Расплата - Брайан Моррисон

Глаза Брукнера сверкнули за контактными линзами.

— А не остановить ли нам его? — Он улыбался, но взгляд его, словно стальное жало, впился в их лица.

Рива как-то через силу рассмеялась.

— Господи, Дан, это же Франция тысяча девятьсот девяносто четвертого года, а не Палестина сорок восьмого. Как бы то ни было, но, отправив его к праотцам, мы ничего не выиграем, можем только получить взамен гораздо худший вариант.

— Ммм. — Брукнер опустил глаза и неохотно кивнул. — Полагаю, что вы правы. Я живу в прошлом. Господи, да я уже и сам стал прошлым, поэтому и прилетел сюда праздновать это прошлое. Будущее принадлежит вам, молодым, а не старым развалинам вроде меня… — Его лицо вдруг озарилось улыбкой. — Попомните мое слово, наши старые добрые методы еще могут избавить всех нас от многих неприятностей!

Зазвонил телефон, Кельтум схватила трубку. Час назад они передали сообщение Лантье через его сестру, и теперь девушка ни на шаг не отходила от аппарата. Она некоторое время молча слушала, а потом попросила:

— Подождите минуточку.

Билл, лежавший на диване в тщетной надежде уснуть, вскочил на ноги, взял протянутую Кельтум трубку, вопросительно взглянул на нее. Девушка утвердительно кивнула.

— Лантье? — спросил Билл, прижимая трубку к уху. — Откуда вы звоните?

— Успокойтесь. Не из своего кабинета. Сестра передала мне, что вы хотите срочно поговорить со мной.

— Хочу! Сегодня утром мы были на Монмартре, расспрашивали людей и нашли одного парня, который видел, как двое мужчин выскочили из машины и погнались за Ахмедом.

— В самом деле? — спокойно спросил полицейский. — А откуда взял ваш свидетель, что они гнались именно за Ахмедом?

— Он слышал, как один из них сказал это.

— Что? При людях?

— Бандит сказал это по-кабильски. Наверное, думал, что, кроме приятеля, его никто не поймет.

— Ваш свидетель говорит по-кабильски? Вы уверены в этом?

— Абсолютно. Со мной ведь была переводчица, — заверил Билл полицейского, улыбаясь девушке. — Так что об ошибке не может быть и речи.

Короткая пауза, а затем Лантье снова заговорил, его голос звучал энергичнее, но тише. Похоже, он почти вплотную прижал трубку к губам.

— Не думаю, что он рассмотрел модель машины. И номер ее не заметил. А?

Билл подробно, ничего не упустив, пересказал ему сведения, полученные от парня. Когда он кончил, Лантье тихо присвистнул:

— Я потрясен. А водителя он не рассмотрел?

— Тонированные стекла помешали. А вот преследователей он видел. Им под тридцать, среднего телосложения, невысокого роста, темноволосые.

— Очень точное описание. — Полицейский насмешливо поцокал языком. — Три четверти миллиона парижан под него подходят. Но те двое говорят по-кабильски?

— Точно.

— Хорошо. Что еще?

— До чего же неблагодарны некоторые полицейские! Неужели этого мало, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки? Если очень захотеть?

— А я действительно очень хочу. Поверьте мне. Вы сможете оставаться еще некоторое время там, где вы сейчас находитесь?

— Сколько вам угодно, если вы пообещаете не присылать за мной группу захвата.

— Честное скаутское, не пришлю. Не отходите от телефона. Я позвоню вам, как только узнаю, куда ведут ваши нити.

Два часа спустя Билл резал на кухне закупленные Кельтум овощи, мурлыкал себе под нос и краем глаза наблюдал за Кельтум. Девушка вертелась за дверью и тоже наблюдала за ним с плохо скрываемым любопытством. Билл улыбнулся. Западный угнетатель мирно занимается домашним хозяйством. Смех да и только! Он открыл было рот, чтобы заговорить с ней, но в этот момент зазвонил телефон, и она убежала в гостиную.

— Это вас!

Держа нож в одной руке, он другой рукой схватил висевшую на стене отводную трубку.

— Алло?

— Это я.

— Это я сразу понял. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы уже улепетывал по черной лестнице. У вас новости?

— И еще какие! По телефону не перескажешь. Встретимся?

Кельтум выключила двигатель, машина остановилась в застроенной низкими старинными домами улочке, одной из тех, которые образуют маленький лабиринт в самом центре тринадцатого округа… Чистенькие особняки с палисадниками, отгороженные от улицы каменными стенами или роскошными живыми изгородями. Улицы были совершенно безлюдны, словно находились в спальном предместье, куда нужно добираться поездом. Ни за что не скажешь, что меньше чем в километре отсюда бурлит вавилонское столпотворение на площади Италии. А сплошные заборы, заросли рододендронов и глициний гарантируют, что никто из окон не сможет рассмотреть машину, а уж тем более ее пассажиров.

Кельтум посмотрела в зеркало, несколько мгновений спустя мимо них проехала машина Лантье, завернула за угол и остановилась. Билл взялся за ручку дверцы.

