Врачу, исцелись сам! - Владимир Митрофанов

В час позвонили из ординаторской, позвали пить чай, поскольку кому-то из врачей презентовали хороший большой торт. Тут же за чаем началась традиционная дискуссия:

– Говорят, что англичане пьют много воды и считают, что если пить литра три в день, то это продлевает жизнь, Китайцы же, которые всегда жили без капельниц, считают, что вода это яд, и наоборот, если болеешь, много пить вовсе не нужно. Китайцы вообще полагают, что внутреннее всегда связано с внешним, например: если ты имеешь запоры, то есть даже дерьма тебе как бы жалко отдать – то ты и по жизни есть жмот, а если у тебя склонность к поносам – то по жизни тебе вообще нельзя доверять деньги – профукаешь.

Вошел Жизляй, сказал Борискову:

– Тут господа Сомовы заезжали сдавать контрольные анализы.

Передавали тебе привет.

Господа Сомовы – это была классическая богатая "семейка придурков", которая постоянно влипала в разные истории. Они, наверно, раза три-четыре в год попадали всей семьей в больницу.

Зимой они поехали в Египет. И там какой-то гид возьми и скажи им, что если полизать некий черный обелиск, то у них будет много-много денег. Они, хотя у них денег и так было много, все по очереди полизали и вскоре чуть ли не спецрейсом были доставлены в Питер с жутчайшим кровавым поносом. Схожая история повторилась на следующие каникулы, где они всей семьей пили кровь какой-то змеи, которую при них же и зарезали, а вытекшую кровь разлили по стаканчикам. Лежали они в больнице Боткина, а тут они приезжали сдать какие-то анализы.

Снова куда-то собирались, что ли? Тут Попов влез с комментарием. В прошлом году с ним случилось необычное происшествие: его, когда он потянулся на болоте за клюквой, в руку укусила гадюка. Некоторое время он чувствовал себя очень плохо, болел, но потом, когда действие яда закончилось, и осталось только неприятная повышенная чувствительность кожи укушенной руки, он стал ощущать себя очень хорошо – буквально летал. И это хорошее самочувствие продолжалось у него почти год. Возможно, змеиную кровь восточные люди пьют вовсе и не зря. Да и змеиный яд, как известно, применяют в медицине довольно часто и уже столетиями.

Кстати, еще была одна подобная семейка. Чтобы прожить как можно дольше, они захотели питаться экологически чистой пищей и чуть ли не каждый день посылали машину к некоему частному продавцу в Вышний

Волочок, у которого закупали молочные продукты и мясо. Однако однажды с мясом им не повезло, и они всей семьей заболели бруцеллезом. Борискову до этого случая попадался только один больной бруцеллезом, но тот был офицер-пограничник, служивший в Средней

Азии. Судя по всему, он заразился, съев сырую печень горного козла.

Оказывается, он был большой любитель охоты, особенно с автоматом с вертолета и в горах. Особым шиком было поперчить, посолить сырую еще теплую печень горного козла и там же на месте и съесть. Это его, нверное, и подвело. Инфекция поразила его позвоночник, суставы, и он через некоторое время полностью обездвижел. Когда Борисков с ним общался, жена пограничника его уже бросила. Она не могла видеть своего мужа когда-то большого сильного мужчину беспомощным инвалидом. И вообще брезговала больницей. Она была еще молодая и необыкновенно красивая женщина. Наверняка к ней приставали на улице.

И хотя она его и любила, но все же ушла. Он сам ей предложил, потому что его самого мучила собственная беспомощность и сказал ей: "Уходи!

Ты свободна". В глубине души он, конечно, наделся, что она останется, но она ушла. Борискову было его искренне жаль – это был реально красивый и мужественный человек, которому просто не повезло.

Она вполне могла подождать, пока он умрет.

Румяный клинорд Никулин вдруг ни с того ни с сего сказал, оторвавшись от газеты:

– Пишут, что во Вселенной есть такая галактика, откуда свет идет тринадцать миллиардов лет. Это непредставимо!

– Знаешь, сказать можно всякое, но ведь это не проверишь! – ответил на это Жизляй, отрезая себе огромный кусок торта.

