Странники - Олег Красин

Эти размышления в одночасье промелькнули у Шумилова в голове.

— Пожалуй, придется вызывать ребят из РОСНа — сказал он и посмотрел на часы — как думаешь, за сколько они сюда доберутся?

— Еще не вечер — успеют! — пробормотал Царьков, — вот только…

— Что только?

— Только что мы им скажем? Какого хрена мы здесь делаем? Проезжали мимо и хотели закусить шашлычком? А тут глядь — кому-то харакири делают, ну мы и позвонили.

— Я все беру на себя — твердо и в тоже время несколько раздраженно ответил Шумилов, которому начала надоедать занудливость коллеги — как говорит молодежь: «не грузись!»

— Вам легко! Вы повернетесь и уедете в Москву, а тут начнутся разборки. Причем конкретно со мной.

— Ох, и боязливый же ты, как я посмотрю!

Между тем, после небольшой паузы, во время которой из динамика раздавался неясный шум, резко и четко прозвучал голос Шамиля:

— Чё делаешь здесь, журналист? Следишь за мной?

Ответ был слабым, едва различимым. Видимо, Мишина перепугали до смерти, и он еле шевелил языком.

— Послушайте, мы свой сюжет снимаем, я клянусь, он не о вас.

— А о чем?

— Мы… хотели показать рабочий день депутата. Брали у него интервью, у нас в плане было снять его в семье, ну и вообще…

— Ты знал об этом? — Шамиль, очевидно, спросил Гнедыха.

— Да, я им давал интервью, но… — депутат заколебался и замолчал и Шумилов понял мотивы его неуверенности: если он скажет, что разрешил Мишину снимать его в любой обстановке, то получиться, что сам навел на чеченцев и отвечать придется лично ему. А если Гнедых откреститься от журналиста, то может подписать тому смертный приговор, а греха на душу брать не хотелось.

— Чего замолчал? За базар отвечать надо!

— Я им разрешил съемку, но Шамиль, не думал, что они поедут за мной сюда.

— Ты идиот, козел! — закричал Шамиль, — как можно с тобой иметь дело?

— Ну что, вызываем? — тихим голосом спросил Царьков, который отвлек Шумилова от прослушивания — могут ведь и завалить любимца девушек.

— Погоди, еще чуть-чуть — попросил Шумилов, — сейчас может все решиться. Если что, будем стрелять по окнам, отвлечем бандитов, а там: или Мишин сбежит, или менты на шум подкатят.

— План хоть куда! — скептически отозвался Царьков.

— Что испугался журналист? — раздался между тем голос Шамиля, который приобрел вдруг некоторую глумливую окраску — в штаны навалил? Не бойся, мы тебя не тронем, мы прессу уважаем. Это я так, пошутил. Снимай свой фильм, сколько вздумается, но одно условие — не в моем кафе. Ты понял?

— Да, я все понял.

— А кстати, ну-ка покажи нам, что ты там наснимал?

Раздалось шуршание, это Мишин доставал видеокассету из камеры.

— Видишь, вроде ситуация разрядилась — пользуясь неожиданной паузой, сказал Шумилов, — может и обойдемся.

Раздалось несколько щелчков, послышались смазанные звуки, отдаленные голоса, видимо с кассеты Мишина.

— Включи ускоренный просмотр — сказал кому-то Шамиль, — а то будем здесь до утра сидеть, как бараны.

Довольно быстро они просмотрела отснятый материал, но ничего не нашли.

— Забирай свое барахло и двигай отсюда, журналист! — сказал с угрозой Шамиль.

Буквально сразу Царьков и Шумилов увидели, как дверь кафе распахнулась и оттуда словно ошпаренные, выскочили телевизионщики.

— Повезло бедолагам! — констатировал Царьков — могли костей не собрать.

— Не они, а мы. Их кости собирать пришлось бы нам.

Тем временем, Мишин и его оператор быстро пошли по улице к стоящей неподалеку машине. Мишин выглядел каким-то взъерошенным, возбужденным. Его ярко красная куртка была расстегнута и полы её отгибались встречным ветром. Размахивая руками, он что-то говорил своему оператору и поминутно оглядывался при этом, видимо проверяя — нет ли преследователей.

— Я тебе еще одну принес — вдруг раздался голос Гнедыха, причем так явственно, словно он стоял рядом с машиной Царькова и Шумилова — ту, которую ты просил.

— Давай, давай! Здесь именно та съемка?

— Да.

— Копий не делал? — спросил низким голосом чеченец — надеюсь, у тебя хватило ума не лезть в эти дела?

— Конечно, Шамиль, я что больной что ли? Полупанов хотел сделать, его жена мне говорила.