— Вы тоже выйдете?

Кельтум покачала головой. Всю дорогу она хранила молчание, но уже не враждебное и злое, скорее, это была сосредоточенная задумчивость. Казалось, что она с глубоко скрытым волнением осознает что-то очень важное для себя. Билл кивнул, слегка коснулся ее рукава и вышел из машины.

Он подождал, пока Лантье, бормоча извинения, сбрасывал на пол валявшиеся на сиденье пустые коробки из-под кассет, нераспечатанные письма, мятые пачки с сигаретами и всякий мусор, освобождая для него место. У полицейского был такой вид, словно он сам только что с изумлением обнаружил весь этот беспорядок, оставленный уборщицей-неряхой. Билл со смехом плюхнулся на не совсем чистое сиденье и аккуратно разместил ноги на замусоренном полу.

И снова Билла поразила искренняя сердечность рукопожатия. Лантье посмотрел на бейсбольную шапочку, очки и одобрительно кивнул.

— Неплохо. С трудом узнал вас. Теперь, я думаю, вы понимаете, каково работать полицейским, если разыскиваемый по всей стране человек за сотню франков сделался совершенно неузнаваемым, — сказал он.

— Ага. — Билл сделал дурашливое лицо. — Знаете, как это у нас, психов, называется? Хамелеонство. Искусство маскировки.

— Просто невероятно, — проговорил Лантье со счастливой улыбкой, но тут же посерьезнел. — Мне кажется, я кое-что разузнал о вашем БМВ.

— Выкладывайте.

Лантье вынул из кармана фотографию и протянул ее Биллу.

— Вы дали неполный номер машины, поэтому у меня нет стопроцентной уверенности, — рассказывал он, пока Билл рассматривал фотографию, — но у этого типа есть машина той же модели и того цвета, что вы мне указали. И часть номера сходится. Слишком большое совпадение, если это окажется не он.

— Кто он? — поинтересовался Билл, не сводя глаз со снимка.

— Саид Кхури. Крутой мужик. Телохранитель всякой богатой и влиятельной сволочи. Не брезгует сутенерством. Мы подозреваем его и в вооруженных грабежах.

— Две трети идиотов, числящихся у нас в розыске, подошли бы под это описание, — нахмурился Билл.

— У нас то же самое. Сутенерством он занимается, чтобы было чем платить за квартиру. Вооруженные грабежи — это у него что-то вроде сезонной работы. Эти типы узнают, где требуются их услуги и, если они к этому времени проигрались и пропились до гроша, отправляются наниматься на новую работу. А наш еще вот чем интересен. — Билл навострил уши. — Он алжирец. Жил в Марселе, приблизительно год назад приехал в Париж.

— Что в этом интересного? В Марселе арабов, наверное, намного больше, чем их осталось в Танжере.

— Не совсем так. Их там ровно столько, чтобы населить восьмой по величине город Алжира. Вам это не известно? А я узнал из одной речи де Медема. Проверил. Все правильно.

— Не знал этого, — шутливо поклонился Билл. — Спасибо вам, профессор, и господину де Медему за то, что вы восполняете пробелы в моем образовании. А не знаете, что привело Кхури в Париж?

— Есть сведения, что там, на южном побережье, он выполнял грязную работу для некоторых правых группировок.

— Просто удивительно, что он умудрялся еще выкраивать время для сутенерства.

— Точное замечание. Дело в том, что той публике, видно, показалось не очень удобным использовать для своих целей араба, как будто у него больше мозгов в голове, чем у обычного местного громилы! Некоторое время работал в Ницце в одной из фиктивных фирм, созданных Жаком Палатэном в бытность его мэром, чтобы доить муниципальную казну.

— Какую работу наш приятель выполнял для него?

— Специализировался на вымогательстве, или, вернее, на шантаже.

— Дальше, — попросил Билл после короткого раздумья.

— Но он как будто никогда не вымогал бабки. Палатэн нуждался в их сотрудничестве, а не в деньгах. Деньги он выдаивал из казны, и в достаточных количествах, но людям нужно было заткнуть рты. Вот этим-то и занимался наш парнишка. Один лишь намек, что кто-то слишком любопытен, и Кхури принимался за работу: организовывал этому любопытному любовный роман с женщиной, а еще лучше — со школьницей. Несколько компрометирующих фотографий — и дело с концом. К некоторым же требовался более тонкий подход — местные чиновники, политики. Их приглашали совершить «познавательные» путешествия. И они во время этих путешествий действительно кое-что «познавали», насколько мне известно. А потом все шло по такому плану: после возвращения домой им еще несколько недель позволяли развлекаться, показывать друзьям фотографии, на которых они в фешенебельных курортных ресторанах в обществе кинозвезд поглощают омаров. А потом оказывалось, что путешествие оплатила мафия, или сборище извращенцев-любителей малолетних, или еще что-то в этом роде. Все операции выполнялись чисто, «в перчатках». Таким вот образом многие годы Палатэн запускал лапу в казну, пока наконец не попал в ловушку.