Судьба - Эбби Брукс

И это исчезает так быстро, что я задаюсь вопросом, не почудилось ли мне это.

Мы идем к машине.

…чувства…?

Я открываю багажник для сумок Гарретта, затем забираюсь на водительское сиденье.

…как я могу испытывать чувства…?

Его пальцы переплетаются с моими, когда я выезжаю с парковки, и он подносит мою руку к своим губам, целует меня раз, другой, третий.

…ты уверена…?

…чувства…?

Мое сердце сжимает руки и мечтательно вздыхает, поэтому я делаю единственно разумную вещь: бросаю разговорную бомбу.

— Очевидно, в доме моих родителей что-то есть. — Я смотрю в сторону Гарретта, прикусывая нижнюю губу. — Там будет вся семья. Все мои тети, дяди, двоюродные братья и сестры и их близкие. Я была так… эээ… занята, что забыла, что это сегодня вечером. Хочешь пойти?

Верно, я пригласила самого капитана Уклончивого познакомиться с моими родителями. Это должно сделать…что-то. Что? Понятия не имею, но сомневаюсь, что все пройдет без сучка и задоринки.

Гаррет поднимает брови и неловко смеется.

— Ты хочешь, чтобы я пришел на семейное мероприятие?

— Да. — Я поднимаю руку, как будто это не имеет большого значения. — Мы все очень покладистые.

— Настолько покладистые, что никто не подумает, что странно, что ты привезла деловую связь? — Его выражение лица говорит, что да, я так не думаю. И по какой-то причине мое сердце находит это таким милым, что начинает практиковаться в написании моего имени с его фамилией.

Так что это не круто.

Я прочищаю горло и мысленно откладываю ручку.

— Нам придется быть помягче с обидчивой ерундой, но да. Хаттоны — это все о том, чтобы приветствовать других. Мы скажем, что нам нужно было обсудить кое-какие вопросы по контракту или что-то в этом роде, и твое появление было лучшим способом все это сделать.

— Кстати, о контракте. — Все поведение Гарретта меняется. Он садится выше на своем месте, позволяя отпустить мою руку. — Пришло время завершить.

Дрожь беспокойства пронзает меня. Кажется, что-то не так, но я не знаю, что именно — я смеюсь про себя. Его изменение в поведении не могло иметь ничего общего с разговором бомбой, которую я знала, что сбрасываю, не так ли?

— Да. Хорошо. — Я провожу рукой по волосам и приказываю себе уже остыть. — Это определенно так.

Только, как только я подпишу этот контракт, который я должна была подписать несколько дней назад, Гарретт уйдет. Его дело в Кейз будет сделано, и на этом все закончится. Мы вернемся в наши соответствующие уголки мира, и он заберет с собой свое властное «я» и свою «хорошую девочку». А я? Я останусь здесь, чтобы справиться с этими глупыми чувствами в полном одиночестве… не говоря уже о моем фирменном новом похвальном изломе.

Ммм… порка…? Что, если мне тоже нравится быть плохой девочкой?

Сосредоточься, Анжела!

Какой во всем этом смысл? Я должна была быть самой умной. Ведомой. Первой из следующего поколения, чтобы продолжить семейный бизнес. Вместо этого любой, кто наблюдает со стороны, поклялся бы, что я пытаюсь сжечь его дотла.

Гарретт ждет ответа. Напряженный. Сосредоточенный. Мои адвокаты дали полную ясность по контрактам, так что нет причин откладывать нажатие на спусковой крючок.

По крайней мере, нет причин, связанных с бизнесом.

— Как насчет того, чтобы после вечеринки заехать в «Хижину», и тогда мы с тобой сможем все подписать? Тебе все еще нужен папа. и подпись Уайатта, но мы позаботимся об этом завтра. — Я включаю индикатор и проверяю зеркала, отвлекаясь на вождение, чтобы не волноваться из-за каждого микро-выражения, которое появляется на лице Гарретта.

— Звучит как надежный план. Это даже дает мне повод быть на семейной вечеринке.

Сдвиг в нем неуловим. Настолько тонкий, что я не уверена, что вижу это правильно. Он снова берет меня за руку, но это кажется вынужденным. Встречает мой взгляд, но это неприятное что-то — гигантская стена между нами.

Было ли все это между нами частью большего плана?

Он попросил меня остаться в Блиссе еще на один день, как часть извращенной тактики ведения переговоров? Получается я должна ослабить бдительность, а затем броситься на самоубийство?

Иисус.

Это…

Возможно ли это вообще?

Я запихиваю эти мысли в ту же коробку, что и свои чувства, полностью осознавая, как чертовски глупо это заставляет себя чувствовать. Я влюбляюсь в парня, который, как я боюсь, мог переспать со мной по гнусным причинам.

Так держать, Ангел. Так держать.

По другую сторону лобового стекла белые облака усеивают сапфировое небо. Мимо проплывают пальмы, лениво изгибаясь на ветру, открывая вид на океан. Трудно быть напряженным в тропическом раю, но атмосфера в этой машине приближается к арктической.

Но затем стена исчезает из глаз Гарретта, и его прикосновение теплое, и его улыбка настоящая, и, может быть, может быть, недостаток сна из-за слишком большого количества сексуальных моментов сказывается.

— Ты думаешь, я понравлюсь твоей семье? — Вопрос такой простой, такой искренний, такой… не Гарретта, я не могу не улыбнуться.

— Они будут любить тебя. Мы все о безумно энергичных людях, которые стремятся к тому, чего хотят. Мой отец, мои дяди… Черт, единственный Хаттон, который не напряжен, это мой дядя Калеб, но он такой спокойный, даже это доведено до одиннадцати, если ты понимаешь, о чем я. Они будут огромными фанатами Гарретта.

И что тогда, Анджела? Что тогда? Они полюбят его, что только усложнит игнорирование ваших чувств. Он улетит домой. Конец. Я нервно выдыхаю и внутренне отряхиваюсь от этого образа мыслей.

Беспокойство ни к чему меня не приведет. Это съест то время, которое у нас осталось вместе, испортив впечатления. Чему быть, того не миновать. Может быть, я должна просто сидеть сложа руки и наслаждаться поездкой хоть раз.

Я выбираю поворот, который ведет меня домой, а не в Хижину, и Гаррет сдвигается, наблюдая через окно, когда мы покидаем дорогу, по которой только что шли.

— Конечно, я не очень хорошо знаю здесь дорогу, но правильно ли мы идем?

— Да. — Я оглядываюсь с озорной улыбкой.

— Я мог бы поклясться, что отель был в той стороне. — Он указывает нам за спину.

— Мы не поедем в отель. Мы едем ко мне домой. Я хочу тебя там, где никто другой не сможет нас увидеть. на какое-то время.

Блеск в его глазах. Коварная усмешка. Смещение в его кресле.

— Мне нравится, как это звучит.

Когда я останавливаюсь перед своим домом, меня охватывает странное чувство возвращения домой, когда Гарретт выходит из машины. Видеть его здесь, в моем