Бегущая в зеркалах - Л. Бояджиева

Натану, в сущности, очень повезло, пуля в левой стороне груди прошла в миллиметре от важнейшей артерии, повредив крупные сосуды и продырявив легочные ткани. Он остался жив, а следующим вечером, отойдя от наркоза, открыл глаза. У постели стоял Браун и незнакомый молодой врач.

– Все в порядке, дружище, мы еще повоюем, – пожал бессильно лежавшую руку Остин.

Однако прошла неделя, прежде чем положение больного можно было признать стабильным. И все это время его няней и сиделкой был Йохим. Он позвонил Ванде, коротко объяснив ситуацию, пообещал приехать через неделю. А как-то вечером, вконец измотанный и счастливый от сознания собственной победы, Йохим увидел Нелли, поджидавшую его у дверей санатория. Девушка осталась «погостить» в двухместном люксе Динстлера, предоставленном ему в санаторной гостинице.

Через неделю Йохим в Грац не попал, не попал и через месяц, расторгнув, по существу, обязательства перед Вандой и Вернером. Он ничего не планировал, просто жил сегодняшним днем, той задачей, которая казалась ему чрезвычайно важной. Дело касалось Остина Брауна и судьбы Натана в первую очередь, а эти люди заняли в жизни Йохима главное место.

Вскоре после операции Малло рассказал Динстлеру историю, окончившуюся столь трагически. Миссия Натана в Праге провалилась, его сообщники были захвачены службами безопасности ЧССР с обвинением в государственной измене. Сам же «пресс-атташе» полностью засвеченный, чудом прорвался через Австрию и Италию во Францию, где по условленному «аварийному» варианту, агента должен был ожидать Малло.

Мулат уже несколько часов сидел в своем мощном джипе на тихой проселочной дороге у франко-итальянской границы. Время встречи давно прошло, и Малло терзали сомнения. Летний полдень тянул жаром, работавшие на придорожном поле крестьяне прилегли в тени орешника. Машины проезжали здесь редко, хорошо был виден условленный для места встречи бело-голубой указатель у развилки с названием близлежащей деревни. Малло в очередной раз насторожился, услышав звук идущего автомобиля. Машина с чешским номерным знаком затормозила, из нее торопливо вышел мужчина, в котором Малло сразу узнал Натана. Он был один. И в тот момент, когда Малло распахивал дверцу джипа, рядом что-то хлопнуло, еще и еще раз. Как в съемке рапидом, он увидел оседающего на асфальт Натана с расплывающимся алым пятном на груди. Хрустя ветками, скрывались в кустах «крестьяне».

Дальнейшее было похоже на те фантастические истории, в которых так блестяще проявляет себя легендарный агент 007. Только Малло пришлось совсем не просто – надо было не только спасать Натана, но и замести все следы происшедшего: международный скандал наверняка был бы направлен не в их пользу. Машина Натана уже горела, когда мощный джип с забинтованным наскоро раненым на заднем сиденье и голосом Азнавура, вырывающимся из репродуктора, несся к Французской Ривьере. Малло иногда останавливался, опасаясь за жизнь раненого, но Натан ободряюще подмигивал. И только уже на подступах к Армантелю впал в беспамятство.

Хорошо оплаченная «слепота» летчика береговой службы, взявшегося доставить груз, помогла переправить раненого на остров Брауна, и теперь, в санатории Леже Натан, погибший для всех окружающих, должен был начать новую жизнь под другим именем и с иной внешностью.

Программа лицевой пластики, составленная Леже, предполагала серию операций на протяжении двух-трех месяцев. Ставшему соучастником этой тайной акции Динстлеру было предложено остаться в клинике по меньшей мере до Рождества. Йохим, не без колебаний, согласился. Хотя видимость выбора была довольно иллюзорной. В глубине души он знал, что не вернется в Грац, то ли из-за тщетно подавляемого страха сотрудничества с Вернером, то ли из-за нежелания возобновлять свои отношения с Вандой, то ли просто потому, что новая жизнь ему нравилась.

В маленькой квартире трехэтажного коттеджа на территории санатория Йохима ждала Нелли. В тонкой просторной блузе, надетой на голое тело, она валялась на тахте, обложившись книгами, и что-то писала, подперев подбородок рукой с негаснущей сигаретой. А на столе доктора ждал ужин. Свободолюбивая девица освоила совершенно новое для себя искусство кулинарии и, наблюдая, как утомленный Йохим поглощает пищу, с любопытством выпытывала у него новости санаторной жизни.

– Ну что твоя Крошка? Превратил очередную лягушку в царевну? Или, может быть, заменил какому-нибудь Ротшильду кусок дерьма настоящим сердцем?

5

Крошкой Нелли называла Леже, отличавшегося столь небольшим ростом, что оперировать ему было удобнее, стоя на специальном помосте. Однако короткие ручки профессора творили чудеса, а его энергия ставила в тупик даже молодых: он буквально изматывал весь персонал своей требовательностью и бескомпромиссностью. По степени разговорчивости профессора можно было безошибочно судить о состоянии текущих дел. Каждая его удача сопровождалась приступами красноречия, в обычной ситуации ему не угрожавшими.

– Для того, что я здесь делаю, коллега, надо обладать сверхрасчетливостью и маниакальным упорством параноика, – наставлял Йохима профессор, весьма довольный результатами очередной «починки». – Какими бы способностями вас ни наградила матушка-природа, необходим постоянный, напряженный тренинг, беспощадный самоанализ и мозги, работающие с безошибочностью счетной машины. И самое главное, знаете, что? Терпение и нюх, терпение и нюх – как у охотничьей собаки!

Они обходили палаты, где в комфортабельных условиях хорошего пансионата пребывали те, кто готовился к операции, а также издерганные ожиданием результата страдальцы, находящиеся в процессе работы. Среди претендентов на улучшение внешности были разные люди. Йохим заметил молодого мужчину с варварски изуродованной огромным шрамом щекой и почти отсутствующим носом. Известный автогонщик полгода назад вылетел со своей машиной за оградительный барьер и, проделав в воздухе несколько фантастических сальто, приземлился прямо на полицейский фургон. Несмотря на увечья, парень смотрел открыто и весело, по-видимому не слишком угнетенный производимым на окружающих впечатлением.

– Ну вот, Серж, – обратился к больному Леже, – мы окончательно разделались с вашими болячками и можем теперь заняться красотой. Начнем послезавтра.

– Профессор, а на какое число назначить прием фоторепортеров? Только упаси вас бог сделать меня похожим на Бельмондо! – отшутился тот.

У дверей другой палаты они столкнулись с медсестрой, сделавшей многозначительную гримасу.

– Мадам Элизабет потребовала успокоительного и адвоката – она хочет оставить завещание.