…Ваш маньяк, Томас Квик - Ханнес Ростам

Они долго сидели вместе в курилке, потом Микаэль пошел и позвонил Столе. Квик беседовал с ней около часу. После разговора он смог вернуться в свою комнату, где его осмотрел на предмет полученных повреждений дежурный врач. Затем он снова лег в постель.

На следующий день Квик вообще не вставал с постели, за ним было установлено круглосуточное наблюдение из-за риска суицида.

Микаэль записал в карточку:

«Этот нажим вызвал в памяти материал, относящийся к следствию, который оказался для него слишком тяжелым, и он не в состоянии справиться со всем этим. Единственный путь, который он видел, чтобы избежать этих чувств и мыслей, — покончить с собой. В настоящее время находится в психотическом состоянии».

Однако расследование продолжалось в обычном порядке, и два дня спустя Сеппо Пенттинен приехал для новых допросов.

Когда 12 декабря 1994 года Сеппо Пенттинен проводил второй допрос по поводу Аккаяуре, Томас Квик представил совершенно новую версию произошедшего. Долгая поездка на велосипеде из Йоккмокка до Аккаяуре уже не существовала, зато теперь он знал, что Йонни Ларссон-Ауна был соучастником убийства и что они добрались из Йоккмока до Аккаяуре в пикапе марки «Фольксваген», принадлежавшем Йонни.

Самым удивительным было то, что Квик, несмотря на обилие специфических деталей, не знал точно, участвовал он в убийстве или нет. И похоже было, что Пенттинен разделяет его сомнения.

Пенттинен: Ты полностью уверен, что ты это сделал?

ТК: Не-е-ет.

Пенттинен: А что именно вызывает у тебя сомнения?

ТК (вздыхает): Э-э… что вызывает сомнения? Т-то, что… э-э… отчасти… э-э… ну, сам характер насилия… в первую очередь…

Пенттинен: А есть ли что-то еще, что вызывает у тебя удивление?

ТК: Да. Там была женщина.

То, что Томас Квик убил женщину, означало принципиальное отклонение от его специализации как убийцы мальчиков. Но в палатке оказалась женщина, и как бы ни сомневался Квик, он продолжал излагать свои воспоминания.

В начале нападения женщина пыталась выбраться из палатки, рассказывал Квик. Он видел ее наполовину снаружи, верхняя часть ее тела была обнажена. Он описал ее длинные темные волосы.

В своей истории Квик опять попал пальцем в небо. Волосы у Янни были пепельные и длиной пять сантиметров, за пределы палатки она не выбиралась и была полностью одета.

Пенттинен попросил Квика начертить схему места, где стояла палатка. Он нарисовал палатку ближе к озеру, а машину — вдалеке от него. На самом деле все было наоборот.

На следующем допросе Томас Квик, Биргитта Столе и Сеппо Пенттинен сидят и беседуют — судя по всему, позабыв о том, что разговор записывается на пленку и превратится потом в протокол допроса.

— Я ведь тогда позвонил тебе и сказал, что это неубедительно, — говорит Пенттинен Квику.

Получается, что следователь позвонил подозреваемому и сообщил, что некоторые его данные ошибочны. По словам Стюре Бергваля, такого рода неформальные контакты постоянно имели место во время следствия, однако это один из тех немногих случаев, когда я натыкаюсь на несомненное доказательство их наличия и значимости.

В материалах предварительного следствия я разыскиваю записи Пенттинена по поводу того телефонного разговора. Если верить им, то Квик по телефону сообщил, что во время допроса дал неверные сведения по трем пунктам: что женщина была обнажена выше пояса, что вокруг палатки были натянуты бельевые веревки и что палатка была желтая. Пенттинен записывает, что Квик дает неверные сведения осознанно, в надежде, что следствие по делу об убийстве у Аккаяуре будет закрыто. Он объясняет это «психологическими причинами».

Записи оставляют ощущение, что Пенттинен пассивно принял информацию, которую Квик желал сообщить, — а не сам позвонил и указал на несовпадения.

В музыкальном зале Сэтерской больницы продолжается допрос.

Пенттинен: То имя, которое я тебе дал пару недель назад…

ТК: Да.

Пенттинен: Это тот человек, о котором ты говоришь? Или ты говоришь о ком-то другом?

ТК: Но я хотел бы употребить имя Йонни, а не Йон.

Пенттинен: А фамилия — она относится к Йонни?

ТК: Да. Йонни Ларссон.

Пенттинен: Йонни Ларссон-Ауна?

