Крест и клинок - Тим Северин

Они еще ни разу не видели своего капитана. В его отсутствие галерой правил Пьекур, доводя до совершенства весельную работу на «Герасиме» с такой чуткостью, что это напомнило Гектору арфиста — однажды ему довелось видеть, как музыкант настраивает свой инструмент. Пьекур и начальник гребцов перемещали гребцов с одной скамьи на другую, согласно их весу и силе, до тех пор пока не добились наилучшего результата. Гектор, Дан и Бурдон неизменно оставались на своей третьей скамье, а могучий оджак Иргун оставался их вог аван, однако самый подходящий для них квинтероль, пятый гребец, сидящий у самого борта, нашелся не сразу. Однажды Пьекур посадил на это место человека с отрезанными носом и ушами. Когда Гектор тихо спросил у новенького, как его зовут, вместо ответа последовало только сопение из дырок-ноздрей. Гектор повторил свой вопрос, и тогда несчастный обратил к нему свое изуродованное лицо и открыл рот. Языка не было, язык был вырван. Даже Бурдон, закоренелый вор, был потрясен.

Немой подался вперед, ногтем медленно нацарапал какие-то знаки на рукояти весла и вновь откинулся назад.

Гектор вгляделся в знаки. Поначалу они показались ему лишенными всякого смысла. Но потом к нему вернулись воспоминания об уроках, полученных у монахов в Ирландии. Братья научили его азам греческого, а буквы, нацарапанные немым, были греческими. Они означали «Карп».

— Твое имя Карп?

Немой кивнул. Потом сжал голову в ладонях и посмотрел прямо на Гектора.

— Ты можешь слышать, но не можешь говорить?

Снова кивок, и Карп начертал восьмиконечный греческий крест.

— Ты христианин? Тогда почему ты здесь?

Карп пытался объяснить, но Гектору удалось понять и сложить вместе только обрывки его рассказа. Родина Карпа где-то на востоке и находится под властью турок, но как он стал рабом на «Герасиме», было неясно. Не смог Гектор понять и причины увечий Карпа. Оставалось только предполагать, что его покарали за попытку побега, или, может быть, он был закоренелым преступником, вроде того вора-сицилийца в алжирском баньо.

В сумерках, когда раздался свисток комита, и Гектор, встав на колени, положил голову на гребную скамью, он, засыпая, слышал, как Карп вдыхает и выдыхает воздух своими дырами на лице.

Шевалье Адриен Шабрийан вернулся на свой корабль к Празднику галер. Пьекур готовился к этому важному дню, по своему обыкновению, дотошно и тщательно. Большой синий с белым полог был снят и убран, а галерники мыли и драили палубу до тех пор, пока та не заблестела. Портовые маляры и позолотчики поновляли резные украшения галеры. Парусные мастера сшили и приладили новые пологи и парусиновые навесы для полуюта, потратив на них не один отрез бархата и парчи и украсив все золотой бахромой. Мачта, реи и все снасти «Герасима» были увешаны разноцветными флагами и значками, на некоторых красовались королевские лилии Франции, но гораздо чаще встречался на них крест святого Стефана. Алебардная стража была в своей лучшей форме.

Ровно в полдень шевалье поднялся на борт, и с ним гости — несколько высокородных господ и богатых купцов с женами, все ради такого случая разодеты в пух и прах. Они не спешили, с восторгом рассматривая замечательную картину: весь флот, галера за галерой, стоял строем на якоре, флаги и вымпелы трепетали на легком ветерке, весело выкрашенные весла, закрепленные под углом вверх, походили на крылья птиц. Затем гости приступили к великолепной трапезе, усевшись за столы, поставленные на полуюте и накрытые белыми скатертями. Все это время на борту не было ни слышно, ни видно ни единого гребца. Гребные скамьи «Святого Герасима», обитые кожей, начищенной до блеска, пустовали, пока гости шевалье наслаждались трапезой из семи перемен. Только когда они занялись десертом, запивая его сладким савойским вином, Пьекур, стоявший позади, шагнул вперед, и его свисток выдал единственный долгий заливистый звук.

Гектор, Дан и двести других галерников провели последние четыре часа на корточках, прячась за скамьями. Пьекур обещал всыпать тридцать горячих всякому, кто испортит сюрприз, который он приготовил для гостей капитана. Услышав сигнал, гребцы, набрав побольше воздуха, все разом выкрикнули:

— Хо!

Одновременно они вскинули вверх правые руки с растопыренными пальцами. Гости шевалье, вздрогнув от этого звука, который, казалось, донесся из чрева судна, увидели лес рук, появившийся над скамьями.

— Хо! — повторили невидимые гребцы и подняли левые руки, и количество рук вдруг удвоилось.

— Хо! Хо!

Теперь они поднимали поочередно то одну руку, то другую.

— Хо! — на этот раз галерники легли на палубу и замахали правыми ногами над скамьями, потом левыми.

Гости взирали в изумлении. А гребцы сели и все разом вытянули головы над скамьями. На каждой голове была красная тюремная шапка, выданная арсеналом, так что казалось, будто некое поле вдруг процвело россыпью красных цветов. И так далее. Более двух сотен гребцов давали представление, которое Пьекур репетировал с ними много дней подряд — они вставали, садились, снимая с себя рубашки, раскрывали рты, кашляя в унисон, кланялись зрителям, сняв шапки, снова надевая их, и наконец все, обнажив торсы, застыли, глядя на зрителей. После чего, гремя цепями, устроили шамад — барабанный бой, означающий сдачу осажденной крепости, пока Пьекур не издал последний резкий свист и все галерники резко остановились, опустили руки по швам и застыли безмолвные, по стойке «смирно», глядя прямо перед собой.

Высокие гости разразились бурными аплодисментами.

Глава 15

«Святой Герасим» дрейфовал в индигово-синем море в миле от берега, где сразу за тесным скоплением зданий маленького мавританского городка поднимались первые отроги Берберийских гор и река выбегала из горной расщелины, а на взморье перед городком стояло на якоре с дюжину фелук и других суденышек, на которых не видно было ни души. На берегу тоже было пусто, если не считать гребных лодок, брошенных моряками, бежавшими со своих кораблей, едва «Герасим» показался на горизонте. Появление галеры застигло их врасплох. Когда-то стены вполне способны были защитить городок от всего, кроме продолжительной осады, а сам городок не стоил тех усилий, которые враг должен был бы затратить на его взятие. Поэтому внимание первоклассного боевого корабля возбудило у горожан некоторое недоумение, но сильно они не тревожились. Они смотрели, как пришелец спокойно стоит вблизи города, и весла время от времени шевелятся, удерживая его на месте. Более наблюдательные горожане, однако, заметили и нечто необычное в этом незваном госте. Галера стояла неровно, имея большой крен на нос.