К чаю в ординаторскую обычно кто-нибудь заходил и с других отделений. На этот раз забрел бородатый Дмитрий Иванович Дубинин, заведующий радиоизотопной лабораторией, большой сторонник мистики – различных программированных кодов воды и всякой другой дребедени. Он был из тех ученых, которые вроде как бы и верят в Бога, но в то же самое время пытаются объяснить все библейские чудеса с научной точки зрения. Например, что-де, когда Христос ходил по воде, то это будто бы потому, что на море Галилейском вследствие редчайшей аномалии на одну ночь образовался лед, выдерживающий вес человека. Он также верил, что молитва имеет какой-то внутренний звуковой резонанс, от которого умирают микробы; и что эпидемии прекращались от колокольного звона из-за того, что также резонансом разрушались бактерии и вирусы. Наверняка, все это была полная чушь. Тут была попытка сделать из Бога реальное существо типа инопланетянина, которое где-то прячется и морочит всем людям голову, делая фокусы.

Впрочем, таково было свойство Дубининского ума. Его ум был так сделан и во всем искал причину. Он даже постился, когда это было положено, также подведя под это некую теоретическую базу (очистка организма), молился перед иконой (искал резонанс с самим собой). Еще он любил поговорить об иммунной защите, но сам прививок не делал, постоянно ходил в соплях и страшно боялся сквозняков. Пить чай с тортом он тоже наотрез отказался:

– Когда я ем такой торт, то прямо чувствую, как у меня в сердечном сосуде образуется атеросклеротическая бляшка!

– Тут жира-то нет – он весь синтетический! – сказал ему на это

Жизляй. – У меня одна больная делает такие же вот торты, так говорит, что только полдня и выдерживает, а потом у нее от пищевых добавок безумно чешутся глаза, забивается нос и опухает лицо.

Борисков все это время опять думал, не допустил ли он каких-то серьезных ошибок с Карповым. Вроде бы, в этом случае нет, хотя, конечно, Борисков в жизни делал очень много ошибок. Плохие и неправильные слова говорил и поступки дурацкие делал. За многие из них и сейчас переживал. Что касается собственной врачебной квалификации, вопрос этот был для него болезненный. В прошлом году он и еще ряд товарищей проходили цикл усовершенствования, который все врачи обязаны проходить раз в пять лет, и затем сдавали экзамен и тестирование. Борисков тоже тогда прошел компьютерное тестирование без подготовки и полностью его провалил. Почти что на каждый второй вопрос компьютер сигнализировал: "Ошибка! Ответ неверный". Борискову тогда стало страшно, и он последующие две недели посвятил интенсивным занятиям и уже следующий тест сдал без проблем. Надо сказать, что вопросник состоял из двух толстых томов вопросов. Он и первого тома не просмотрел и половины, как уже устал, и забыл все то, что уже просмотрел вначале. Запомнить все это было просто нереально и невозможно. Он был в ужасе, весь его личный опыт тут был почти неприменим, поскольку вопросы были вообще по всем разделам медицины, и по каждому разделу придумывались ведущими специалистами по этим вопросам.

Борисков переживал, а Жизляй по этому поводу говорил:

– Ну и что? Я вот лишен иллюзий на этот счет. Я же не великий врач, как Боткин. В отличие от него я очень часто испытываю затруднение в диагностике, всю жизнь постоянно копаюсь в справочниках, слава Богу, сейчас ношу с собой карманный компьютер, где у меня записаны все основные схемы и препараты с дозами, чтобы хоть как-то соответствовать. А вообще – надо было учиться на кардиохирурга. Кардиохирурги – вот это элита, вот это работа! Пришил шунт, кровь пошла в обход забитой бляшками артерии и человек жив – почти что чудо! Или вставил стент, спас человека, получил хорошие бабки. Красота!

Кстати, доктор Попов тоже категорически отказался от торта, заявив, что он теперь сладкого вовсе не ест из-за лишнего веса. Он вообще чуть ли не каждый месяц объявлял:

– Начинаю новую жизнь!

А ведь нет ничего труднее, чем начинать новую жизнь. Борисков однажды нашел давнюю запись в своем дневнике, где кривыми буквами было написано: "Никогда не употреблять крепких алкогольных напитков!" И что же? Он еще раз десять готов был повторить эти самые золотые слова, но снова и снова нарушал это правило.

В два часа заскочил в отдел кадров. Там почему-то сидел хирург

Саша Коростылев, курносый, тридцати лет от роду. Он собирался в ближайшее время жениться и обсуждал с опытными женщинами бухгалтерии детали этой церемонии.

– Даже если бы ты специально придумывал, ты не смог бы найти более интересной и увлекательной для женщин темы! – сказал ему

Борисков, поздоровавшись с ним за руку. Женщины действительно с энтузиазмом давали Саше советы, вспоминая свои собственные свадьбы.

Одна даже свадебный альбом откуда-то извлекла. Борисков заметил, что женщины хоть через тридцать лет прекрасно помнят мельчайшие детали своей свадьбы и с удовольствием о них рассказывают.