Фамильный оберег. Отражение звезды - Ирина Мельникова

Его подержал Хозан:

– Джунгары сильнее нас. Воевать с ними бесполезно! – И посмотрел исподлобья. – Скажи, Эпчей, что делать нам, как сохранить свои улусы без пролития крови?

Недовольный тем, что его прервали, Эпчей помолчал, затем продолжал:

– В двух случаях мужчина не должен спрашивать: что делать? Первый – когда злобный враг обнажил перед ним меч. Второй – когда жаркая молодка постелила мягкую кошму и улеглась рядом.

Напряженную, будто предгрозовую тишину разрядил смех. Смеялись охотно, до слез.

– Вот что я скажу, – снова обратился Эпчей к собранию. – Некогда нам раскачиваться. Пусть я ослепну, если увижу тех кыргызов, которые согнутся перед ойратами: «Милости просим, берите наши земли, уводите в полон наши семьи, топчите нас, владейте нашими стадами и табунами!»

Возмущенный ропот в ответ словно придал силы Эпчею. Глаза его гневно блеснули.

– Глубоко ошибаются те, кто рассчитывают на милость джунгарского контайши. Неужто кыргызы совсем свихнулись и просто так покинут свои земли? Кыргызы, которые почти сто лет воюют с могучими орысами и не сдаются. Так неужели они побегут от ойратов? Или, как жертвенные овцы, пойдут на заклание?

Эпчей перевел дыхание, обвел всех взглядом.

– Ужели покорно покинем свои курени, перешагнем через прах павших воинов, оставим святые могилы предков? Забудем своих богов и свою веру? Вы думаете, нас ждет благоденствие на чужбине? Вдали от родных гор и степей? Скажите, кто защитит нас в джунгарских владениях? Разве духи последуют за нами? Не зря говорят: «По родной земле пуповина болит». Зачем же нам рвать пуповину, которой мы приросли к нашей земле? – Эпчей расправил плечи, голос его то и дело прерывался от гнева и волнения. – Я так решил: лучше я погибну, но останусь на земле отцов, не покину ее. Но пока буду жив, пусть никто не ждет от меня пощады – ни струсивший кыргыз, ни пьяный победой джунгар. Буду сражаться, пока не переломится о врага мое копье, пока не затупится моя сабля! Я все сказал! – отрезал Эпчей и сел на кошму рядом с Тайнахом.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как журчит вода в ручье.

Тайнах поднял камчу, бросил ее в середину круга.

– Каждый из нас может обидеться на своего родича, соседа, даже на свой народ, но обидеться на свою степь, на свою родину – нет таких! Джунгары пойдут напролом, все силы бросят на то, чтобы согнать кыргызов с их родовых земель. Что нас ждет впереди? Позорный плен? Или смерть? Чужие земли никогда не станут родными.

Тайнах говорил резко, глаза его яростно сверкали, лицо налилось кровью.

– Вы думаете, есть на свете народ, который по доброй воле уступит свои угодья? Никто не отдаст их без крови! Зачем обманывать себя? Не джунгарам, а нам придется отвоевывать место для своих юрт. Почему ж мы боимся пролить кровь за нашу землю, вместо того чтобы проливать ее, пытаясь отнять чужие земли? Нельзя покориться контайше, сдаться ему на милость! Ему нужны воины, чтобы сражаться с маньчжурами. Но если воины погибнут, кто вспомнит об их семьях? А еще за стадами и табунами – богатством нашим – пожаловали джунгары! Два года подряд их скот гибнет от бескормицы, а народ – от голода. Накормим ойратов жирным мясом, а сами околеем – так, что ли?

Тайнах судорожно перевел дыхание и с нажимом, будто вбивая каждое слово в головы собравшимся, отчеканил:

– Мы должны принять единое решение прежде, чем разъедемся с этого совета. Во что бы то ни стало! Враги вот-вот будут здесь! Разве мы позволим топтать нашу степь и нашу честь?

Хозан поднялся, бросил камчу в круг и уперся хмурым взглядом в Эпчея.

– Враг обложил нас со всех сторон! Что верно, то верно. Ну, пошлем мы всех мужчин против ойратов. А как быть, если орысы ударят нам в спину? Что, из жен наших да ребятишек устроим заслон, так, по-твоему? Станем мы биться с джунгарами в одном месте, а орысы в это время разграбят и уничтожат наши беззащитные аалы. Как быть тогда?

Эпчей метнул острый взгляд на кайдимского бега, который смотрел на него, усмехаясь. Уверен был Хозан, что ответа не получит. Но Эпчей ответил спокойно и веско:

– Не кинутся. Или думаешь, что орысы объелись бараньими мозгами? Что, они не понимают: если джунгары уведут кыргызов, мунгалы не станут медлить, живо займут наши пастбища? А следом маньчжуры двинут свои войска на орысов. Двинут и сомнут их… Если мы хотим показать свою силу всем, кто угрожает, надо, в первую голову, показать себя в битве с джунгарами. А уйдем мы, оставим родную землю – вот тогда испытаем, что такое самый страшный, самый опустошительный набег. Тогда побьет нас и ограбит всяк кому не лень! Раскачиваться нельзя, нет у нас времени сомневаться и рассуждать. Я так считаю! Больше полутора тысяч воинов мы против джунгаров выставить не сможем. Но чем дольше станем мы колебаться и медлить, тем наглее будут вести себя враги! Тем быстрее подтянут более сильное войско.

Эпчей сел на свое место. Айдына напряженно прислушивалась к тому, как люди восприняли его слова. А они говорили все разом, размахивали руками, доказывали каждый свою правоту. И все же она поймала быстрые взгляды, которыми обменялись Хозан и Бышкак. Тронула за рукав Эпчея, затем Тайнаха и прошептала:

– Смотрите, кажется, им не по нутру решение сражаться?

И правда, оба бега встали со своих мест и чуть ли не бегом направились к коновязи. Следом рванулись их чайзаны и старейшины.

Воцарилась тишина. Люди недоуменно переглядывались. Неужто струсили? И так сильно, что не побоялись всеобщего осуждения?

Тайнах вскочил на ноги, захохотал:

– Эй, Хозан[45], не зря тебя так назвали! Смотри, твой маленький хвост вот-вот отвалится от страха!

Кайдимский бег уже вскочил в седло. Его толстощекое лицо побледнело от ярости. И, стегнув коня плетью, он почти прорычал, брызгая от бешенства слюной:

– Ты будешь пить из собачьей чашки, Тайнах! Ты будешь видеть небо сквозь игольное ушко!

Еще мгновение, и за спинами бегов взметнулось облако пыли. А топот копыт стих быстрее, чем это облако растаяло в воздухе.

– Что ж, – задумчиво сказал Эпчей, – лучше сейчас узнать о предательстве, чем на поле боя!

И вновь, поднявшись на ноги, твердо произнес:

– Если народ благословит, то знамя улусов поднимут ваши беги! Моя сабля уже покинула ножны! Тайнах! Айдына! Ваше решение!

– Сражаться! – вскочил следом Тайнах и вскинул меч. – Кыргызы – свободный народ, не пристало им рабами в ногах валяться, чужие следы целовать!

– Сражаться! – встала рядом с ним Айдына. – Кыргызы не скотина, что ведут на убой! И если нам суждено погибнуть, то наши души найдут покой здесь. – Она обвела рукой горы и лес. – Не на чужбине!

Восторженный рев заглушил ее слова.