё раз. Новый визг. Крупная шестерёнка завертелась, выдала сноп искр и разочарованно умолкла. Лифт не шелохнулся.

Чертыхнувшись, Генри отступил. К счастью, долго искать дверь на лестничную площадку не пришлось – она находилась рядом, на расстоянии вытянутой руки. Прежде чем Генри успел скрыться за ней, тишину холла нарушил скрип двери… той самой, где находился «хирург» со своей мёртвой пациенткой.

Кровь застыла замороженным желе. Не мигая, Генри смотрел, как неестественно высокая тень идёт к нему, волоча длинные ноги. Пока только тень, но ещё пара шагов, и она попадёт в зону света… Пока одно было ясно – это не человек в плаще. Слишком неуклюжая походка, и силуэт не тот. А вот…

– Дерьмо, – пролепетал Генри. Ругался он редко, но сейчас был один из подходящих случаев. Женщина огромного роста, с остатками изорванной одежды на теле, с зияющей окровавленной дырой на животе растянула губы в подобии приветственной ухмылки. Зелёный свет делал её эфемерной, чуть ли не мерцающей. Генри овладела уверенность, что стоит протереть глаза, и она исчезнет, как плохое видение. Что он и сделал. Мёртвая женщина продолжила путешествие к Таунсенду, не собираясь исчезать. Из раны на животе выглядывали серые сосиски кишков. Ухмылка стала шире, обнажая зубы до жёлтых корней. Волосы чёрной проволокой торчали за затылком.

– Стой, – прохрипел Генри не своим голосом, поднимая нож. Нож для резки бумаг – ну не смешно ли? Грозное оружие только подчёркивало его беспомощность перед лицом невозможного. Он сделал шаг назад, едва не свалившись в шахту лифта.

– Остановись!

Она не слышит, подумалось ему. Не слышит, потому что… мертва. Руки начали дрожать, лезвие ножа затанцевало перед глазами. Если он сейчас же не возьмёт себя в руки, то окажется лёгкой добычей для чудовища. Генри отступил ещё на шаг, выигрывая время. Дальше уже некуда. В остановившихся глазах мёртвой женщины проскочило торжество. Или это из-за игры света и тени?

Смрадный запах исходил из разлагающегося тела, вызывая тошноту. Генри замер, занеся нож для удара, готовый к защите. Женщина тоже остановилась – казалось, она испытала некоторое колебание. Когда Генри осознал это, на него напало внезапное звенящее спокойствие. В последний раз судорожно дёрнувшись, пальцы стали твёрдыми и холодными. Напряжение, превращающее тело в гитарную струну, осталось, но страх потупился, как гвоздь, размазанный о чугунную поверхность.

Ну давай. Иди сюда.

Женщина топталась на месте, скалясь тупой усмешкой. Бретелька лифчика отслоилась; Генри с отвращением увидел её левый сосок, серый и вмявшийся внутрь. Из раны на животе продолжала сочиться кровь.

И тут Генри сделал то, что меньше всего от себя ожидал. Он сделал шаг вперёд. Сердце ёкнуло в сумасшедшем прыжке, стены госпиталя вспыхнули белым огнём, и он подумал: сейчас она набросится, не стерпит подобной наглости. И был безмерно удивлён, когда мёртвая женщина осадила назад, мелко потрясывая головой, как голодная волчица.

Ещё шаг. Она отступала.

Боишься?

Дверь с изображением человека, бегущего вверх по лестнице, оказалась в двух шагах справа. Не сводя глаз с противницы, Генри сместился в сторону двери. Замелькала надежда, что встреча окончится ничем, и они разойдутся с миром вопреки желанию «хирурга», который минуту назад глумился над её телом. Но тут проклятый механизм лифта выдал очередной лязг, сопровождаемый искрой огня, и Генри невольно скосил глаза в сторону. Всего лишь на долю секунды, но… Краем глаза он заметил, как мёртвая женщина с удивительной проворностью скользнула вперёд. Взмах ножом опоздал: лезвие лишь рассекло кожу на её переносице, вызвав жалкие капли чёрной крови. А уж потом ледяные пальцы с острыми ногтями сомкнулись на горле Таунсенда, погрузив его в пучину боли, оторвали от пола, вознесли вверх. Он замахал руками, ничего не видя, в надежде нащупать её лицо. Напрасно – мир заволокла серая пелена, и осталось лишь его собственное горло, пышущее огнём. Генри бессвязно прохрипел, задергал ногами. Пальцы женщины вжались удавкой. Теряя сознание, Генри поднял руку с ножом и полоснул им около своего горла, зацепив что-то мягкое, легко расходящееся под лезвием. Хватка тотчас ослабла, потом исчезла вовсе. Генри понял, что падает вниз. Низвержение длилось недолго и окончилось болезненным ударом о пол. Ничего не видя и не чувствуя, Генри тем не менее вскочил на ноги, как ванька-встанька. Она была здесь, всё ещё живая неживой жизнью, всё ещё опасная и мечтающая вонзить ногти в его шею.

Женщина рассматривала свою кисть, где недосчиталась двух или трёх пальцев. Они бесформенными чёрными обрубками валялись на полу. Крови было мало, но в ходячем трупе чувствовалась растерянность. Не давая ей времени опомниться, Генри сделал выпад ножом, целясь в горло. Она попыталась подставить локоть, в какой-то мере ей удалось отвести удар, но вряд ли она рассчитывала на такой исход: лезвие скользнуло от удара наверх и снова вонзилось ей в переносицу, на сей раз сминая хрящ, проходя дальше. Мягкий хруст заставил Генри поморщиться, но он не стал вынимать нож… напротив – надавил сильнее, погружая его в то, что осталось от мозгов чудовища. Не выдержав давления, тонкое лезвие переломалось. Генри отскочил в сторону, тяжело дыша, готовый к новому противостоянию. Но это было уже лишнее: мёртвая женщина мгновение стояла на месте, покачиваясь вперёд-назад, словно не веря тому, что сотворил с ней этот человек, потом кулем повалилась на пол. Голова глухо стукнулась, как мешок с картофелинами. Руки дёрнулись в конвульсии и замерли.