Крест и клинок - Тим Северин

На борту «Герасима» первый помощник Пьекур тоже был встревожен — но по другой причине. Наутро после Праздника галер шевалье вызвал к себе Пьекура и младших комитов, чтобы сообщить им, что галера выходит в море через неделю. Во время праздничной трапезы комиссар Батист сообщил шевалье, что галера должна проследовать к берберийскому побережью, а там опробовать самое новое артиллерийское орудие из арсенала. Приказ пришел от самого министра Кольбера и требует исполнения со всевозможной быстротой. Подробности, касающиеся орудия, хранились в тайне, и только увидев чудовищное устройство, плывущее к галере на понтоне, Пьекур испугался последствий. Орудие выглядело гротеском: короткая черная пушка, которая напомнила колоссальный чан для пива, стоящий на деревянных санях. Он понятия не имел, сколько весит это чудовище, но потребовался тройной блок, чтобы поднять орудие на галеру. Когда чудовище опустили на место, Пьекур ясно почувствовал, что галера накренилась на нос. Он приказал убрать остальные корабельные орудия и передвинуть балласт к корме. Он также приказал, чтобы главный якорь галеры, обычно лежащий на носу, поместили под кормовую палубу. Однако и после этого «Герасим» все равно выглядел неуклюжим, а приземистая черная масса на фордеке напоминала отвратительную бородавку.

Но худшее было впереди. Утром «Герасим», собираясь покинуть марсельскую гавань, подошел к дальнему концу внешнего причала, чтобы перегрузить с арсенальной пороховой баржи опытный боеприпас для этой пушки — сотню полых литых железных шаров, наполненных взрывчатым веществом, и еще пятьдесят бочонков высококачественного пороха для зарядов самой пушки. Порох сложили в пороховой погреб галеры, но бомбы — так назвал пушкарь, сопровождавший груз, эти тяжелые круглые снаряды — требовалось хранить отдельно. Некоторые уже были наготове, снабжены запалом и обмазаны липким дегтем. Очевидно, предполагалось, что их следует обсыпать порохом непосредственно перед тем, как они будут вложены в ствол. По идее, пушка должна послать бомбу высоко в воздух, при этом дегтярно-пороховая обмазка воспламенялась, и когда бомба вспыхнет в небе, загорится и ее запал. Попав в цель, снаряд сметает все на своем пути и пробивает любую преграду, а затем взрывается, круша все вокруг. И лучше не думать о том, что случится, если запал загорится слишком рано и бомба разорвется прежде времени в самой пушке. «Герасим» как раз и должен был испытать надежность этого оружия.

— Как думаешь, пушка с этими бомбами будет стрелять? — спросил Гектор Дана.

Они сидели, жарясь на солнце, прикованные к гребной скамье, и ждали приказа, а галера дрейфовала по не тронутой ветром глади.

— Не знаю, — ответил мискито. — Я слышал о ней в оружейной арсенала, но никогда сам не видел. Она стояла в пушечной.

— Но ведь мортирщик узнал тебя, когда поднялся на борт.

— Он пару раз приходил к оружейникам, когда я работал с ними, и спрашивал, не может ли кто придумать, как лучше сделать один из этих новых запалов. Там, в оболочке бомбы, стоит такой стержень, ударник. Когда бомба попадает в цель, ударник должен выбить искры из кремня и зажечь порох внутри бомбы, как в мушкете. А о кораблях, насколько я могу судить, он мало что знает. Он изобретает свое.

— Неужели не могли найти какого-нибудь более морского человека? Он маялся от морской болезни всю дорогу от Марселя досюда.

Сам Гектор то и дело оглядывался через плечо, чтобы посмотреть на африканский берег.

— Наверное, галера — самое подходящее место для его мортиры — так он называет это огнестрельное орудие, — потому что штука эта слишком тяжелая и неуклюжая, чтобы перемещать ее по суше, — продолжал Дан. — А вот на корабле можно отвезти пушку туда, где она понадобится, и с галеры легко нацелить ее очень точно, подвигая корабль так, чтобы совместить дальность полета и нужный угол, и тогда она бросит свои бомбы точно в цель…

Его объяснения были прерваны голосом Пьекура.

— Эй ты там! Поднимись на рамбаду. Бомбардир требует тебя. — Первый помощник стоял на помосте, указывая на Дана. — Закрепи свое весло и бери с собой своих товарищей. — Он нагнулся, чтобы отпереть замок на цепи и освободить их, но когда Карп и вог аван Иргун тоже приподнялись, Пьекур угрожающе поднял кнут. — Оставайтесь на месте! — приказал он.

Дан, Гектор и Бурдон поднялись на фордек. Пушкарь возился с мортирой. Она стояла на массивных полозьях, прикрепленных к палубе гвоздями и цепями. Рядом на большом подносе лежали бомбы, моток запального шнура и несколько запалов, которые нужно было испытать. На безопасном расстоянии, принайтованные к поручням, стояли бочонки с порохом.

— Первое дело — проверить бомбы и их заряды, — сказал мортирщик, тщедушный пугливый человечек с обкусанными ногтями. Похоже, он сам собирался стрелять. — Кто-нибудь из вас что-нибудь знает о пушечном порохе?

Бурдон язвительно ухмыльнулся.

— Только как делаются вот такие метки, — проговорил он, указав на буквы, выжженные на его щеке. — Вечное клеймо. Втирают порох сразу же после каленого железа.

— Я работал в каменоломне, — вмешался в разговор Гектор. — Я научу.

— Хорошо. Порох нужно всегда хранить отдельно. Даже пустые бочки могут содержать мелкие частицы, которые способны взорваться, — предупредил бомбардир, а потом повернулся к Дану. — А ты мне нужен, чтобы убедиться в правильности заряда мортиры и в том, что запал вставлен в бомбу как нужно и находится в рабочем состоянии. Все необходимые инструменты лежат вон там, в холщовом мешке.

Пока Дан готовил мортиру, Гектор и Бурдон проверяли бомбы. Они вынимали из каждой бомбы деревянную затычку, смешивали и через воронку досыпали порох, проверяли, ровно ли лежит порох в полом шаре, и вставляли затычку на место. Это напомнило Гектору о той поре, когда он засыпал заряды пороха в скважины, там, в алжирской каменоломне. Как велел бомбардир, они ради безопасности вернули пустые бочки на место у борта. Матросы и команда галерных пушкарей, обычно располагавшиеся на рамбаде, потихоньку улизнули. Даже Пьекур стоял достаточно далеко, чтобы не слишком рисковать в случае неудачи.

— Я готов сделать пристрельный выстрел! — крикнул мортирщик. — Пожалуйста, поставьте корабль на линию огня. Нос должен смотреть прямо на цель.

Пьекур прищурился, глядя на город, потом отдал несколько сигналов свистком. Гребцы погрузили лопасти в воду, правый борт загребал, левый табанил. Галера медленно поворачивалась. Резкий свисток — и гребцы стали одерживать галеру, чтобы стояла на месте. Глянув назад, Гектор увидел, что комиты собрались на полуюте. Стояли они слишком далеко, чтобы разглядеть лица, но ему было интересно, который же из них капитан, прославленный шевалье, слывущий неумолимым врагом мусульман. Даже когда Шабрийан устроил пиршество во время Праздника галер, галерникам было запрещено смотреть прямо на шевалье и его гостей. Это, предупредили гребцов, будет расценено как оскорбление и отмечено кнутом.