Новаторы - Ю. Кулышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот вместе с наркомом стоит у паровоза… С ребятами из ПТУ… Приехал к ним в училище на встречу. Когда же это было? Года четыре назад, наверное…
Сколько раз по воскресеньям, когда не захлестывает текучка, когда никто не рвется на прием, он собирался пересмотреть эти фотографии, вспомнить молодость, поговорить с самим собой о жизни. Но стоило очутиться за рабочим столом, как долго накапливавшееся настроение враз испарялось. Обстановка здесь неподходящая, что ли? И дела всегда находились срочные.
Но, может, не будет сегодня больше звонков? Хорошо бы!
Ветер захлопнул балконную дверь, и одна из фотографий спланировала на пол. Отодвинул кресло, поднял ее, вгляделся в парня, высунувшегося по пояс из окна паровозной будки, и пришли воспоминания…
1 июня 1935 года… На трудном перегоне Славянск — Лозовая промчался тяжеловесный угольный эшелон. Поезд вел молодой машинист, установивший тогда небывалый рекорд скоростной доставки грузов. За этой поездкой последовали другие, во время которых, совершенствуя приемы и методы своей работы, он на своем паровозе развивал все большие и большие скорости.
Паровоз вошел в жизнь Кривоноса с самого раннего детства. В 1912 году, когда Петьке исполнилось два года, его отец Федор Парамонович вместе с семьей переехал из Феодосии в Славянск, стал работать столяром в железнодорожном депо.
Конечно же, каждый деповский мальчишка видел себя за паровозным реверсом, ну, в крайнем случае, в роли помощника машиниста. Поэтому и околачивались мальцы день-деньской у будки смазчиков, где после рейса останавливались машины. А когда удавалось проехаться, считали себя счастливейшими в мире. Мать, бывало, спросит: «Кем ты будешь, Петя?» И он не задумываясь отвечал: «Машинистом!»
А время было грозное, тяжелое. На Украине орудовали гайдамацкие банды. Они врывались в Славянск, жгли, грабили… До школы ли тут? Но учеба тянула: Петр понимал, что без знаний нет пути на паровоз.
Пришли мирные дни. Закончил он семь классов, подал заявление в школу фабзавуча, чтобы изучить паровозное дело, стать машинистом. Вывесили список принятых; его фамилии нет. Побежал в канцелярию, а там говорят:
— Заявлений много, а мест мало. У тебя отец столяр, он может обучить своему ремеслу…
Переживал тяжело. Конечно, столяр — профессия хоть куда. Но далеко ей до паровозной. Там — дерево, здесь — металл, нагретый от бега, густо пахнущий маслом и дымом. Дерево послушно, только приложи старанье, а машина с норовом, как целый табун лошадей. Чтоб обуздать машину, надо изучить множество всяких вещей, надо быть сильнее ее… А главное — есть у паровоза скорость!
Неудачу Петр переживал тяжело, целыми днями слонялся без дела, не находя себе места. Потом «взялся за ум», сел за учебники. И осенью 1926 года переступил порог школы фабзавуча.
Поставили парня сначала у деревянного — условного станка и дали пилить условную деталь. Это вырабатывало навык, развивало кисть руки, но было скучно. И очень он обрадовался, когда перевели на настоящий станок. Обрабатывал французские ключи, делал кронциркули, микрометрические винты. Получалось неплохо. И раньше других ребят назначили Петра на ремонт паровозов.
Определили в буксовую бригаду, поставили пришабривать подшипники. Потом уж дали другие поручения. Он жаждал этой работы, отдавался ей целиком: ведь, ремонтируя детали паровоза, узнаешь назначение каждой из них, их взаимодействие. Не пройдя этой стадии, не станешь машинистом.
После ФЗУ Петр поступил слесарем в паровозное депо. Однако желание управлять паровозом не покидало его ни на минуту. И вскоре Кривоноса назначают помощником машиниста маневрового паровоза.
«Как только узнал, что поеду помощником, я страшно обрадовался… Накануне дежурства побывал на паровозе, всего его ощупал, осмотрел…» — вспоминал он много лет спустя.
Через некоторое время Кривоноса переводят помощником машиниста уже на поездной паровоз. В том же 1929 году в его жизни произошло еще одно радостное событие — Петр вступает в ряды Коммунистической партии.
Ему не терпелось детально изучить паровоз, его технические возможности, разобраться в тонкостях управления локомотивом. Не раз за полночь засиживался за чтением брошюр и технических журналов. Многому научился Петр и у своего наставника, опытного машиниста Макара Васильевича Рубана.
Этот человек был романтиком, его, как и Петра, увлекали высокие скорости. И в то же время старый машинист боялся переступить установленные пределы, хотя не раз с болью в сердце говорил своему помощнику о несуразности некоторых инструкций.
Комсомольская организация направляет молодого железнодорожника в Днепропетровский институт инженеров транспорта. Экзамены он сдал успешно. Однако учиться там пришлось недолго: в мае 1932 года комсомол — шеф авиации — мобилизовал группу студентов в Луганскую летную школу. Шаг за шагом, с большой настойчивостью Петр овладевает сложным искусством управления самолетом. Но вдруг в разгар полетов он почувствовал себя плохо. Приговор врачебной комиссии неумолим: для службы в авиации не годен.
И снова родные места. Улица вьется в садах, пахнущих вишнями и медом. Возле деповской конторы встретил Макара Васильевича Рубана. Обрадовался он Петру. А когда узнал, что тот вернулся насовсем, то снова позвал к себе помощником.
В пути у помощника машиниста главное дело — хорошо топить. Кочегар только подает уголь с тендера в лоток, а сам в топку не бросает. Уметь топить — первое делю для помощника.
Макар Васильевич объяснял:
— Стой твердо, упрись ногой и работай руками. Бросай уголь враструску — так, чтобы вся лопата ушла в топку.
Петр старался изо всех сил. До седьмого пота. До темени в глазах, которую не прошибало даже разъяренное пламя. Казалось, все получается так, как наказывал Рубал. А старик свое:
— Как лопату-то держишь? Прямее, прямее! Уголь должен ложиться в топке веером, тонким и ровным слоем… Вот теперь лучше. Теперь огонь будет ровный и белый, а уголь сгорит без остатка. Ну валян, хорошее парообразование пошло!..
Учил Рубан помощника и другим премудростям профессии, а переступить запрет не решался. «Тише едешь — дальше будешь» — эта поговорка на железнодорожном транспорте тогда была еще чем-то вроде закона. Выехал поезд из депо, и замелькали неторопливо по сторонам перелески, рощицы, поплыли поля. Красота! Спокойствие! Скорость-то не выше 23 километров. Как на прогулке. А быстрее — боже упаси! Тут же оштрафуют за «превышение установленных соответствующими нормами технических скоростей». Товарные поезда ездили на малом клапане — он открывает путь пару из котла в цилиндры. Рядом же бездействовал большой клапан.
Кто установил правило: большой клапан не открывать, пользоваться только малым, — неизвестно, но придерживались его строго. Существовала даже «теоретическое» обоснование: машинист грузового поезда