— Так он сделал? — подозрительно поинтересовался Ахмадов, — надо будет навестить его жену, поговорить с ней.

— Нет, Шамиль, не делай этого — просительно проговорил Гнедых — Полупанов ничего не успел — я бы знал.

— Смотри, депутат, поверю тебе на этот раз! Останешься ужинать со мной?

— Извини, надо еще в несколько мест успеть. В другой раз…

— Ну, раз так.

Раздалось шуршание, смазанные звуки шагов — видимо Гнедых вышел. Потом снова заговорил Шамиль, но уже на чеченском языке.

— У вас в конторе есть переводчики? — спросил Шумилов, слушая с досадой непонятный разговор горцев.

— С этим проблемы — задумчиво произнес Царьков, — вот только если кто-то из агентуры? Но я таких не помню. Придется вернуться и на месте порешать.

В это время Шамиль закончил свой разговор с невидимыми собеседниками и чеченцы куда-то засобирались.

— Поехали отсюда — сказал Шумилов — надо срочно перевести разговор Ахмадова. От этого может многое зависеть.

В Управлении, как и предупреждал Царьков, переводчиков не оказалось. В агентурном аппарате было несколько чеченцев, однако им до конца не доверяли — было слишком опасно.

Но Шумилову повезло. В налоговой полиции работал их бывший коллега, служивший в свое время в УКГБ по Чечено-Ингушской АССР. Царьков при Шумилове позвонил в Управление налоговой полиции и попросил Тимирязева. Разговор был недолгим и, оказалось, что Тимирязев знает чеченский, сможет им помочь.

— Попроси его прийти поскорее — нетерпеливо попросил Шумилов.

Царьков обо всем оговорился и, чтобы скоротать время, поставил электрочайник.

Они начали чаевничать, ожидая налогового полицая. Царьков принялся рассказывать всякие истории о том, как боролись с бандитами в лихие девяностые, упомянул о ребятах из отдела, поехавших в Чечню на контртеррористическую операцию. Они обсудили обстановку в Чечне, первые потери. Время тянулось медленно, неспешно. Во всяком случае, так казалось Шумилову. Наконец, позвонил дежурный и сообщил, что к начальнику отдела ЗКС и БТ пришел посетитель.

В приемной Шумилова и Царькова ожидал крупный рослый мужчина. Голова его была полностью седой, хотя он был еще не старым. Выглядел гость солидно — аккуратный костюм с галстуком, на руке дорогие часы.

— Тимирязев, Андрей Михайлович — представился мужчина.

После процедуры знакомства Шумилов перешел сразу к делу.

— У нас есть запись разговора на чеченском, надо перевести, да переводчиков нет. Сможете помочь? — спросил он напрямую.

— Пожалуй, попробую, но…кое-что могло забыться, так что дословной точности не гарантирую — Тимирязев развел руками, как бы заранее извиняясь.

Положив небольшой магнитофон на стол, Царьков щелкнул кнопкой прослушивания. В комнате раздался низкий неприятный голос Шамиля. Тимирязев слушал сосредоточенно, попросил после окончания записи прокрутить еще один раз. Когда Шамиль кончил говорить и Царьков выключил запись, Тимирязев сказал:

— В общем так, этот чеченец говорит что надо какую-то кассету отвезти в Москву. Кассета важная, её там ждут. Потом он сказал что-то про человека, который был с ними недавно. Этот человек не чеченец, не мусульманин.

— А что он сказал о нём? Кто это? Случайно не журналист? — нетерпеливо спросил Шумилов.

— Нет… — протянул Тимирязев, — не похоже. Это какой-то важный, уважаемый человек и он хорошо знаком чеченцу.

— Продолжайте!

— С этим человеком надо разобраться, он сказал это какому-то Руслану. А Руслан его спросил, не будет ли большого шума, если он завалит русского. Шамиль, сказал, что сильного шума не будет, мужик и так замешан в нескольких сомнительных разборках по линии бизнеса — всё спишут на его конкурентов. И все — больше ничего не сказали.

— Так, так… — произнес задумчиво Шумилов, — спасибо вам, Андрей Михайлович, за помощь! — и он крепко пожал ему руку бывшему коллеге.

— Будет трудно, зовите! — улыбнулся Тимирязев.

— Непременно.

— Интересно — сказал Царьков, вернувшись в кабинет после того как проводил Тимирязева, — это Шамиль говорил о Гнедыхе?

— По всей видимости — ответил Шумилов, — депутат только что был у Ахмадова и разговор, я думаю, идет о нем. Слушай, Викторыч, надо бы наших людей приставить к этому деятелю, для охраны. Иначе будет не очень хорошо выглядеть, если мы знали о покушении, но ничего не сделали.

— Думаете, есть смысл?