ТК: Фамилию Фаребринк я что-то не узнаю.

К несчастью, Сеппо Пенттинен спросил его о Йонни Ларссоне-Ауне. Эту фамилию Йонни Фаребринк носил в детстве, однако уже в 1966-м сменил ее на Фаребринк. С тех пор он никогда не называл себя ни Ларссоном, ни Ауной. Даже инспектор Тюре Нессен, который по долгу службы имел дело с Йонни с середины 60-х, не узнал фамилию Ларссон-Ауна.

Собственные сомнения Томаса Квика по поводу личного участия не помешали ему выйти из себя из-за того, что Сеппо Пенттинен официально не назвал его подозреваемым в убийстве супругов Стегехюз. 14 декабря он позвонил Пенттинену.

— Я не заслужил того, чтобы меня допрашивали «для сбора сведений» по этим убийствам! Я сообщил так много деталей, что меня следовало бы назвать подозреваемым в убийстве, — сказал он.

Он заявил, что не намерен дальше участвовать в расследовании, и закончил разговор.

Однако через короткий отрезок времени он позвонил снова и сказал, что готов продолжать. Участвовал Квик в следствии или не участвовал, внутреннее беспокойство так мучительно давило его, что ему тяжело было это выносить.

Однажды в этот период Микаэль опять дежурил ночью. Сидя в ординаторской, он впервые услышал звук — поначалу совсем слабый, и он решил, что ему все это почудилось. Затаив дыхание, санитар прислушался. Снова раздалось странное монотонное рычание.

Часы показывали половину двенадцатого, когда Микаэль вышел из кабинета. В дальнем конце коридора он увидел долговязую фигуру, которая с рычанием и бормотанием развернулась и заспешила в сторону кабинета. Квик снова пустился в ночные похождения.

— Томас, ты почему не спишь среди ночи? — спросил Микаэль, не рассчитывая на ответ.

Рычащий Квик медленно приблизился к нему, продолжая бормотать что-то неразборчивое, с отсутствующим и одновременно напуганным видом.

Микаэль различил среди бормотания имя «Эллингтон». Квик сказал, что находится в регрессии, и боится, что снова покажется Эллингтон.

Этот Эллингтон был трудноуловимой фигурой, иногда иносказанием для отца, который причинил ему столько вреда, иногда — посторонним человеком, вселявшимся в тело Квика в тот момент, когда он совершал убийства. Микаэль подумал, что все это не так-то просто понять. Он взял Квика под руку и повел в курилку, где пытался разговорами вернуть к реальности. Когда это не подействовало, он пошел за ксанором, который помог Квику успокоиться настолько, что тот добровольно отправился обратно в свою комнату.

Около половины третьего Микаэль услышал страшный крик из комнаты Квика. Слушать его было мучительно, но в соответствии с отчетливо высказанными пожеланиями Квика персонал должен был избегать заходить в его комнату, когда он кричал по ночам.

Выполнить это указание оказалось непросто, поскольку Микаэль испытывал большое сочувствие к серийному убийце, переживающему все муки ада еще при жизни.

10 декабря Сеппо Пенттинен вновь явился в Сэтерскую больницу для проведения очередного допроса с Квиком. На этот раз он сразу перешел к главному.

— Итак, для начала, Томас, я хочу спросить тебя — ты по-прежнему поддерживаешь свое признание в убийстве около Аккаяуре в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году?

— Да, — ответил Квик.

Серийный убийца вернулся, порядок был восстановлен.

Необычная ситуация на допросах

Когда Томас Квик определился, что все-таки убил супругов Стегехюз вместе с Йонни Фаребринком, у следователей открылось второе дыхание.

Уже на следующий день Ян Ульссон отправился в Сундсвалль и повстречался с Сеппо Пенттиненом и Кристером ван дер Квастом для обсуждения дела. Пенттинен рассказал о допросах Квика, опустив, однако, самые странные подробности.

До этого момента следственная группа по делу Квика состояла из Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста. Теперь же две следственные группы по делу об убийстве близ Аккаяуре объединились, и возникла «комиссия Квика» в рамках такой мощной организации, как Национальное управление криминальной полиции.

Руководитель следствия ван дер Кваст получил неограниченные ресурсы, возглавив первое в истории Швеции расследование дела серийного убийцы, а Пенттинен был откомандирован в Национальное управление с повышением до звания инспектора криминальной полиции. Национальное управление немедленно выработало оперативный план, по которому ответственными за оперативную работу назначались инспектора криминальной полиции Ян Карлссон и Стеллан Сёдерман.